Posted 5 декабря 2012,, 20:00

Published 5 декабря 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:10

Updated 8 марта, 05:10

Трехкратная олимпийская чемпионка Ольга Брусникина

Трехкратная олимпийская чемпионка Ольга Брусникина

5 декабря 2012, 20:00
На последнем заседании президентского совета по развитию физической культуры и спорта наряду с подведением итогов выступления сборной России в олимпийском Лондоне и подготовки к ближайшим крупнейшим соревнованиям обсуждалось и состояние нашего резерва. Много внимания было уделено проблемам детского спорта. С докладом п

– Оля, ваш доклад напрямую касался подготовки олимпийского резерва, точнее, состояния дел в самом низшем его звене – детских спортивных школах.

– Да, и хорошо, что руководство страны понимает, что основной резерв нашей олимпийской команды – это не юниоры, а именно дети, которые сегодня ходят в спортивные школы. У присутствовавших на совете было разное представление о ситуации в этой области, но основная мысль сводилась к следующему: сегодня регионам тяжело соответствовать всем нормам и параметрам олимпийской подготовки. Где-то не хватает средств, где-то – спортсооружений, качественного инвентаря. Спорт – очень специфическая сфера, а подготовка олимпийского резерва – особенно. Поэтому со стороны президента страны прозвучало, на мой взгляд, очень важное и правильное предложение – перевести училища олимпийского резерва в федеральное подчинение. Необходимость этого давно назрела.

– Но училища олимпийского резерва – это высшая ступень детско-юношеской подготовки, а есть еще спортивные школы, специализированные… Как заместитель директора СДЮШОР по водным видам спорта обозначьте здесь главную проблему.

– Разрозненность всей системы подготовки. У нас между ДЮСШ, СДЮШОР и УОР нет никаких взаимосвязей. Передать ребенка из детской спортивной школы в специализированную, например, или выше – целая проблема. Почему так происходит? Нет никаких механизмов регулирования этого процесса. Если ученик уходит в другую школу выше рангом, это, конечно, здорово, но бывший тренер сразу теряет в зарплате, а школа – рейтинговые очки, определенный статус. Кому это понравится? Поэтому никто не желает просто так расставаться со своим спортсменом. Это колоссальная проблема на самом деле. Ведь настает момент, когда талантливый ребенок нуждается в более качественных условиях подготовки, в более профессиональном тренере. Это нормальный, естественный процесс, и сама система такого вот поэтапного роста – от низшего звена к высшему – не так уж плоха. Но на деле она не работает. Есть и еще ряд проблем. В каждом регионе, например, как правило, своя нормативно-правовая база. От нее зависит количество тренировок, сборов, надбавок тренерам… Ну и естественно, что каждый регион подстраивается под свои финансовые возможности. Где-то бюджет позволяет оплачивать аренду воды для спортшколы с восьми утра и до восьми вечера, а где-то – нет. Значит, и количество, и качество тренировок сильно разнятся.

– Какой выход?

– Мы сейчас с нетерпением ждем, когда Министерство спорта введет федеральные стандарты, которых будут придерживаться все детские спортивные школы. Надеемся, что они помогут свести к единому знаменателю хотя бы нормативную базу.

– А как с тренерскими кадрами обстоят дела, все так же?

– Плохо. Великим спортсменам неинтересно начинать тренерскую карьеру, работая с малышами. Разве что сразу со сборной… С молодыми хорошими специалистами в спортшколах очень трудно. И основная проблема, конечно, в низких заработных платах. Директора школ ломают голову, где взять надбавки. С одной стороны, они вроде бы предусмотрены, но тесно связаны с единым фондом заработной платы, который практически не меняется из года в год. На него живет вся школа. То есть, чтобы одному тренеру за хороший результат ученика зарплату прибавить, другому придется убавить. Конечно, как я уже говорила, в каждом регионе разные ситуации. Но даже в благополучной, казалось бы, Москве тренер может получать всего от 4600 до 13 тысяч рублей. А если у тебя группа начальной подготовки, то никаких надбавок вообще не предусмотрено.

– Тогда почему вы этим занимаетесь? Трехкратная олимпийская чемпионка, но при этом и тренер, и руководитель в одном лице…

– Мне интересно. Я люблю спорт и все, что с ним связано. Считаю, что дело, которым занимаюсь сейчас, достойно того, чтобы посвятить ему жизнь. Хочется что-то реальное сделать.

– Слышали, наверное, что министр спорта Виталий Мутко одобрил предложенный Федерацией борьбы России проект создания авторских школ олимпийских чемпионов, чтобы активнее привлекать звезд к подготовке резерва и пропаганде здорового образа жизни. Вы, когда начинали свой проект, вряд ли рассчитывали на такое внимание, а тем более помощь со стороны государства?

– Нет, конечно. Я просто хотела попробовать свои силы самостоятельно. Никогда не задавалась целью сделать школу своего имени, потому что, на мой взгляд, главное – не имя, а сама школа. Идея, о которой вы говорите, безусловно, хорошая. Но, на мой взгляд, сначала надо поработать несколько лет, состояться в новом качестве, а потом, когда ты сросся уже со своим детищем, имя присваивать. А то можно школу открыть, вывеску повесить, но через какое-то время абсолютно потерять к этому интерес. Я проходила этот сложный период с помощью друзей. Ведь сначала открыла в Чехове на базе бассейна частную школу, а уже потом, когда все увидели, что работа идет, детей много, что мы действительно делаем полезное дело, помогло правительство Московской области. Сейчас у нас большая СДЮШОР по четырем видам спорта – синхронному плаванию, прыжкам в воду, водному поло и плаванию с двумя филиалами в Чехове и Рузе.

– Интерес к спорту у детей сейчас действительно большой?

– Не могу сказать, что его нет. Но упор все равно делается на общеобразовательную школу, это чувствуется. Все сосредоточены на том, как и где получить хорошее образование. Спортивных классов, интернатов, как это было в советское время, единицы. А у нас же соревнования, сборы. Бывает сложно договориться не то что с учителями, чтобы отпустили ребенка, – с родителями. Может, не так уж плохо то, что они начинают заранее думать о будущей профессии детей. Но если раньше те, кто не собирался связывать свою жизнь со спортом, заканчивали тренировки после окончания средней школы, то сейчас уже в седьмом–девятом классе приходится останавливаться, чтобы сосредоточиться на учебе. Такова реальность. Но 13–16 лет – самый проблемный возраст, когда подросток особенно подвержен негативным факторам. И мне кажется, бросать спорт в такой момент совершенно неправильно, это может привести к гораздо более печальным последствиям.

– Синхронное плавание у нас – вид спорта относительно благополучный. Или приходится сталкиваться с теми же проблемами?

– Мы хорошо набираем детишек. Родителям нравится, все красиво, все здорово. Но начинается школа, и с ней те же самые проблемы, что и в других видах спорта. Есть же еще большая проблема, связанная с медицинским обеспечением. К сожалению, практически потеряна практика спортивных диспансеров. И иногда получается так: набираем детей, готовим, а квалифицированное обследование, необходимое для занятий спортом, они проходят только года через три-четыре, когда уже покажут какой-то результат. Поэтому, бывает, приличный отток идет и по состоянию здоровья. Конечно, все приносят справки из поликлиники, когда приходят записываться в секции, но это все не то. Серьезную диспансеризацию ребенок должен проходить сразу же после зачисления в спортшколу, как это было в мое время. И, кстати, на президентском совете говорили и об этой проблеме тоже.

– Есть ощущение, что что-то, наконец, сдвинется с мертвой точки?

– Ну, не все так плохо на самом деле. Просто мы говорим всегда больше о проблемах. Мы, спортсмены, ведь максималисты. Делаем свою работу хорошо, но хотим сделать еще лучше. И говорим, что для этого нужно. Все-таки для спорта высших достижений за последние годы сделано очень много. Открываются новые федеральные базы, спортсмены и тренеры получают достойную зарплату, улучшается медицинское обеспечение… Но это спорт высших достижений. Теперь пришло время заняться спортом детским. Потому что не будет этой низшей ступени, не будет и высоких результатов у элитных спортсменов. Знаете, что самое обидное, когда проигрываешь так, как, например, мы проигрывали в Ванкувере? Слышать: «Ну что вы хотите, это сильнейшие спортсмены страны, лучше у нас нет»…

– Вам ведь как председателю комиссии спортсменов России приходится заниматься разными вопросами, касающимися и высших достижений тоже?

– Очень сложно оценивать себя, но недавно коллеги сказали о нашей комиссии: «Это уже стало звучать!» На мой взгляд, что-то действительно удалось сдвинуть с места. К спортсменам начали прислушиваться, мы участвуем в обсуждении различных законопроектов, поднимаем вопросы социальной поддержки и адаптации людей после того, как они сошли с пьедестала. Конечно, не все так просто. Спортсмены все-таки не привыкли говорить о своих проблемах. Не привыкли быть уверенными в том, что могут что-то реально изменить. Так вот сейчас уже, мне кажется, мы больше верим в свои силы. О комиссии спортсменов уже знают и Министерство спорта, и Олимпийский комитет, и фонд поддержки олимпийцев, и Ассоциация юристов России, и многие другие организации, с которыми мы сотрудничаем.

– За что боретесь?

– За нормальную жизнь спортсмена после спорта. Вот взять хотя бы медицинское обеспечение. Привычное обследование у нас заканчивается в тот момент, когда мы перестаем быть в списках сборной страны. А ведь после того, как ты перестаешь регулярно получать физическую нагрузку, организм перестраивается на другой режим, иногда это проходит довольно болезненно. Идешь в поликлинику, а там врачи хватаются за голову, говорят, что тебя нужно срочно госпитализировать. Потому что здоровье обычного человека и человека, серьезно занимавшегося спортом, – это совершенно разные вещи. На мой взгляд, те, кто выступал на уровне сборных, должны иметь возможность хотя бы раз в год проходить обследование там, где проходили его раньше. Это ведь тоже ответственность государства – сохранить и поддерживать здоровье тех, кто защищал его честь на протяжении многих лет. Разве не так? Ведь те, кто приходит сегодня в детские спортивные школы, тоже задают себе вопрос: а что будет со мной, если я не стану олимпийским чемпионом? Достойное медицинское, пенсионное обеспечение или, к примеру, привилегии при поступлении в институт – вот за решение всех этих вопросов мы и пытаемся бороться. Социальная адаптация спортсменов – это ведь не только судьба одного конкретного человека, это вопрос престижа профессии, ее имиджа.

"