День памяти в годину беспамятства

30 октября 1974 года члены инициативной группы по защите прав человека в СССР под председательством Андрея Сахарова поддержали осужденных мордовских и пермских лагерей, объявивших голодовку с требованием предоставить им статус политзаключенных. Дата эта была утверждена в качестве дня памяти постановлением Верховного совета РСФСР в 1991 году одновременно с принятием федерального закона «О реабилитации жертв политических репрессий»…

…Только что бурно и весело с исконным комсомольским задором госчиновники по всей стране отметили день рождения ВЛКСМ. Отметили фактически на государственном уровне. Сил для общегосударственной скорби на следующий день не осталось. Впрочем, некоторым милее статус «вольноопределяющихся». Но, судя по всему, время комфортного сидения на двух стульях миновало.

Вчера на митинг памяти, проходивший в Москве у Соловецкого камня, пожаловал г-н Чубайс с намерением сказать речь. Однако слова ему не дали. Организаторы митинга заметили, что такая дата не повод для политпиара. Раздосадованный Анатолий Борисович покинул Лубянскую площадь. Но обижался он зря. Нельзя требовать от всех такой же широты взглядов, коей он сам обладает.

Вчера на старейшем в Нижнем Новгороде Бугровском кладбище состоялся митинг памяти политзаключенных. В 30-е годы здесь осуществлялись массовые захоронения расстрелянных. Несколько лет назад на кладбище установлен памятный знак. Теперь 30 октября и 5 сентября (День начала «красного террора» в 1918 году) на этом месте проходят траурные митинги.

По данным правозащитных организаций, на сегодняшний день порядка 90 тысяч нижегородцев относятся к категории репрессированных и еще 300 тысяч – сосланных. А вот число расстрелянных до сих пор установить не удалось даже приблизительно, хотя известно, что массовые казни проводились в 1918 году на Бугровском кладбище, в Марьиной роще, на Сормовском шоссе, в Почаинском и Жандармском оврагах. Кроме того, в 1938 году совершались массовые убийства духовенства. Священнослужителей вывозили на лодках на середину Волги и сбрасывали в воду. Тех, кто не тонул, чекисты добивали веслами.

Нижегородец Сергей Пономарев в 1970 году получил 7 лет лагерей за «посягательство на конституционные основы существующего строя». В 1973 году часть заключенных пермских колоний, среди которых был и Пономарев, объявила голодовку. «Мы требовали присвоить нам статус политических заключенных, – рассказывает Сергей Пономарев. – Наши требования поддержали голодовками политзаключенные мордовских лагерей». А затем подключились и правозащитники во главе с Андреем Сахаровым, находившиеся на свободе.

Вместе с Сергеем Пономаревым был осужден его товарищ по студенческой скамье Владимир Жильцов, входивший наряду с ним в «антисоветскую» группу «Обновление». «Причиной моего ареста, – говорит он, – послужило распространение самиздатом работ Сахарова и Солженицына. Всего две недели не хватило мне, чтобы защитить диплом. Я тогда учился на пятом курсе историко-филологического факультета Горьковского государственного университета».

После реабилитации Сергей Пономарев стал одним из организаторов и первым директором музея-квартиры Андрея Сахарова в Нижнем Новгороде. Однако через некоторое время вынужден был уйти. «Этот музей сегодня никому не нужен и в первую очередь властям, – говорит Сергей Михайлович. – В 90-е годы, когда был «ажиотажный спрос» на имя Сахарова, все иностранцы, приезжавшие в Нижний, первым делом заявляли, что обязательно должны посетить горьковскую квартиру академика. Сейчас такого нет и в помине. У музея не хватает средств ни на зарплату сотрудникам, ни на благоустройство».

«Политзаключенные были и будут при любой власти, – говорит заместитель председателя Нижегородского общества прав человека Александр Лаврентьев. – Но в России до сих пор не принят Закон «О статусе политического заключенного». А значит, официально таких людей в стране как бы не существует, как «не было» их и при советской власти».