Бог за решеткой

До революции Церковь веками являлась действенной частью пенитенциарной системы России. Возрождение традиции началось в 1995 году, когда был создан Отдел Московского патриархата по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами.

И вот более чем десятилетняя совместная работа принесла свои плоды. Виталий Полозюк вчера впервые озвучил такой факт современной российской зоны: некоторые бывшие осужденные, отбыв срок, принимают священный сан. «Это люди, – считает представитель ФСИН, – которые уже никогда не совершат преступлений, поняли смысл жизни и поведут за собой других».

Между тем, по словам Виталия Полозюка, православие исповедуют лишь 12,5 тыс. российских зэков из почти 1 млн. заключенных. Так что работу РПЦ на зоне следует скорее расценивать не как помощь прихожанам, оказавшимся в неволе, а их рекрутирование. Подобно тому, как лоббируется сегодня закон о введении института армейских капелланов. Не случайно РПЦ были заключены с армейским и милицейским руководством соглашения о борьбе с «сектантами».

В любом случае церковная деятельность за решеткой заслуживает внимания. «Зона» становится для РПЦ своеобразным испытательным полигоном. На недавней конференции на эту тему говорилось, что уверовавший в неволе должен стать «прихожанином-заочником», чтобы после освобождения влиться в «свой» приход. Был предложен принцип: «Один приход – одна община в зоне». Одобрена идея проведения Всероссийского смотра-конкурса православных общин в местах лишения свободы. В числе критериев – наличие храма, участие заключенных в его строительстве, украшении и содержании, активность общины. Наталья Пономарева из Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета рассказала о реализации в епархиях общецерковной системы дистанционного образования основам православной веры. «Дистанционка» пользуется огромным интересом у заключенных, их общение становится «более осмысленным», они, судя по их отзывам, «погружаются в Евангелие». Сотрудники УИС приняли систему «на ура» и в этом смысле, как выразилась г-жа Пономарева, даже «бегут впереди священства».

Но главная трудность – это даже не богослужение за решеткой, а то, что станет с его участниками на воле. Как говорит священник Воронежской епархии, работающий только в зонах, отец Алексий Острин, многие верующие зэки настолько глубоко вникают в церковную жизнь, что, освободившись, не могут вписаться в жизнь «вольных» приходов. Кто-то уходит в монастырь, но не везде с такой анкетой принимают. В епархии, где служит о. Алексий, на базе одного из фермерских хозяйств создана община реабилитации, члены которой строят храм. Вопрос – какая разница между такими общинами и сектами, с которыми борется РПЦ? Ведь секта по определению – часть, отколовшаяся от основной структуры и живущая уже по своим уставам, замкнутая в своей скорлупе. Да и «тюремная церковь» в этом смысле тоже в чистом виде сектантство.