Posted 9 декабря 2004,, 21:00
Published 9 декабря 2004,, 21:00
Modified 8 марта, 02:18
Updated 8 марта, 02:18
Игорь Ларионов
– Игорь, вы, конечно, не женщина, чтобы делать вам такие комплименты, но, судя по внешнему виду, могли еще поиграть. Это локаут в НХЛ ускорил ваш уход из большого хоккея?
– Ну, не только. Здесь целый комплекс причин. Конечно, локаут повлиял на мое решение. Я знал, что он будет. Об этом говорили последние четыре года. Поэтому уже в прошлом сезоне заявил, что он будет для меня последним, и, по сути, готовился к завершению карьеры. Хотя я и этим летом тренировался, играл. Но даже если бы локаут не был объявлен, думаю, вряд ли бы я остался в хоккее. Заявив о конце своей карьеры, внутренне я уже в какой-то степени расслабился. И сосредоточился на том, как плавно перейти из активного хоккея в активный бизнес. Конечно, ощущения сейчас необычные. Все-таки на протяжении предыдущих 27 лет в это время я выходил на лед. Но ничего – привыкаю к новой жизни. Ну и тренировки, естественно, не бросаю. Правда, делаю это уже, как говорится, для себя, для здоровья. Да и в прощальном матче хотелось бы выглядеть достойно. Все-таки в нем будут участвовать в основном действующие игроки, так что и мне надо соответствовать их уровню.
– Кстати, а в локауте вы на стороне профсоюза игроков?
– Конечно. Я полностью поддерживаю позицию его лидера Боба Гуденау и верю в него. Я против любого ограничения зарплат хоккеистов. А в том, что случилось, виноваты, на мой взгляд, владельцы клубов, допустившие слишком много ошибок в менеджменте. Неправильное управление и привело к нынешней ситуации. Думаю, локаут будет долгий. Продлится даже не год, а полтора года. Трудно сказать, как в этих условиях поведут себя противоборствующие стороны. Как известно, и в футбольной лиге – НФЛ, и баскетбольной – НБА потолок зарплат был введен. От этого пострадали многие игроки, которые, к сожалению, не смогли продержаться вместе до конца. Наш профсоюз ведет работу в этом направлении – рассказывает хоккеистам о негативном опыте других лиг. И пока, насколько я знаю, игроки настроены решительно и сдаваться не собираются.
– Вы сказали, что из хоккея перешли в бизнес. А сколько людей сейчас в вашем подчинении?
– В моем подчинении? Никого. У меня есть пресс-служба. Но это скорее я у нее в подчинении, а не она у меня. Таскают меня везде.
– А как же винное производство?
– Пока я не могу сказать, что состоялся в этом бизнесе. Просто мне это интересно. Хоккей – моя жизнь, а вино – моя страсть. Но пока я занимаюсь виноделием для удовольствия. Хотя возможно, со временем это станет моей профессией.
– У вас есть очень любопытная марка «Тройной овертайм». Это что, крепленое?
– Не тройной, а «Третий овертайм». Дело в том, что у каждого лейбла должна быть своя история. В данной ситуации речь идет о матче, который состоялся в 2002 году. Урожай винограда, из которого сделано это вино, тоже 2002 года. Так вот, тогда мы играли в финале Кубка Стэнли с «Каролиной». В третьем матче серии при общем счете 1:1 я забил гол в третьем овертайме. И стал самым старым игроком в истории НХЛ, забившим гол в финале Кубка Стэнли, да еще в третьем овертайме. Отсюда и название. Этот сорт сделал для меня один из самых талантливых виноделов Австралии. Вино из винограда Шираз, во Франции его зовут Сера. Кстати, все вина этого специалиста, по рейтингу известного винного критика Роберта Паркера, получают 90–98 баллов по 100-балльной шкале. После этого решил попробовать сам.
– Сделать вино?
– Да. Собрались как-то с Дэйвом Манни, который выращивает для меня в Австралии виноград, и Майком Дэвисом, моим партнером по бизнесу в Северной Америке. И втроем в течение двух часов искали бленд. Смешивали три разных сорта винограда. Пока в итоге не пришли к тому вкусу, который понравился мне и который я захотел предложить широкой публике.
– Вкусно получилось?
– Ну, не хотел бы никому навязывать свой вкус. Для меня очень важно, чтобы вино было полнотелое, чтобы в нем было очень много фруктов. У нас получился интересный бленд. В нем было 56% Каберне Совиньон, 32% – Мерло и 12% – Каберне Франк. Это такой типичный бордоский бленд. И назвал я это вино «Хет-трик». Знаете, да? Хет-трик – это когда три гола в одной игре забивают. Довольно редкое в хоккее явление.
– Этот сорт имеет успех?
– Сделано всего 211 ящиков. Из них только 28 попадут на российский рынок. Но на дегустации в Детройте это вино получило очень высокие оценки рестораторов и сомелье. Минус один – его очень мало. Сейчас начал делать следующий бленд. Надеюсь, он будет более доступен для российского покупателя.
– Вообще, странное увлечение для хоккеиста. Хотя хоккеисты – народ уверенно пьющий, и явно не вино.
– А я как раз и хочу отвлечь людей от водки. Конечно, в России это сделать очень сложно. Традиции. Тем не менее Москва уже становится местом, где уживаются разные культуры. Все большую популярность приобретает европейская кухня, тесно связанная с вином. Вино уже давно часть моей диеты. Я выпиваю два-три бокала за ужином и чувствую себя прекрасно. Оказывается, совсем не обязательно напиваться водкой, а потом падать в салат.
– Надо же, вы всегда считались в хоккейном мире, что называется, режимщиком и вдруг взялись за алкогольный бизнес...
– А я и есть режимщик. Два бокала – это что, разве много?
– Очень мало.
– Ну, если хорошее вино и хорошая компания, и три бокала не помешают. Безусловно, в этом деле нужен разумный баланс, надо знать, сколько и когда.
– Интересно, в молодости вы тоже вино любили?
– Нет. До 29 лет жил на сборах, под полным контролем. Вино, конечно, пил – грузинское, молдавское. Но о том, чтобы его производить, и мыслей не было. Свободное от хоккея время по-настоящему появилось, только когда уехал играть в Америку. Стал общаться с людьми, постепенно появился интерес. Потом год провел в Швейцарии. Там вообще, можно сказать, пристрастился к этому делу. Болельщики после каждой игры приносили две-три бутылки вина. Я начал их собирать. Стал книги соответствующие читать, журналы. В общем-то я до сих пор учусь. Езжу на дегустации в Калифорнию, Австралию, Францию, Испанию... Для меня каждая встреча с виноделами – это новый и очень интересный опыт.
– Игорь, хотел задать вам банальный вопрос...
– О моих отношениях с федерацией хоккея?
– Нет, в чем секрет вашего удивительного спортивного долголетия?
– Здесь трудно выделить что-то одно. Конечно, и генетика сыграла свою роль, и моя любовь к хоккею, дисциплина, правильный отдых, питание... Не ем все подряд. И в то же время я не привередливый. Овощи, фрукты, натуральные продукты...
– Вы решили в Америке обосноваться?
– Я еще ничего не решил. Просто пока дети учатся в школе, не хочу их дергать.
– Когда долго живешь в Америке, можно остаться русским?
– Мне кажется, я остался русским. Во всяком случае, и здесь чувствую себя уютно, и в Америке. За океаном быт более налаженный, там спокойнее. Здесь, конечно, гораздо опаснее.
– У Америки и России трудные отношения. Были, есть и, наверное, будут. Вы, получается, находитесь как бы между этими странами. Конечно, очень удобно быть гражданином мира, но порой возникают ситуации, когда необходимо принимать чью-то сторону...
– Негатив можно найти и в американской действительности, в политике этого государства. Но мне нравится свободная, устроенная жизнь. В Америке я делаю то, что хочу. В России немножко по-другому. Здесь трудно заниматься бизнесом. Из-за коррупции. Она, конечно, есть везде, но не в таких масштабах, как в России. И защищенности здесь нет никакой. Не к кому в случае чего обратиться за помощью. Нашей стране еще предстоит пройти долгий путь, чтобы стать лояльным, правовым государством.
– А вообще политикой интересуетесь? Вникаете в суть взаимоотношений Америки и России?
– Конечно, слежу за политическими событиями, но делать конкретные заявления я бы не стал. Это очень сложная игра – политика. Поэтому предпочитаю воздерживаться от комментариев, хотя у меня есть свое мнение.
– С удивлением узнал, что вы любите женский футбол.
– Да.
– А мужской?
– Мужской футбол – это высший класс. Особенно в исполнении больших мастеров. Женский мне нравится за свою искренность, непосредственность. В футболе, да и в хоккее тоже, сейчас полно всяких схем, которые убивают игру. Женщины же, как и маленькие дети, кстати, играют в удовольствие, импровизируют. Это подкупает.
– Вы еще, насколько я знаю, интересуетесь шоу-бизнесом?
– Ну, это скорее из-за дочек, которые занимаются музыкой. Хочется быть на одном с ними уровне. Хотя, естественно, у них своя музыка – рэп, хип-хоп... Но приходится слушать ее. Чтобы каким-то образом, используя свои связи, помочь им, свести с правильными людьми. Надо шлифовать их талант. В этом я вижу свою задачу.
– А ваши музыкальные пристрастия каковы?
– Марк Нопфлер и «Дайр Стрэйтс». Эрик Клэптон. «Иглз». Фил Коллинз. Старая волна. Недавно был на концерте Коллинза в Детройте.
– Вы с ним знакомы?
– Да, нас познакомили. Мы долго с ним общались. С Клэптоном тоже разговаривал. В самом Детройте сейчас популярны два певца – Эминем и Кид Рок. Знаете, послушал недавно сингл с только что вышедшего альбома Эминема, и мне понравилось. С удовольствием занимаюсь под эту музыку в тренажерном зале. Стимулирует.
– А что, Коллинз или Клэптон в курсе, кто такой Игорь Ларионов?
– Да. Фил вообще пару лет жил в Ванкувере, причем когда я там играл. Так что мы с ним говорили и о хоккее. У него сейчас прощальный мировой тур. И где-то весной он должен выступить в Москве. Мы договорились, если я смогу, обязательно встретиться с ним на концерте.
– Ваши дочери, как я понял, целенаправленно занимаются шоу-бизнесом. Какая перед ними поставлена цель?
– Выпустить альбом. Они поют дуэтом. Одну песню для этой пластинки уже сделали. Сейчас работают над второй. В этом проекте мы, кстати, сотрудничаем с командой, которая записывала последний альбом Эминема. Для меня важно поставить их сейчас на правильные рельсы, а дальше уже все будет от них зависеть. От их таланта, терпения и трудолюбия. Только труд сможет поднять их на вершину славы. Любой бизнес труден, а шоу-бизнес – особенно.
– Что говорят специалисты?
– Не хотел бы касаться этой темы. Те, кто придет на мой прощальный матч, смогут составить свое мнение. Девочки будут петь перед игрой.
– Кстати, о матче. Вы пригласили на него всех своих партнеров по знаменитой первой пятерке ЦСКА и сборной – Фетисова, Макарова, Крутова... Только Алексея Касатонова не позвали.
– Что делать, если отношения не сложились? Сложно их склеивать. Праздник хочется провести с друзьями. А приглашать на него людей, которые выбыли, как говорится, из обоймы, на определенном этапе неправильно себя повели, я не вижу смысла. Хотя ошибки надо прощать...
– А что это за история, когда вы вроде бы кого-то спасли от пожара?
– Ну, это не я спас, а скорее жена. Как-то приехал после игры, смотрел по российскому каналу концерт Валерия Леонтьева. Уже полночь была. И вдруг жена говорит: тебе не кажется, что от соседей запах гари идет? Я как-то не обратил внимания. Подумал, что Боб, сосед, камин затопил. Короче, у них действительно гараж загорелся. Я позвонил в дверь – никто не открыл. Стал стучать, кричать. А они, оказывается, спали. Наконец проснулись, я им говорю: ребята, у вас дом горит, а вы спите. Лена в это время позвонила 911, приехали пожарные, телевидение...
– И вы попали в новости?
– Нет, ушел домой. Ничего особенного я не сделал. На моем месте, как говорили у нас, так поступил бы каждый.
Справка «НИ»
Игорь ЛАРИОНОВ родился 3 декабря 1960 года в подмосковном Воскресенске. На коньки встал в четыре года. Играл за клубы «Химик» (Воскресенск), ЦСКА, «Ванкувер Кэнакс», «Лугано» (Швейцария), «Сан-Хосе Шаркс», «Детройт Ред Уингз», «Флорида Пантерз», «Нью-Джерси Дэвилз». В чемпионатах СССР провел 457 матчей, забросил 204 шайбы и сделал 230 результативных передач. В регулярном чемпионате НХЛ провел 921 матч, забросил 169 шайб и сделал 475 передач. В плей-офф провел 150 матчей, забросил 30 шайб и сделал 67 передач. Женат, имеет двух дочерей и сына, Игоря Ларионова-младшего.