Вячеслав Фетисов:

– Не секрет, что во многих клубах, не только хоккейных или футбольных, происходит так: тренер дает задание клубному врачу – любой ценой подготовить спортсмена к матчу. Не считаясь с риском для здоровья или даже жизни игрока.

– Да таких врачей надо гнать к чертовой матери! Вообще, в мире нет такого понятия, как «спортивный врач». В клубах должны быть медики, которые умеют вовремя и квалифицированно оказать первую помощь. Дальше в дело вступают специалисты узкого профиля. В той же Америке клубы заключают соглашения о сотрудничестве с лучшими клиниками страны. И нам тоже необходим такой серьезный подход. Время настало.

– Вячеслав Александрович, а не осталось в душе горького осадка, что все-таки расформировали Росспорт?

– Да все уже прошло. Просто любые перемены не обходятся без эмоций. Проигравшим в этой ситуации я себя не чувствую. Мне в свое время удалось создать команду единомышленников-профессионалов, которая за шесть лет сумела поднять наш спорт с колен, да еще создать хороший задел на будущее. Ведь шесть лет назад в стране не было государственной политики в области спорта. Сейчас спорт на самом высшем политическом уровне признан социально важным явлением, на котором не стоит экономить даже в нынешние непростые времена. Нам удалось поднять финансирование нашего федерального агентства с 60 миллионов рублей до 30 миллиардов. И очень важно, что деньги стали доходить до адресата – тренеров и спортсменов. Этим я горжусь. Кроме того, Россия завоевала право провести Олимпийские игры в Сочи и Универсиаду в Казани. В этом тоже результат деятельности Росспорта. Вообще, чтобы перечислить все, что было сделано нами за эти годы, не хватит газетной полосы. А создание министерства – это логичный шаг, который должен только способствовать дальнейшему развитию спорта. Кстати, министр Виталий Мутко предлагал мне пост первого заместителя, но я отказался. А так я по-прежнему мог бы возглавлять спортивное хозяйство нашей страны. Но предпочел заняться другим.

– Какова судьба ваших бывших подчиненных – сотрудников Росспорта?

– Это удивительные люди. Как только появилось министерство, поползли слухи, что агентство вот-вот будет расформировано. Согласитесь, трудно работать, находясь в таком подвешенном состоянии. В тот момент я созвал весь коллектив и провел небольшое совещание. Сказал, что даже в критической ситуации нужно честно выполнять свой долг. И люди, несмотря ни на что, трудились на совесть. Уверен, что новорожденное министерство просто не справилось бы с последним этапом подготовки к Олимпиаде без наших сотрудников. Сейчас агентство по-прежнему в стадии ликвидации, но я знаю, что Мутко уже встречался с руководителями управлений. Мне только хочется пожелать новому министру не растерять ценные кадры, у которых огромный потенциал и знания. Думаю, Виталий Леонтьевич сумел оценить работу сотрудников Росспорта в дни подготовки к Олимпиаде в Пекине. Я, кстати, не так давно общался с ним на протяжении двух с лишним часов, и мы сошлись по многим позициям. Надеюсь, он прислушается к моей точке зрения.

– Однако далеко не все однозначно оценивают работу спортивного агентства, да и вашу в частности. Например, президент Олимпийского комитета России Леонид Тягачев...

– Поверьте, мне не нужны конфликты. Я был призван контролировать расходование государственных средств, выделенных на подготовку олимпийцев. Кому-то, видимо, это не очень нравилось. И именно этим людям, наверное, было выгодно попытаться создать какую-то конфликтную ситуацию. В результате их нападки мешали работать. Что же касается непосредственно Тягачева, то многие из его высказываний вызывают недоумение. К примеру, непосредственно перед вылетом в Пекин он заявил, что наша сборная завоюет на одну медаль больше Китая. Что получилось на деле, всем известно. Возникает вопрос: исходя из каких соображений уважаемый глава Олимпийского комитета делал свои прогнозы? Если просто выдавал желаемое за действительное – это плохо. Если он руководствовался результатами каких-то исследований, то это еще хуже. Значит, каким-то образом мы не досчитались сорока медалей. А все его упреки в адрес Росспорта просто беспочвенны. Накануне Олимпиады состоялось заседание оргкомитета по подготовке к Играм в Пекине, на котором председательствовал вице-премьер Александр Жуков. Ни один руководитель федерации не предъявил претензий к агентству. Еще чуть позже состоялась встреча с участием тех же руководителей, а также тренеров сборных. Я тогда обратился к ним: «Чем вам еще помочь на последнем этапе подготовки?» И все предложения были учтены. К примеру, наши синхронистки тренировались в Макао и жили там в пятизвездочном отеле. Как известно, девушки привезли из Пекина «золото». После возвращения из Китая мы провели разбор полетов. И опять ни один спортивный руководитель не выступил с критикой в адрес Росспорта. И еще предстоит разобраться, зачем Тягачев безосновательно обвинил Росспорт в нецелевом расходовании средств. Я уже устал повторять – ни одна проверка Счетной палаты нарушений не обнаружила. И у нас есть на руках соответствующее заключение.

– В дни пекинской Олимпиады возник конфликт между ОКР и вашим агентством по поводу аккредитаций, дававших право прохода на спортивные объекты, что тоже наделало много шума…

– Подготовкой спортсменов к Олимпиаде, как я уже сказал, занимался Росспорт. В функции Олимпийского комитета входило лишь размещение атлетов в Олимпийской деревне, да и то за бюджетные деньги, а также организация доставки спортсменов к месту старта. Ну и еще выдача аккредитаций специалистам и тренерам, которые приехали в Пекин в составе делегации. Отмечу, специалистам, а не своим дружкам. Но почему-то получилось, что тем, кто приехал на Олимпиаду работать, эти аккредитации не достались. Неприятно. Об этом и шла речь.

– Тот же Тягачев упрекал вас как одного из руководителей Всемирного антидопингового агентства в том, что вы не смогли отстоять наших легкоатлеток, отстраненных от участия в Играх по подозрению в подмене проб…

– Как один из руководителей ВАДА, я могу заявить, что по регламенту этой организации отказ от сдачи анализов, а также подмена допинг-пробы приравнивается к применению допинга и предполагает вынесение тех же санкций. Ни одна пробирка с анализами не может быть отправлена на экспертизу без подписи самого атлета и в незапечатанном виде. На мой взгляд, либо девушки были в курсе, что готовится подмена, либо сами как-то способствовали этому. Не верю я, чтобы взрослые люди не понимали, что происходит. Вообще, за исключением американки, которая сейчас сидит в тюрьме (Мэрион Джонс. – «НИ»), ни один спортсмен еще не признался в том, что умышленно применял допинг. Впрочем, у Лены Соболевой и ее подруг по сборной есть еще шанс отстоять свои права через арбитражный суд. Была ли в этой истории моя вина, решайте сами.

– Значит, во всем случившемся виноваты сами спортсменки?

– А кто еще? В аптечке Росспорта вы не найдете запрещенных препаратов. Или Балахничев (президент Всероссийской федерации легкой атлетики. – «НИ») должен был лично, я извиняюсь, заглядывать девушкам в горшок?..

– Но что-то можно сделать, чтобы подобная ситуация не повторилась перед следующими Олимпийскими играми?

– Как известно, количество тюрем или милиционеров в стране не влияет на уровень преступности. Пока есть соблазн, некоторые спортсмены будут применять запрещенные препараты. Но я в корне не согласен с тем, что в Международном антидопинговом комитете есть какое-то предвзятое отношение к нашей стране. Вообще, за последние годы мы сделали все, чтобы с нами считались. Так что здесь все дело в человеческом факторе. Спортсмены каждый раз осознанно идут на риск…