НАТАЛЬЯ НАЗАРОВА

– Несмотря на обилие легкоатлетических стартов, которые уже прошли в разных точках Европы с начала года, вас после январского рекорда нигде не было видно…

– А мы с тренером Людмилой Федориевой решили не распыляться, готовиться спокойно к главным событиям, одним из которых, кстати, для меня будет этот чемпионат России. Попробую «отобраться» на дистанцию 400 м в индивидуальном забеге. Нынешняя предолимпийская зима – очень короткая. А времени, чтобы выйти на хорошие результаты, нужно много. Ну и потом я в принципе даже летом не так часто езжу по коммерческим стартам.

– Это ваша принципиальная позиция?

– Зимой главный коммерческий старт, на который стоило бы поехать, – «Рико-тур», так называемая мини-«Золотая лига». Но там уже третий год моя дистанция отсутствует. Организаторы, видно, считают, что бег на 400 м не самый популярный вид легкой атлетики. Летом выбор, конечно, лучше, но все равно я предпочитаю бегать редко, но метко.

– Рекорд, который вы установили в начале января, планировался заранее?

– Конкретно цель себе такую не ставила. Но когда график бега, составленный тренером, посмотрела, поняла: если его выдержать – будет рекорд. Решила попробовать… 500 м – дистанция не олимпийская, но, на мой взгляд, такие нестандартные отрезки иногда очень полезно побегать, голову разгрузить…

– Что испытывает человек, побив мировое достижение: эйфорию, опустошенность, гордость?

– Удовлетворенность. Может быть, ответ мой вас разочарует, но когда после рекорда наступает эйфория – это плохо. Ее-то как раз быть не должно. Работа сделана, и хорошо. Начинается новый этап в подготовке, потом еще один…

– А что говорить себе приходится, когда «еще один» на носу, а тренироваться совсем не хочется? Или у вас такого не бывает?

– Почему же? Почти на каждой тренировке есть что-нибудь такое, чего делать совсем не хочется. Но мы, спортсмены, все немного мазохисты. Ведь работа иной раз бывает такой, что после нее еле до раздевалки доползаешь. Но ты все равно ее делаешь. В этом умении постоянно преодолевать себя и есть, наверное, свой кайф. И потом, это же твоя ра-бо-та! Сейчас уже и обязательств много появилось. Не только ради себя себя истязаешь, но и ради команды, страны в конце концов.

– Дистанцию 400 м вы сами себе выбирали?

– Как пришла в легкую атлетику, тренер сразу на 400 и поставил.

– А пришли почему?

– Во время кросса школьного на глаза тренеру попалась. Сама о спорте не думала. В музыкальной школе училась по классу скрипки и фортепьяно. В ансамбле скрипачей выступала, мы даже места первые на всяких конкурсах занимали. Были у меня мысли и дальше в музыкальном направлении двигаться, но тут вдруг в 15 лет легкая атлетика в жизни появилась.

– Так сразу понравилась?

– Даже не знаю, что больше – тренировки или атмосфера, которая в манеже царила, привлекли. У нас группа была очень дружная. Мы и после тренировок все время тусовались. Жизнь совсем другая здесь была. Каждый день что-нибудь новое для себя открывала. Да и бегать в принципе особого труда не составляло. Наверное, я просто в свою нишу попала.

– И результаты хорошие пошли?

– Да. Кандидата в мастера спорта я уже через полгода выполнила, а еще через полтора мастером спорта была. Все шло по нарастающей. Я даже не задумывалась, надо ли заниматься чем-то еще.

– Больше всего побед на чемпионатах мира вы добились в эстафетном беге. Почему?

– Не могу сказать, что эстафету бегать люблю, а просто 400 м – нет. И то и другое нравится. Хотя и настрой разный, и ответственность. Индивидуальную дистанцию провалишь – тебе одной плохо. А в эстафете вся команда страдает. И вообще она более эмоционально, более динамично проходит.

– Психологическая совместимость в эстафетной «четверке» имеет значение?

– Если и имеет, то далеко не самое важное. Не так много у нас спортсменок, которые могут в финале чемпионата мира бежать. Тут уже не до совместимости. По этапам тренер расставляет, и вперед. Другое дело, что у нас уже несколько лет назад хороший квартет сложился – Таня Чебыкина, Света Гончаренко, Оля Котлярова и я. Привыкли уже друг к другу, сдружились.

– Если по чьей-то вине команда проиграла, разбор полетов не устраиваете?

– По крайней мере друг на друга не орем. Вот в Париже, например, как получилось? Я бежала последний отрезок второй, а у нас есть такое негласное правило: если бежишь за лидером, нельзя обгонять его на первой же прямой. Надо «сидеть» за ним до финиша, а метров за сто рвануть. Что я и сделала. А теперь думаю: ошиблась. Нужно мне было на первой прямой рывок делать. Соперница, я это чувствовала, бежала медленно. А вот когда я на финише выстрелила, обогнать ее не смогла. Для меня это было шоком. Честно говоря, думала, что девчонки на меня накинутся. Но ничего. Ни слова упрека ни от кого не услышала. Может быть, самокритика у меня такая уж обостренная, а может быть, каждая из нас могла тогда сказать, что что-то не то сделала…

– Когда бежите этот круг, успеваете о чем-нибудь подумать?

– Обычно успеваешь тактику бега по полочкам разложить. О постороннем все равно не думаешь. Не получается. А иногда и вовсе в полный вакуум погружаешься. Ни трибун ревущих, ни сердце свое, ничего не слышишь.

– Так, наверное, на Олимпиадах случается.

– Не обязательно. Может и на чемпионате страны. В Сиднее, кстати (Назарова в составе эстафетной четверки завоевала бронзовую медаль. – О.Т.), мне показалось, что Игры – такие же соревнования, как и все остальные. Наверное, потому, что молодая еще совсем была. В Афинах все будет по-другому. Не знаю, почему, но мне так кажется…