Креативное мероприятие

Велеречивая драма Гете «Торквато Тассо», за которую теперь взялся режиссер с грозной фамилией, не имеет особой сценической истории в России. Три дня подряд спектакль играли в лишенном любых намеков на театральную акустику помещении Атриума Государственного музея А.С. Пушкина (не путать с находящимся неподалеку Музеем изобразительных искусств имени того же поэта).

Не впервые приходится сетовать, что пресс-релиз того или иного спектакля попадает лишь в руки представителей прессы, а не широкой публики. Между тем знакомство с самонадеянными строками об амбициозности проекта, ставящего своей целью «развлекать высоким искусством», а также со смелыми эпитетами в отношении самого действа – «яркое, динамичное, захватывающее», «дарящее праздник сердцу и уму» – могло бы, казалось, ненадолго взбодрить бессовестно задремывавший и редевший зрительный зал «Торквато Тассо». Вниманию пушкинистов я бы отдельно рекомендовала в пресс-релизе следующий залихватский пассаж: «Музей А.С. Пушкина не только хранит культурные ценности России, но и умело популяризует «наше все»…»

…На возвышении вздыбилась монументальная серая лестница, ее парапет облюбовали бюстики великих древних (Вергилий, Ариосто); арфа и арфистка расположились наверху, а куцый занавес, раскрашенный под «веселенький ситчик», и деревянная стремянка, припрятанные режиссером до поры, обещают вскоре вырваться на авансцену. Остальное – угрюмый простор, который в первом акте заливают лучи самого натурального солнца, проникающие сквозь стеклянный потолок Атриума, во втором – непритворные закатные краски, а в третьем – сама темнота. Так выглядит в спектакле «Торквато Тассо» парк увеселительного замка Бельригуардо, владения герцога Феррары (в этой роли умеренно и уверенно ерничает артист «Сатирикона» Владимир Большов), а события по-классицистски разворачиваются в течение суток. По краям сцены имеется пара динамиков, из которых непрерывным аккомпанементом слышатся клекот птиц, шум волн, раскаты грома, крик петуха, вопли чаек и скрип неведомого происхождения.

Да, есть еще пятеро артистов, в раскатах монологов которых, однако, совсем не предусмотрено донесение смысла. Понять, в чем состоит конфликт мечтательного и ранимого поэта Торквато Тассо (исторический прототип – итальянский поэт, живший во второй половине XVI века; в исполнении артиста вахтанговского театра Алексея Завьялова предстает долговязым, развязным и крикливым) и придворной среды, которая вознамерилась ему покровительствовать, задачка не из простых. Не говоря уж об уразумении причин постигшего главного героя безумия. Впрочем, возможно, что столь мощные потоки пустословия, которые изливаются в спектакле, и впрямь могут привести особо чувствительных натур к порогу прибежища для умалишенных.

В один из напряженных моментов действия сестра герцога (актриса Театра п/р А. Джигарханяна Ольга Кузина) внезапно и довольно надолго переходит в своих излияниях с русского языка на немецкий. Поскольку логика слов и поступков не улавливалась и до сего момента, смены языка почти не замечаешь.

То немногое, что привлекает глаз в спектакле «Торквато Тассо», – костюмы, вольно сконструированные Александрой Тумашовой по мотивам живописи Леонардо да Винчи, Рафаэля Санти и Рустама Хамдамова: смелые, но отнюдь не безвкусные цветовые сочетания и их отчетливые рифмы в нарядах двух героинь-соперниц с именем Леонора выглядят неплохо.

Совершенно ясно, что Торквато Тассо волновал воображение Гете не только как среднестатистический коллега по поэзии. В горьких коллизиях своей пьесы Гете отчасти выписал собственное положение при дворе герцога Саксен-Веймарского Карла-Августа. Создатели же спектакля отнеслись к обоим поэтам с плохо скрываемым равнодушием.