«Через два года мне надо готовиться к Олимпиаде»

Хотеть – значит мочь. В этом на примере своей российской пациентки убедился профессор Ганс-Гюнтер Махенс. В понедельник, в день отъезда Ирины из мюнхенской клиники, где девушка провела четыре трудных месяца, доктор Махенс, не только вернувший Ирину с того света, но и почти поставивший ее на ноги, получил от своей подопечной в подарок огромную матрешку. Вернее, 30 матрешек, словно на параде, выставленных в один ряд на столике у Ириной кровати. «Вам не впервой собирать по частям побывавших в авариях людей, значит, матрешку тем более соберете», – пошутила мама Ирины Галина Викторовна. Но вечно спешащий к больным доктор, наказав Ире после выписки из реабилитационного центра не позже чем через полгода снова появиться у него на приеме, перепоручил сбор гигантской матрешки медперсоналу отделения, в полном составе пришедшему попрощаться с российской спортсменкой.

Накануне переезда в реабилитационный центр его директор доктор Маркус Шмидт-Зоди специально приезжал для осмотра Скворцовой в Мюнхен, и доктор Махенс подробно рассказал коллеге о состоянии здоровья их общей пациентки. Пока Ира общалась с физиотерапевтом, мы с ее мамой сидели на лавочке перед двухэтажным корпусом центра реабилитации.

На клумбах уже цвели желтые нарциссы, деловито кружили над ними огромные шмели, а совсем неподалеку от этой весенней сказки величественно возвышались покрытые снегом Альпы. Галина Викторовна рассказывала, как дочь, когда ей был годик, те первые «первые шаги» делала с куда меньшей охотой, чем вторые «первые шаги», нынешние, после долгих месяцев вынужденной неподвижности. Так и норовила тогда, в детстве, расстояние от стула до стула, на который родители клали печенье, не ножками преодолеть, а проползти. Сейчас первый шаг сделала «без печенья», да и без спросу. И мама, и врач просто опешили, увидев это в общем-то историческое событие, учитывая историю болезни Ирины.

«Радости от первого шага, конечно, было больше сейчас. Тогда, когда ей был годик, мы знали, что рано или поздно все равно пойдет, – говорит Галина Викторовна. – Сейчас такой уверенности все же не было. Но с каждым днем Ира ходит все дольше и дальше. Сегодня прошла уже шагов 30. Хоть и опирается на специальную трибуну на колесиках, но все равно еще очень устает от таких походов».

Мы с Галиной Викторовной вошли в комнату, больше похожую на гостиничный номер, чем на больничную палату. Сейчас они все живут здесь вместе – на недельку прилетел из Москвы Ирин папа, Олег Юрьевич. На вопрос «как дела?» Ира ответила:

– Хорошо дела. Раны заживают до срока, определенного врачами на основании их предыдущего опыта работы с такими больными. Я планирую совсем восстановиться за два года.

– А почему именно за два?

– Потому что после этого останется два года до Олимпиады в Сочи. На тренировки. Надеюсь, принять участие. Это моя детская мечта, хотелось бы, чтобы она сбылась. Правда, в детстве я занималась легкой атлетикой и думала об Олимпиаде именно в контексте этого вида спорта. Но потом перешла в бобслей.

– А после того, что случилось, страх не появился? Психологически это ведь возможно после всего пережитого. Интересно, если бы произошло чудо и сейчас нога была бы в полном порядке?..

– Я бы быстро оделась и помчалась на тренировку.

– А почему ты из легкой атлетики перешла в бобслей?

– Экстрим и адреналин.

– По Москве скучаешь?

– По друзьям в основном.

– Настроение хорошее?

– Отличное просто. Я очень рада, что приехала на реабилитацию. Это уже новый этап выздоровления, где от меня самой зависит еще больше, чем это было в больнице.

– Проблемы, о которых мы говорили несколько недель назад, связанные с опекунством и деньгами на лечение, разрешились?

– К счастью, да. Опекунство снято. От правительства Москвы есть гарантия, что когда мюнхенская клиника выставит счета, они будут незамедлительно оплачены. Внесен аванс на счет реабилитационного центра. Здесь, в отличие от клиники, такая система, что без аванса сюда не приняли бы. Но все в порядке. Огромное спасибо всем людям, которые откликнулись и перевели на мой счет пожертвования. Просто от всего сердца спасибо им. Через Интернет я пытаюсь ответить всем, кто мне пишет, желает выздоровления и сил. А таких на сегодня где-то около 800 человек. Я очень тронута, какие все-таки у нас добрые и отзывчивые люди! Я ведь в принципе никто, одна из очень многих наших спортсменов, а отнеслись ко мне с потрясающим сочувствием, как к очень близкому человеку. Может быть, именно поэтому я выздоравливаю невероятно быстро. Я сама от себя в шоке.

– А что было для тебя за эти месяцы самым трудным?

– Пережить те боли, которые я испытывала. Особенно по вечерам и по ночам. Очень сильные боли. Обезболивающее часто давать было нельзя, так как я очень много наркоза перенесла. К тому же лекарство, которое мне давали раз в час, действовало минут 20. Потом начиналось что-то ужасное.

– Ты плакала?

– Да что там плакала, 20 минут я держалась, 40 ревела. Было очень больно, врагу не пожелаешь. Сейчас, слава богу, этого нет.

– Знаю, друзья называют тебя не по имени...

– Раньше звали Птаха, теперь больше Птица. Скворцова потому что, все просто объясняется.

В комнату вошел работник реабилитационного центра и ввез в комнату дополнительные снаряды для тренировок – для подтягивания и ходьбы. Сказал Ире по-английски, вежливо, но твердо, чтобы без врача ими не пользовалась. Вероятно, в реабилитационном центре догадываются, какой характер у этой российской спортсменки…

Корреспондент «НИ» принесла Ире букетик белых подснежников, по российской привычке нарвала их по дороге, правда на альпийских лугах. Точно такие будут цвести в Подмосковье, наверное, еще только месяца через полтора. Как раз когда Ира вернется домой.