Николай Карполь

– Николай Васильевич, странная вещь – у вас физико-математическое образование, в вечерней школе вы преподавали астрономию, а успеха добились в спорте, к тому же не имея специального образования…

– Вы знаете Ползунова или Черепановых? Это уральские фамилии. Первый изобрел паровую машину, а братья Черепановы изобрели паровоз. Они были самоучками, и в России всегда было много таких людей. Я тоже самоучка. Прежде чем прийти в команду мастеров, я 10 лет работал детским тренером, ходил по школам, подбирал детей, тренировал юношеские команды. Кстати, большинство наших лучших тренеров-игровиков были самоучками. А математика и физика очень помогали мне в работе. С хорошей математической подготовкой значительно легче придумать, как правильно построить игру, как найти верные и свежие тактические решения.

– В одном из недавних интервью Олег Романцев сказал: «Чтобы организовать игру команды, надо подбирать игроков под менталитет и психологию тренера». Конечно, хорошо, когда команда и тренер – единое целое, но, по-моему, сегодня об этом можно только мечтать…

– Набрать сегодня игроков с менталитетом тренера невозможно. Это утопия. Не думаю, что можно взять бразильца, африканца, европейца и русского, у которых будет единый душевный и психологический настрой. Но если тренер хочет подготовить игроков «под себя», влиять на их идеологию, жизненную философию, то есть полностью на их воспитание, это возможно. И это самый замечательный путь. Практически так мы и делали, хотя не всегда и не все нам удавалось. Быть не только тренером, но и педагогом – это очень большая ответственность.

– На посту главного тренера сборной вас сменил иностранец – итальянец Джованни Капрара, который как-то посетовал, что команда привыкла играть под прессингом Карполя и это создает сложности.

– Нужно понять простую вещь. Чтобы создать сборную, необходимо подобрать игроков. Сегодня комплектованием команды занимается федерация. А раньше это делал тренер. Я брал тех, кого знал, кого сам воспитал, кому помог стать мастерами и звездами. Поэтому я мог влиять на них, полноценно работать и требовать результата. У Капрары такой возможности нет, и от него самого не так много зависит. Он работает с тем материалом, который ему дали. Сегодня во многих видах спорта в сборные и клубы приходят тренеры, вынужденные работать с теми, кого им подберут руководители – менеджеры, директора или президент. А это совсем другой уровень работы. Я не смогу управлять игроками, которых сам не готовил. Поэтому то, о чем говорит Капрара, – это не прессинг тренера на игроков, а отношения между учителем и учениками.

– Кстати, какие впечатления у вас оставила игра сборной под руководством Капрары на последнем чемпионате Европы?

– Неоднозначные. Наша команда показала нестабильную игру. Меня лично итоговый результат (третье место. – «НИ») не удовлетворяет. Хотя все говорят, что это успех по сравнению с предыдущим первенством Европы, когда мы были пятыми. Но в прошлом году мы играли в финале Олимпиады и были в шаге от золотых медалей! Меня не удовлетворяет уровень европейского волейбола в целом.

– А так ли необходим нашей волейбольной сборной тренер-иностранец?

– Не знаю. Когда мы утверждали тренера, я голосовал за русского. Работать с командой через переводчика всегда трудно. Он может переводить то, что скажет тренер, а может говорить то, что думает сам.

– В футболе и баскетболе очень много легионеров, а нужны ли они российскому волейболу?

– Безусловно, в игровых видах спорта легионеры нужны и даже полезны. Благодаря им поднимается уровень чемпионата, его зрелищность. Но только тогда, когда они выше классом, чем наши игроки, и способны передать свое мастерство и опыт. Однако то, что делается в футболе и мужском баскетболе, я назвал бы вредительством. В составах футбольных команд иностранцев больше половины, у баскетболистов на площадке – почти все. Довольно быстро выясняется, что большинство не стоят заплаченных за них денег. Но главная беда в другом – мы теряем своих способных ребят. Человек может стать полноценным игроком только тогда, когда он регулярно появляется на поле или на площадке. Особенно в чемпионате страны. Если он играет в дубле или сидит на лавке, то игроком никогда не станет. И у национальной сборной не будет нормального пополнения. У нас в этом плане пока нормально. В федерации эту опасность понимают и ведут разумную политику. Из 12 игроков состава к чемпионату страны допускаются только два иностранца.

– За последние годы в волейбольных правилах произошли серьезные изменения. Все ли они пошли на пользу?

– То, что сейчас разрешено играть ногой, хоть и непривычно, но не так существенно. Умышленно человек играет ногой очень редко. Более серьезно то, что влияет на тактику. Например, когда блок перестал считаться четвертым касанием. Или сначала введение, а потом отмена блокирования подачи. И конечно, смена подсчета очков – это самое разрушительное изменение в правилах. Хотя с другой стороны, я понимаю, что это сделано в интересах тех, кто смотрит волейбол по телевизору.

– Современный волейбол значительно «подрос». А как быть тем, кто любит и может играть, но не вышел ростом? И не произойдет ли разделение волейбола на «большой» и «маленький»?

– По телевизору я видел, как в Японии проходят волейбольные соревнования среди домохозяек. Довольно любопытно. Например, там нельзя атаковать в прыжке. Но внимание к спорту всегда будет там, где есть борьба за высшие достижения. То есть в том волейболе, где нет ограничений по росту. Сегодня либеро или пасующие – это, как правило, низкорослые игроки. Зачем же им уходить из большого спорта? Вот если им не найдется там места, тогда другое дело – можно проводить соревнования и для них.

– Возможна ли сегодня многолетняя гегемония одного клуба, как это было с вашей «Уралочкой»?

– Сегодня недостаточно только тренера или его знаний, материальной базы клуба, условий для тренировок и оборудования. Сейчас главную роль играет материальное обеспечение игроков. Сегодня все держится на спонсорах, которые то приходят, то уходят. Поэтому такие клубы лихорадит. А если в России найдется волейбольный Абрамович, то можно создать клуб типа «Челси». Когда будет такое сочетание – богатый хозяин и хороший тренер, многолетнее чемпионство вполне возможно.

– Сейчас вы президент «Уралочки». А нет ли желания снова выйти на площадку в качестве тренера?

– Я разрабатываю методики, с которыми работают тренеры. Присутствую на занятиях, помогаю советом. Но когда в прошлом году наш тренер заболела, мне пришлось провести финальную часть чемпионата страны. Так что работать тренером еще не разучился.

– Ваша эмоциональность на площадке вошла в историю. Но тренер у скамейки и тренер на трибуне – это два разных человека. Сегодня вы относитесь к игре своих воспитанников с большим спокойствием?

– Когда проигрывают – огорчаюсь, когда побеждают – радуюсь. Я всегда переживаю за команду, особенно за сборную. Но, конечно же, это совершенно разные переживания. Когда тренер на площадке – он как за рулем болида. Если потерял концентрацию, если не успел среагировать и что-то изменить, он проигрывает вместе с командой. А на трибуне – это уже не работа. Хотя и здесь бывают моменты, когда ты так погружаешься в игру, что, как прежде, забываешь обо всем на свете.

– В последнее время вы загружены не так, как раньше. Чему посвящаете свободное от волейбола время?

– (Вздыхает.) К сожалению, я в долгу перед семьей. Могу сказать, что больше сделал для своих учеников, чем для близких. Были годы, когда мы с женой имели возможность быть рядом: я тренировал, она играла, помогала в «Уралочке», пока я работал со сборной. Потом обстоятельства изменились – ей пришлось уйти с работы, чтобы ухаживать за родителями, воспитывать внука. Поэтому, конечно, сейчас я хотел бы и стараюсь больше бывать с семьей.