Вера Полозкова: "Я первый раз в жизни ждала ребенка, не нужного никому, кроме меня"

«За последние семь лет, год, в который я никого не рожала и не кормила был один. Полтора года перерыва между беременностями, кормлениями и всем прочим. То есть последние семь лет я отдала потомству. Когда я ещё успевала по восемнадцать городов кататься с выступлениями, я не очень понимаю. Так смешно получилось, что с каждым новым ребёнком у меня была новая программа.

…У нас был очень странный брак, хорошо, что он закончился. Но Саня (первый муж Веры, бас-гитарист её группы Александр Бганцев, отец двоих её сыновей – прим. «НИ») папа классный, очень хороший, тут у меня вообще нет никаких вопросов.

…Мы расстались и очень долго про это никому не говорили. Потому что дети очень маленькие и, к счастью, я не такая светская фигура, которая должна объяснять, почему она появляется где-то без мужа.

Мы долго очень пытались расстаться, разъехаться. Сходились обратно, потому что всё очень тяжело и плохо, и трудно по одиночке и так далее.

Мы расстались и у меня начались другие отношения. Они были стремительные. Мне сразу же стало понятно, что я опять села в какой-то не тот поезд, и когда они рассыпались через несколько месяцев, ещё через месяц я обнаружила, что жду ребёнка, семь недель.

Это был очень эпический момент, потому что я была в Одессе в этот момент, и я осталась одна с двумя детьми.

А когда у тебя двое мальчишек неостановимых и одному из них четыре года, а другому полтора, ты очень плохо спишь. Потому что они спят не подряд, их надо укладывать - сначала одного, и чтобы другой не шумел. И я тихо сходила с ума, няни у меня там не было.

И вот я думаю, почему мне, ко всему ещё прочему, так физически плохо? Может, я уже просто болею и у меня какое-то аутоиммунное заболевание?

Мы расстались очень резко, и всё, и мне стало понятно, что на самом деле, наверное, так и должно быть.

Без какой-то драмы расстались. Я просто поставила точку, мне стало понятно, что всё едет на те же рельсы, к сожалению. Когда ты ничего не разрулил в себе перед следующими отношениями ты всё равно влезешь… Ну, понятно о чём я. Эти спирали одинаковые всегда.

Пока ты этот урок не пройдёшь, ничего не изменится.

…Мы знаем, что есть вещи, которых мы никогда бы не сделали с другими людьми. Ну, условно говоря, вот ты расстался с человеком и, допустим не очень хорошо, но через неделю ты узнаёшь, что он лежит в больнице с переломанной ногой. Если у тебя есть какие-то зачатки совести, эмпатии, не знаю, ты, конечно же, примчишься, что-то привезёшь. Не потому что ты надеешься что-то вернуть. Это просто что-то человеческое.

А я вдруг столкнулась с тем, что этого просто начисто нет. То есть если ты так решила, то тебя просто больше нет и я тебя не знаю, не собираюсь ни с чем тебе помогать или как-то эмоционально вывозить, мне ничего про это неинтересно.

Это было очень больно. Я первый раз в жизни ждала ребёнка, который не нужен никому, кроме меня. Мамы и подруг. Тут возникают подруги, которые являются настоящими мужиками в моей жизни. Которые говорят: пожалуйста, не плачь, всё сможем.

Мы тогда ещё не знаем, что начинается пандемия. Это конец 2019 года. Мы не знаем, что сейчас начнётся и что сейчас все будут без работы и все не будут знать, чем кормить.

Я звоню Теоне Кантридзе и она мне говорит: «Что будут есть мои дети – будут есть твои дети!». И вот я тогда думаю: нет, правда, я не пропаду, у меня совсем не так, как было у моей мамы, которая по-настоящему была матерью одиночкой.

Она родила меня в сорок лет, одна, она не была замужем, у неё к этому моменту умерли родители, она жила в коммуналке на Малой Бронной, работала в 90-ые на трёх работах, чтобы меня прокормить. Она была действительно матерью-одиночкой, за ней не было ни одного человека.

Если бы она сломалась, я бы осталась круглой сиротой, и меня бы никто к себе не взял и никто бы обо мне не позаботился.

У неё были друзья, но совсем не такого ранга и калибра, чтобы ей помочь, финансово или как-то.

Она уже очень взрослая была. Это было другое время. Это был её какой-то решительный волевой шаг. Она тоже рассталась с моим отцом ещё в беременность.

Я никогда с ним не общалась, он умер, когда мне было шесть лет. У меня есть сводные сёстры, по отцу. С младшей мы хорошо знакомы и так, пунктирно, друг за другом следим. Не могу сказать, что часто видимся. А старшая никогда не была мне представлена, по её собственному, как говорят, выбору. Ну, потому что мы результаты какого-то предательства большого, следующие дети в его жизни.

Я не представляю этого… Если бы у меня была возможность познакомиться со своей живой сестрой… Я видела фотографии, мы все очень похожи друг на друга, в детстве мы один ребёнок…».

Целиком передачу с участием Веры Полозковой можно посмотреть здесь.