Павел Буре

Неопределенность, возможно, самое дискомфортное состояние для профессионального спортсмена. В особенности если оно является следствием тяжелой травмы, которая бесцеремонно вмешивается в течение его карьеры, рушит его планы. Именно в такой незавидной ситуации оказался Павел Буре, один из самых ярких мастеров современного хоккея.

Травма, полученная в декабре прошлого года, заставила форварда «Нью-Йорк Рейнджерс» досрочно завершить сезон. И самое неприятное – не отпускает его до сих пор. Спустя несколько месяцев после операции, после долгой реабилитации Буре, увы, не готов сказать, будет ли играть в хоккей. С этой актуальной как для самого хоккеиста, так и поклонников его таланта темы мы и начали наш разговор.



– Павел, неужели все так серьезно, и вы даже можете, как говорят, закончить свою карьеру?

– Не знаю, откуда взялась эта информация.

– Она промелькнула в СМИ. На это намекал и ваш агент Джилис.

– Насколько мне известно, буквально он заявлял следующее: «Буре находится в хорошей физической форме. Но процесс послеоперационного восстановления ноги идет не так, как хотелось бы. Травма еще дает о себе знать. Тем не менее есть возможность и время привести колено в норму».

– А что вы можете сказать по этому поводу?

– Трудно сказать что-либо конкретное, когда тебе только на одном колене сделали пять операций. Кто-то после такого может вернуться в спорт, а кто-то и нет. Это зависит от индивидуальных особенностей организма. Реальная картина на сегодняшний день такова – нога болит. А как она поведет себя дальше, зависит не от меня и не от врачей. Ситуация прояснится в сентябре, когда я приеду в тренировочный лагерь. По рекомендации врачей я уже выходил на лед. Пока нога не в том состоянии, чтобы можно было говорить о моем выздоровлении. Созваниваюсь через день с врачами из Нью-Йорка. Они анализируют информацию, которую я им передаю, и говорят, что делать дальше.

– Значит, пока работаете в основном в тренажерном зале?

– Да. Штанга, велосипед. Специальная программа.

– А под чьим руководством?

– Под своим собственным. Я уже лет шесть тренируюсь самостоятельно. Знаю, когда и какие упражнения делать, в какой момент снизить или повысить нагрузку. Консультируюсь со специалистами только в случае необходимости, например, после травм. Здесь без них уже не обойтись.

– А может, травмы – это следствие как раз того, что вы готовитесь без помощи тренеров?

– Самых больших успехов в своей карьере я добился тогда, когда начал тренироваться самостоятельно. Именно в эти годы я стал лучшим нападающим Олимпиады в Нагано, получил два титула «Морис Ришар Трофи» как лучший бомбардир НХЛ...

– Редкий случай даже среди спортсменов высокого класса.

– Действительно. Одному тренироваться очень сложно. Нужна высочайшая самодисциплина. Но у меня были хорошие учителя. К 26 годам я понял, что моих знаний вполне достаточно для того, чтобы обходиться без так называемого тренера по физподготовке. К тому же раньше с некоторыми из них неизбежно возникали разногласия. Смысла спорить с ними, ругаться я не видел. Стал делать то, что считаю нужным, и оказался прав.

– Чтобы вернуться в большой спорт, особенно после тяжелой травмы, видимо, нужны очень серьезные стимулы. Что вас заставляет, падая, в очередной раз вставать? На какую вершину вы хотели бы взойти?

– Наверное, это уже вошло в привычку. Получив травму, уже не думаешь о том, что делать. Просто прикидываешь, сколько времени потребуется на то, чтобы вернуться. И начинаешь работать. Хотя это все не бесконечно. С каждым разом, с каждой операцией возвращаться становится все сложнее и сложнее.

– Какие шансы на то, что вы сможете вернуться в большой хоккей, дают врачи?

– Пока никаких. Операции на крестообразных связках – самые сложные в спортивной медицине. На восстановление требуется от шести до девяти месяцев. После первой говорили: он играть уже не будет. После второй – тем более. А у меня – наоборот, много чего получилось.

– Может, не угадали с переходом из «Флориды» в «Нью-Йорк Рейнджерс», где вас стали преследовать травмы?

– Это хоккей. Здесь ты каждый день подвергаешься риску. Когда я только пришел в «Рейнджерс», все складывалось удачно. Забил 12 голов в 12 играх. Но сезон закончился. А перед началом следующего получил травму. Потом еще одну, уже по ходу чемпионата. И на этом хоккей для меня фактически закончился. Не знаю, честно говоря, как оценить нью-йоркский период моей карьеры. Когда играл, то делал это вроде бы неплохо.

– Важно, как оценивают вашу игру болельщики, руководство клуба. Не так давно ходили слухи, что вас хотят обменять в другую команду. Мотивировалось это тем, что вы не отрабатываете свой многомиллионный контракт. Слишком много матчей пропустили, пользы от вас никакой...

– Ну если бы я получил травму в уличной драке, тогда меня можно было упрекнуть. Но я покалечился, играя в хоккей. Играя для болельщиков. И расплачиваться в конечном итоге придется мне, а не им. Я могу остаться хромым, а они как ходили на хоккей, так и будут ходить. Тут еще можно поспорить – кто на кого должен обижаться.

– А что думает по поводу полезности Буре ваш работодатель Глен Сатер, не знаете?

– Сатер – профессионал, он понимает, что травм не получает только тот, кто ничего не делает. А к тем, кто забивает, повышенное внимание со стороны соперника гарантировано. И не всегда при этом он использует дозволенные приемы. Так было, есть и будет.

– Но генеральный менеджер вас поддерживает?

– Да я сам кого хочешь поддержу.

– Вы не нуждаетесь в моральной поддержке?

– Совершенно. Я уже через такое прошел, так закалился... У меня есть семья, друзья. Мне достаточно их поддержки.

– Павел, признаться, у меня не выходит из памяти ваша фантастическая игра на Олимпиаде в Нагано. При мысли, что ничего подобного в вашем исполнении уже не придется увидеть, становится как-то грустно. Грустно, если судьба не предоставит вам еще один шанс показать такой же хоккей на следующих Олимпийских играх и главное – выиграть их. Кстати, у вас нет такого чувства, что вы что-то недоделали в большом спорте, находились рядом с целью, а достичь ее не смогли и уже никогда не сможете?

– Хоккей – коллективный вид спорта. На лед выходят двадцать человек, и в одиночку выиграть невозможно. Как говорится, в личном зачете я уже добился всего. Даже того, о чем и не мечтал. В командном – да, далеко не все удалось. В хорошую команду надо попасть. Я играл в двух великих командах – ЦСКА и сборной Советского Союза. Любое поражение в них считалось ЧП.