Posted 17 апреля 2007,, 20:00
Published 17 апреля 2007,, 20:00
Modified 8 марта, 08:38
Updated 8 марта, 08:38
Олимпийская чемпионка Ольга Слюсарева
– Ольга, такой результат на чемпионате мира, за год до старта Олимпиады в Пекине, – случайность или закономерность?
– Конечно, закономерность. Результаты всех последних чемпионатов закономерны. Сами посмотрите – именно я в течение шести лет подряд привозила с них по две-три медали. Чуть раньше – еще и Света Гранковская. Других медалей не было. В нынешнем составе сборной я – последняя представительница советской школы. На этом старом багаже все у нас и держится. А у молодых (имею в виду иностранцев) сейчас все совершенно по-другому. На треке в Пальме, например, наш бокс соседствовал с боксом английской сборной. Так я до сих пор в шоке пребываю. Компьютеры, приборы, антенны… Спортсмены разминаются, а сами с ног до головы различными датчиками и проводочками обвешаны. Да они уже одним этим нас убивают. Даже если объективно слабее, сам факт, что у людей все это есть, а у нас нет, говорит за себя. Они вперед движутся, растут…
– А мы…
– Знаете, у англичан на компьютеры с датчиков передавался пульс спортсмена на тренировке и в гонке. То же самое, только самостоятельно, пробует делать и мой новый тренер по треку Виктор Манаков. Когда увидела, как он колдует над своим видавшим виды стареньким компьютером, то очень удивилась. Хорошо, у меня еще пульсометр есть. И ноутбук. Но он не ловит показатели. А Виктор как-то все настроил. Я смотрела на свою пульсовую синусоиду, а он мне в это время говорил: дескать, здесь хорошо, а здесь поработать надо. Ведь бывает, где-то застрянешь, а почему и отчего, без графиков вот этих не поймешь. А у меня был спад. Пять месяцев в прошлом году не тренировалась. Вот он в Пальме и сказался. Так, по науке, мной впервые за 18 лет пребывания в большом спорте заниматься начали. И сейчас я никак не могу к этому привыкнуть, потому что раньше в этом смысле было полное безразличие.
– Но хоть подобие того, что вы видели у англичан, у родной федерации сейчас никак нельзя попросить?
– Я же чувствую: ко мне уже не то отношение… Спросила тут у Гусятникова (президента Федерации велосипедного спорта России. – «НИ») про то, как мне, спортсменке, расставшейся недавно со своим мужем и личным тренером, строить тренировочную жизнь в Италии? Ведь там я живу и гоняюсь на шоссе практически всю весну и лето. Мне средства нужны на квартиру, питание… А Александр Михайлович сразу встречный вопрос: а какие гонки ты поедешь за сборную? Я сказала: какие нужно, те и поеду. Он вроде как сразу дал мне понять: ну и запросы у тебя – апартаменты… Но, извините, я, наверное, все-таки заслужила право жить в отдельной квартире? Или теперь, когда проиграла чемпионат, должна в угол забиться, спрятать голову, как страус, в песок и помалкивать?
– Ну да, проиграли, но на то были веские причины...
– Как бы ни пыталась абстрагироваться от всех своих проблем, признаюсь, общая атмосфера, в которой живу в последнее время, все-таки действует. Теперь даже настрой другой… Раньше приезжала на старты с холодной головой и знала: надо просто проехать то-то и то-то, так-то и так-то. Сейчас приехала с другими амбициями, совсем другими целями и задачами. Да, я знала, что мне надо ехать гонки. Но я знала, что теперь мне уже по другой причине надо их выигрывать. Но представьте себе, проиграв, даже не расстроилась. Хотя прекрасно понимала, что мой бывший тренер будет сидеть у телевизора и потирать ручки, радуясь от того, что без него я, оказывается, никто.
– Не опускайте руки, Оля.
– Да нормально все, я прекрасно себя сейчас чувствую и в моральном, и рабочем плане, потому что знаю: есть человек (Манаков. – «НИ»), который будет мной заниматься на треке. Мы с ним уже обсудили все мои недоработки. Ничего страшного не произошло. Значит, так должно было случиться, и встряска была мне необходима.
– Интересно, а другие тоже в такой непростой ситуации оказались? Почему никого за вашей спиной не видно?
– Послушать тренеров, так недостаточное у нашего велоспорта финансирование. Наши руководители знают: есть три-четыре человека, которые отметились на прошлой Олимпиаде, и вроде бы могут отметиться опять. Вот они и пытаются нас как-то поддержать. Но в то же время ни мощного тыла, ни стимула идти вперед они нам не создают. Зато стоит чуть оступиться, тут же жирный крест ставят.
– Обидно?
– Очень… Понимаете, все в спорте состоит из мелочей. И если ко всем этим мелочам, в том числе и медобслуживанию, мы не станем относиться серьезно, если хотите, на политическом уровне, как в Китае или Англии, то о медалях надо забыть. Вот у нас есть доктор, по рассказам – так просто феноменальный. Гематолог. А толку что? Почему у него нет команды сверху – работать на основную сборную? И на вторую, которая обязательно должна быть создана под главной, тоже? У нас нет на это финансирования… А у кого из спортсменов есть деньги, подходят к этому доктору и говорят: я вас покупаю, занимайтесь мною. Почему к спортсменам нет систематизированного подхода? Вот я сама напросилась сейчас на УЗИ сердца и снятие показателей на велоэргометре, поняв, что у меня идет какой-то сбой в пульсе.
– Но хоть какая-то положительная тенденция за последние годы в отечественном велоспорте наметилась?
– Пять лет строит Александр Анатольевич Кузнецов в Питере современный 250-метровый трек и все никак построить не может. Пусть строит на свои деньги, но почему вы ему не помогаете? Ведь знаете, что в стране уже пятнадцать лет нет мужчин-спринтеров, да и женщин молодых в этом виде тоже. Почему они не растут? Да потому что мы тупо продолжаем тренироваться на 333-метровом треке в Крылатском. И все-то у нас ладненько, как по маслу. Якобы. Но выезжают ребята за рубеж, а там трек маленький, 250 метров, и у каждого маленького трека своя специфика: где-то угол наклона виража побольше, а где-то поменьше, полотно – где-то помягче, где-то пожестче. Вот отсюда и результаты. Говорю Гусятникову: я шесть лет чемпионка мира, так почему у меня на форме, на воротничке и манжетах, нет отличающих чемпионку цветных полосочек? Почему кто-то, кто десять лет назад один раз стал чемпионом мира, по гроб жизни будет ездить с этими полосочками, а я, шестикратная, нет? Ведь обеспечить формой спортсмена – обязанность федерации. Один единственный раз мне сделали эту форму, когда я выиграла в 2001-м. Катаюсь в этом дырявом комбинезоне, побитом, словно молью, до сих пор. Спрашиваю: Александр Михайлович, почему вы мне новую форму не сделаете? Для меня и для Светы Гранковской? «Все зависит от механика. Он заказывает форму», – вот такой был ответ. Так что все то же самое, и ничегошеньки нового. Да, они делают нам сборы, но это только для того, чтобы была «отмазка»: мы вам сборы, а вы нам – медали.
– Через полтора года Пекин. У вас терпения хватит?
– Я тренируюсь и так же, как всегда, буду бороться и сражаться. Только дайте поддержку, которую бы я почувствовала. Я же не последний спортсмен, и, быть может, сейчас настало время, когда я первый раз в жизни готова просить сильных мира сего: помогите мне в этой ситуации, поддержите меня, чтобы я знала, что еще нужна кому-то. Что действительно я Слюсарева. Однако до меня доходят слухи, что обо мне уже речь не идет и олимпийская ставка делается на другого человека. А мне что, к Фетисову идти? Мне, как вы поняли, не стыдно выносить свои проблемы на всеобщий суд. Ведь я хочу не чего-нибудь, а тренироваться и продолжить спортивную карьеру. Да, всю жизнь я была защищена, и Ростовцев носился со мной, как курица с яйцом. А теперь сама буду таскать велосипеды, сама себя возить на гонки. На шоссе я буду гоняться в составе итальянской команды «Феникс», так как больше всего моральной и прочей заботы получаю именно от нее. Все просто. Ведь когда ты и в жизни, и в спорте чувствуешь, что необходим кому-то, горы готов свернуть. Так вот я готова.