«Его нам будет не хватать...»

Одним из самых преданных болельщиков столичного «Торпедо» с многолетним стажем является знаменитый писатель-сатирик Аркадий Арканов. Он и сейчас ходит на футбол, хотя черно-белые выступают в первой лиге. Но Аркадий Михайлович помнит и те времена, когда торпедовцы выигрывали чемпионат и Кубки страны, а в первой половине 1960-х годов по праву считались самой «играющей» командой элитного дивизиона. «Еще в 1950-е годы молодого Иванова на трибунах называли «балериной». Дело в том, что он очень красиво, изящно двигался по полю, принимал и обрабатывал мяч, отдавал пас. Но он никогда ничего не изображал, не симулировал и не играл на публику. Не выделялся также экстравагантной прической. Просто он на каком-то физиологическом уровне не мог играть некрасиво. Валя не обладал сильным ударом, но какая у него была безупречная техника! Помню, был на матче, когда Иванов обыграл двух или трех соперников, вратаря и буквально вбежал с мячом в ворота. Потом, познакомившись с ним, я пришел к выводу, что он смог бы проявить себя в любой сфере деятельности. Мог бы стать писателем, танцором, драматургом. А еще у него было уникальное чувство юмора. На моей памяти Козьмич никогда не травил байки, не рассказывал окружающим всем известные анекдоты. У него вообще не было заранее придуманных шуток-заготовок. Раскованный, он мог пошутить в любой момент, исходя из ситуации. Самое интересное, что эти шутки и не запоминались, поскольку были искрометными и по-своему неповторимыми. Но так вот, на ходу, между делом мог шутить только Козьмич. К сожалению, как тренер он не достиг таких высот, как игрок. Его роман с «Торпедо» остался незаконченным. Дело в том, что ему удавалось создавать интересные команды, но судьба не давала ему возможности довести дело до большой победы. Скажем, в 1991 году в составе появились очень талантливые ребята – Тишков, Чугайнов, Шустиков. Команда стала бронзовым призером, но Иванова в итоге сняли. Просто началась пора, когда все стало измеряться деньгами, а Козьмич верил в чистоту футбола. Думаю, поэтому ему и не удалось реализовать себя после распада Советского Союза. Он продолжал работать, нервничал, переживал и никак не мог смириться с тем, что творилось в стране и футболе в лихие 1990-е. Он был человеком другой породы. Не делец по натуре, он до конца жизни верил в искренность и справедливость…».

Еще один знаменитый болельщик «Торпедо» друг и частый сосед Арканова на трибуне – Александр Ширвиндт также очень переживает уход из жизни Иванова. «Валя был, я бы сказал, ностальгически-верным торпедовцем, – взвешивая каждое слово заявил худрук Театра сатиры. – Сейчас очень многое измеряется деньгами, и такое понятие, как клубный патриотизм, становится анахронизмом. А он был каким-то фатально глобальным патриотом и своей команды, и самой игры. В последние годы видел все, что происходит с его родным клубом, как он распадается, теряет позиции, опускается в первую лигу. Но все равно оставался самым настоящим торпедовцем, который и в сложнейший момент не покидает корабль. Можно сказать, Иванов был символом «Торпедо». К слову, все три чемпионских титула моя любимая команда завоевала с Ивановым игроком, а потом тренером. Я уже не говорю про Кубки СССР. Он из той же плеяды наставников, как и Якушин, Бесков, Лобановский... Видел, как тяжело ему было быть тренером. Великий игрок, он предъявлял жесткие требования и к подопечным. И когда у них что-то не получалось, он матерился у кромки поля. Однажды мат попал в эфир. Но на все претензии и упреки Козьмич отвечал: «А зачем меня снимали? Я ведь не какая-нибудь барышня». После этого режиссеры трансляций старались не снимать Иванова крупным планом. Но он всегда так переживал за свою команду и дело, что это не могло не сказаться на здоровье».

Знаменитый в прошлом полузащитник московского «Динамо» Валерий Маслов не только хорошо знал Иванова, но и играл против него. Весть о смерти Козьмича подвергла в уныние даже никогда не унывающего Валерия Павловича. «Мы познакомились с Валей в сборной страны. Он тогда был капитаном команды, олимпийским чемпионом и обладателем Кубка Европы. Он, естественно, больше общался с Левой Яшиным, Эдиком Стрельцовым. У нас была своя компания – Игорь Численко, Витя Аничкин, я. Можно сказать, что между нами существовала определенная субординация. Но я ни разу не слышал, чтобы Валя хвастался своими достижениями или красиво забитыми голами. Он ко всему этому относился как рабочий, который на заводе выполнил план. Мол, ничего особенного, так и надо. Поэтому-то он и злился уже на тренерской скамейке, когда его футболисты не могли выполнить элементарные, по его понятиям, вещи. Страшно сказать: иногда за матч Иванов выкуривал три пачки сигарет! К сожалению, я давно не видел Валю. Знал, что у него возникли серьезные проблемы со здоровьем, в частности с памятью, но его смерть все равно стала неожиданностью, шоком».

Часто общался с Ивановым и экс-президент Российского футбольного союза Вячеслав Колосков. «Я помню его еще в качестве игрока, но мы познакомились, когда он перешел на тренерскую работу. Не раз ездил с ним на сборы в Адлер. Как футболист, он очень любил импровизировать. Легкий, быстрый, необычайно техничный, в одиночку мог обыграть всю защиту соперника. Но, став тренером, Иванов сделал акцент на оборону. Недаром «Торпедо» времен Иванова славилась такими защитниками, как Пригода, Полукаров, Ширинбеков. Валентин Козьмич исходил из постулата великого Михаила Иосифовича Якушина: «Сначала надо в доме, то бишь в обороне, навести порядок». И торпедовцы были очень неуступчивой, кубковой командой, которая могла дать бой любому сопернику. А за пределами стадиона Козьмич оставался раскрепощенным, остроумным человеком, всегда умеющим поддержать беседу. Его нам будет не хватать…»