Первый заместитель главного редактора «Эха Москвы» Сергей Бунтман

– Сергей, как радиостанции «Эхо Москвы» удается угадывать интересы слушателей на протяжении 25 лет?

– Мы не ставим перед собой цель угадывать интересы слушателей. Надо делать то, что интересно – и в этом весь фокус. Не нужно делать что-то специально. Нужно говорить от себя и пытаться передать, что и как тебя волнует. Честно говоря, всей этой алхимии – вычисления слушателей – я не понимаю. Ваша целевая аудитория? Да откуда я знаю... Пишет мне молодой человек или старушка, которые что-то пережили – мне пишут и звонят на передачу совершенно разные люди, если я внятно говорю о проблеме. Когда ты излагаешь то, что тебя не волнует, это конец. «Эхо» начинало формировать свою аудиторию 25 лет назад. Мы с ней пришли и заговорили человеческим языком.

– Как создать новую радиостанцию сейчас?

– Сейчас – трудно, нужна какая-то новая идея. Главное, чтобы идея была своя – тогда все должно сложиться. Ведь и «Эхо» собралось по наитию, благодаря удаче. Здесь собрались совершенно разные люди – но мы «банда». Так же, как первое НТВ, как семь гномов или как великолепная семерка, мы все абсолютно разные – один ворчун, другой «апчхи», третий – профессор. Когда собирается «банда» – то понятны друг другу и роли, которые распределяются. Это неискусственные роли. Бывает, критики пишут – «это высчитанный идеальный роман, попадающий в аудиторию», когда автор ничего и не высчитывал. Есть принципиальные правила. На них строится передача, двухминутная реплика или новость, трехстишие хайку или спектакль театра «Но». Одна, две, три части. Но форму надо и чувствовать, и знать. Изучать. Пока это не пришло на уровне автоматизма. Тогда все получится. Вообще радио – это группа ребят, которые хотят сказать что-то полностью свое.

– Какой собеседник самый трудный?

– Трудно говорить с идиотами. Все на свете меняется – лишь дурак не меняется. Трудно говорить с людьми, которые оперируют «мемами», клише. Трудно с эрудитами – у них есть жесткий диск эрудиции. И оперативка работает так, что подо все выскакивает пример, но при этом ум – сухой и праздный. С ними совершенно невозможно говорить. Но все равно задача у ведущего и собеседника такая – сказать, чтобы это осталось. Знаете, когда Шагал рисовал костюмы и декорации, у него были изображены ­какие-то мелкие штучки. Ему говорили: «Ну, это же никто не видит». Он отвечал: «Никто не видит, но это есть!» Вот кто захочет, тот и увидит! Потому, как только начинаешь подделываться под собеседника – под умного, глупого, это за версту чувствуется. И это – подделка, которая не останется.

– Какие собеседники вас восхищают?

– Меня всегда восхищают собеседники. И я увлекаюсь разговором очень быстро – иногда это даже вредит. Собеседник цепляется за твой вопрос, развивает его дальше, и ты начинаешь «бежать куда-то далеко», открывать тему за темой... Бывают и знаменитые, и совсем не знаменитые – это очень интересно! Вдруг встречаешь человека – и как будто не расставались. Есть собеседники-партнеры. Мы редко встречаемся, «играем не глядя» – он дает пас, а я подставляю голову, я ведь знаю, куда полетит мяч! И даже если он дает крученую подачу, я прекрасно знаю, как под нее подстроиться. Мне интересно, и ему интересно – это партнерство.