Наш День Победы

«Вызываю огонь на себя!»
Елена МИЛИЕНКО, заместитель шеф-редактора журнала «Театрал»

До войны мои родители вряд ли могли бы встретиться. Он – коренной киевлянин, она родилась в подмосковном Звенигороде. Географически они были далеко друг от друга, но война не только разлучает людей, но и может неожиданно соединить их. Так произошло и с моими родителями.

Отец, Милиенко Георгий Антонович, родился в 1922 году и после школы поступил в артиллерийское училище. Когда летом 41-го к столице Украины прорвалась крупная танковая группировка, на защиту города бросили весь военный гарнизон, в том числе и курсантов. Этот бой, продолжавшийся несколько суток, стал для них «выпускным экзаменом». Досрочно присвоив 19-летним юношам лейтенантские звания, их отправили на фронт.

Мама, Евграфова Лидия Степановна, отучившись всего год в Первом Московском медицинском институте, с начала войны работала медсестрой в военном госпитале, организованном в усадьбе Введенское близ Звенигорода. Вместе с ней трудились ее одноклассницы, которые, как и она, мечтали попасть на фронт. И такой случай им представился. В начале июня 1942 года недалеко от Звенигорода формировался 169 Отдельный минометный полк, которому требовались санинструкторы, и военкомат объявил набор желающих. Так мама оказалась в дивизионе, которым командовал отец. Это событие много значило для них обоих, и по прошествии лет, проезжая на машине мимо деревни Шарапово, они каждый раз показывали мне небольшой дом на краю деревни, где впервые увидели друг друга.

Маме сразу понравился высокий блондин, который не только храбро вел себя в бою, но и прекрасно пел, обладал чувством юмора, был душой компании. А смелости ему действительно было не занимать. В августе 1942 года он получил свой первый орден – Красной Звезды. Но война войной, а молодость берет свое. Взаимная симпатия переросла в любовь, и 10 августа 1943 года их расписали в ЗАГСе небольшого украинского городка.

Они очень дорожили друг другом, и когда маме давали небольшой отпуск, чтобы повидаться с родителями, отец скучал и писал ей пламенные письма в стихах. Он вообще любил выражать свои мысли рифмами, и за годы войны исписал три альбома. Иногда я перечитываю его стихи. Они наивны и трогательны. Одни патриотические, другие посвящены друзьям, третьи о любви. Я читаю их и вижу родителей молодыми, не знающими страха смерти, мечтающими о мирном будущем.

Они не только воевали, но и находили время на творчество – отец был внештатным корреспондентом газет «Миномётчики» и «За советскую Родину». У меня хранится экземпляр газеты от 3 января 1945 года с его фельетоном «В ночь под Новый год». А мама участвовала в художественной самодеятельности, руководителем которой был Алексей Смирнов, отважный разведчик, кавалер двух орденов Славы I и II степени и ордена Красной Звезды, а в будущем – Заслуженный артист РСФСР и любимый народом комик.

На войне всем было нелегко, а женщинам тем более. Они сражались наравне с мужчинами, и девчонки-санинструкторы на своих хрупких плечах выносили из-под огня раненых бойцов, которые были чуть ли не вдвое тяжелее их. К концу войны мамину гимнастерку украшало несколько медалей, одна из которых – «За отвагу».

На войне рано взрослеют, в 22 года отец был уже капитаном, и на его груди красовались еще два ордена Отечественной войны II степени и орден Красного Знамени. А весной 1945-го он стал кавалером ордена Александра Невского.

Свой героический поступок отец совершил во время Львовско-Сандомирской операции при освобождении деревни Жировка Львовской области. Минометный полк после длительного марша остановился на отдых в лесу, расставив своих наблюдателей. На рассвете они увидели огромное число немцев, которые прорывались из окружения. Танки, артиллерия, пехота – вся эта громада двинулась на наших ребят. И минометчики приняли неравный бой. Они не только вели огонь по противнику из орудий, но и несколько раз переходили в рукопашную. И в одной из таких схваток отец, окруженный немцами, рискуя собственной жизнью, скомандовал: «Огонь на меня!», что привело к уничтожению большой группы противника. К счастью, ему удалось остаться в живых, но потери в полку были очень тяжелыми. Но и враг оставил на поле боя более 700 убитых, военную технику и боеприпасы. В плен минометчиками были взяты 1600 солдат и офицеров...

Послесловие

После войны друзей-однополчан разбросало по всему Советскому Союзу. Чтобы найти боевых товарищей, отец в течение пяти лет ездил в Подольск и в архиве Министерства обороны СССР изучал документы полка. В 1969 году он впервые собрал многочисленную группу однополчан. С тех пор 9 мая они каждый год встречались в Москве в сквере перед Киевским вокзалом. Я по возможности ездила с родителями, и их однополчане стали для меня как родственники, тем более что многие из них, приезжая в столицу из других городов, останавливались у нас.

Постепенно их приезжало все меньше. А потом в 1984 году ушла из жизни моя мама. Отец пережил ее на 18 лет.

И теперь у меня другая традиция – каждый год 9 мая я еду на кладбище, чтобы постоять у могилы родителей и вспомнить то время, когда в нашем доме царили любовь и уют.

Осечка, спасшая жизнь
Наталья ТИМАШОВА, собственный корреспондент «НИ» в Испании

Моего деда Вани давно уже нет в живых – в этом мае будет 20 лет. Он иногда приходит ко мне во сне, и всегда такой добрый и спокойный. А в жизни нас, внуков, деда Ваня добротой особо не баловал, скуп был на ласки и улыбки, мог и грубым словом обидеть. Правда, потом всегда как-то неуклюже, по-мужски жалел. Но все равно я так любила заглядывать в его небесно-голубые глаза, в которых неизменно находила удивительную глубину и проницательность. «А ты не обижайся на него. Дедушка войну прошел, в разведке был, с тех пор и осталась у него фронтовая привычка отмалчиваться и сдерживать эмоции», – объясняли нам мама и тетя, его дочери. И мы, дети, понимали это.

А еще дед мог совершенно незаметно, без малейшего шороха подойти сзади и вдруг оказаться у тебя за спиной, вырастал буквально из ниоткуда. «Он же сапер, на­учился осторожным быть, бесшумно ступать по земле», – говорила бабушка. И на это объяснение мы, внуки, понимающе кивали головами, как будто нам ведомы были все хитрости военного искусства: затаиться, спрятаться, стать невидимым для врага.

В боевых орденах и медалях я его почему-то не так хорошо помню, хотя не раз перебирала их. На ордене Красной Звезды эмаль была отбита с одного луча: уже после смерти дедушки дядя рассказал мне, что это – след от осколка гранаты, угодившего прямо в орден на груди деда. История, которая стала семейным преданием у многих: боевая награда спасла жизнь бойцу.

Он остался в моей памяти вечно работающим в огороде, заботливо окучивающим бабушкины розы-пионы и свой любимый виноградник. По весне он разрешал мне помогать ему белить известью стволы деревьев – яблонь, груш, вишни, черешни, персиков и абрикосов...

Любовь к земле у него была в крови: дедушка был из донских казаков. За саженцами яблонь и груш, за чубуками и виноградной лозой к деду ходили все соседи, приезжали со всего Волгограда. Наверное, работая на земле, этот опаленный войной, уже немолодой человек старался забыть, стереть те страшные, жестокие моменты войны, которые хранила в темных тайниках его память. Хотя израненная осколками и пулями, многострадальная земля моего родного Волгограда вряд ли излечила его от воспоминаний. Война не отпускала...

Перунов Иван Кузьмич ушел на фронт в январе 1943 года, оставив жену Анну с двумя маленькими детьми – сыном Славой (моим дядей) и дочкой Галочкой (моей мамой, которая родилась 1 января 1943 года). Ему было 30 лет. Призвали его из станицы Морозовской Ростовской области. От родного Сталинграда к тому времени остались лишь руины, а немногочисленные уцелевшие жители были эвакуированы. В 1941 и 1942 годах у деда была отсрочка (маленький ребенок и беременная жена), и он сутками работал на заводе. Но в январе 43-го его забирают в армию, и уже в марте он в числе новобранцев попадает на фронт – красноармейцем-сапером в 333-ю Синельниковскую Краснознаменную Стрелковую дивизию 6-й армии 3-го Украинского фронта. И так получилось, что взяли его в разведку.

Деда не раз посылали в тыл к немцам за «языком» – брал фрицев, что называется, голыми руками. Командиры знали, что Ваня Перунов никогда не подведет – обязательно добудет ценную информацию о расположении вражеских войск или пленного приведет. Однажды он попал в засаду: на него выскочил рыжий немец. Здоровенный детина наставил на деда автомат, нажал на гашетку... Вместо очереди – тишина, осечка... Дед застыл лишь на секунду, в голове пронеслась мысль: «Нет, гад, не возьмешь!» – и рванулся грудью на врага: автомат у немца заклинило, что погубило его и спасло нашего деда. В тот раз он вернулся к своим без «языка», но живым...

«Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех», – любил напевать дедушка, работая в саду. «Деда, а ты там был, ты Софию освобождал от фашистов?» – не раз спрашивала я, надеясь на длинный рассказ. «Был и в Болгарии, и в Чехословакии», – отзывался он, этим и ограничиваясь. От самого дедушки мы знали немногое, он не любил говорить о войне с детьми, и на встречи со школьниками ходил редко. Почему? Ответ на этот вопрос он унес с собой, оставив своим потомкам лишь скудные эпизоды без деталей которые то и дело всплывают в голове у его детей – моих мамы, тети и дяди, и большой фруктовый сад, за которым теперь ухаживает его старший внук.

В прошлом году мы нашли нашего деда в списках участников Великой Отечественной войны на сайте «Подвиг народа». Там мы и прочитали рапорты о двух его подвигах, за которые он был представлен к наградам – медали «За отвагу» в августе 1943-го и к ордену Красной Звезды в марте 1944-го. Медалью дедушку наградили за то, что «в ночь с 15 на 16 августа 1943 года под автоматным, пулеметным и минометным огнем противника в районе балки Голая Долина сумел сделать два прохода шириной по 5 метров в проволочном препятствии. Этим он обеспечил продвижение пехоты 1120-го Стрелкового полка в период прорыва обороны противника», орденом – за участие в форсировании реки, когда «в ночь с 11 на 12 февраля 1944 г. в районе села Грушевский Куст при форсировании реки Бававлун и штурме села, под сильным ружейно-пулеметным и автоматным огнем, по пояс в ледяной воде построил переправу из подручных средств и переправил 98 человек пехоты, 37 ящиков боеприпасов и 6 штук станковых пулеметов...»

Строки из наградных листов бездушны и скупы, но и без этих сухих описаний дед остался в нашей памяти героем, одним из миллионов советских людей, подвиг которых для его современников был, наверное, вовсе и не подвиг, а естественное желание советского человека защитить от врага свою родную землю и своих близких. Но для нас – его детей, внуков и правнуков – сделанное рядовым Перуновым Иваном Кузьмичом, нашим родным дедой Ваней – подвиг. Великий, героический и бессмертный.

Хочу сказать: «Спасибо!»
Анна Якова, директор премии «Звезда Театрала»

Уверена, 9 Мая касается каждого. Этот день символизирует личные трагедии, личные потери и страдания, личные маленькие и большие победы. Наши бабушки и дедушки, наши родные так или иначе столкнулись с войной и всевозможными жуткими ее проявлениями. Своей сплоченностью, бесстрашием и волей они подарили нам Жизнь. Давайте скажем им «Спасибо!».

Спасибо бабушке за пример терпения и силы духа

Моя бабушка Безручко Елена Яковлевна после войны более 50 лет проработала в школе учителем русского языка и литературы, за что награждена медалью «Ветеран труда». Пережив страшные военные годы, она осталась человеком с огромным сердцем, чуткой, заботливой и позитивной. Она никогда не жалуется. Она всегда улыбается. И она знает цену Победе. Вот только один небольшой фрагмент из ее воспоминаний:

«В 1941 году мне было 15 лет. Я окончила 7 классов Семёновской средней школы им. Ленина в Черниговской области. За отличную учебу меня наградили путевкой в пионерский лагерь, но началась война. Отец и старший брат сразу же ушли на фронт, а мачеха, услышав, что немцы расстреливают семьи коммунистов, уехала к своим родственникам. Мамы не стало еще за два года до этого. Поэтому мы с моей младшей сестрой и братом-девятиклассником остались одни. Старшая сестра уже год работала учительницей в Омской области.

Начались тревожные военные дни. Немцы бомбили центр Семёновки и железную дорогу. В наш дом на улице Красной переехало несколько семей из центра города. И когда немцы обстреливали всю местность в шахматном порядке, мы сидели в окопе и читали «Отче наш…». Рядом рвались снаряды, но окоп нас спас.

Первой жертвой оказалась моя одноклассница Вера Неруш. Она была моей лучшей подругой. Вместе с матерью она спряталась в подпол, и попавший в дом снаряд смертельно ранил ее. На кладбище мы несли Веру через болото, потому что по улице уже мчались немецкие машины и мотоциклы.

Хорошо помню бой у нашего дома на окраине села. Возле нас неожиданно появились советские солдаты – молодые парни, красавцы, вооруженные с ног до головы. Самый отважный из них, лейтенант с двумя пистолетами в руках спрашивает: «Где немцы?» Мы показали, и все побежали за ними. А по полю уже мчатся немецкие мотоциклы. Меня и сестренку Марийку завернула к себе в каменный погреб наша тетя Галя. А брат Ваня побежал вслед за солдатами. Когда прекратилась стрельба, мы вышли на улицу. Никогда не видела, чтобы Ваня плакал. А тут он не плакал, а рыдал. «Мы им отомстим», – повторял и повторял он. Позже брат рассказал, как лейтенант строчил из пулемета с крыши дома, а когда был ранен (ему оторвало руку), продолжал строчить... Пока не умер. Это был настоящий герой. Люди похоронили его на обочине дороги напротив нашей улицы, а мы носили на его могилку цветы.

Ваня сдержал свое слово, уйдя вместе со своими друзьями Сашей Мариничем и Михаилом Здотой в партизаны.

Во время оккупации было запрещено появляться на улице позже 10 часов вечера. Но однажды молодежь собралась у нашего дома, стали играть на гитаре и петь советские песни. Вдруг появились вооруженные мадьяры. Все начали разбегаться. Мы с Олей Маринич забежали в телятник. Мадьяры нас схватили, как и других девочек, и повели по улице. Ребята, успевшие убежать в сад, вышли и стали между девочками и мадьярами, чтобы те не тыкали штыками нам в спины. Нас всех вместе привели к подвалу почты. Там уже было полно людей. К обеду нас выпустили, и когда мы дошли до середины площади, по нам открыли огонь. Пули свистели у нас над головами, и мы в ужасе побежали. Помню слова женщины, которая стояла возле калитки и кричала: «Деточки, сюда, сюда…». С тех пор мы с Олей никогда не разлучались.

Однажды мне сообщили, что моя сестра Аня просит меня прийти вечером к дому. Я подошла, а там полно немцев. Аня позвала меня к сараю, дала веточку вербы и говорит: «Я буду доить корову, а ты поотгоняешь мух». Мы вошли в сарай, и Аня показала мне на лестницу. Я поняла, что мне надо было подняться на сеновал. Поднялась и увидела трех вооруженных человек: моего брата Ваню, Сашу Маринича и Сережу Бушуева, москвича, который отстал от своей части. Они сидели с автоматами, взрывчаткой, в партизанских шапках с красными ленточками и все улыбались. А вокруг сарая ходили немцы.

Но мне уже рядом с ребятами было совсем не страшно. Я готова была погибнуть вместе с ними, если немцы войдут в сарай и обнаружат их. Но нам повезло, фашисты только заглянули в сарай, потребовали побыстрее молока и ушли к дому. Из разговора с партизанами выяснилось, что «наши» приближаются и нам надо передать всем знакомым в селе, чтобы люди уходили в леса. Весь день мы обходили село и тихонько предупреждали всех, кого могли, чтобы они уходили. А уже ночью за селом стали греметь взрывы – это партизаны подрывали машины отступавших немцев.

В первые дни после освобождения меня и Олю направили официантками в партизанскую столовую. Мы начинали работу в 7 утра, а возвращались поздно вечером. Односельчане показали нам здание склада, в котором фашисты сожгли семьи партизан. Мимо этого здания мы проходили два раза в день и однажды зашли. Здесь были сожжены и наши знакомые... Все, что от них осталось, – обгорелые кости в углу сарая. Я не знала, как назвать тех, кто это совершил – убийцы, палачи, звери??? Но точно это были не люди».

Спасибо дедушке – моему герою

Мой дедушка Безручко Сергей Григорьевич родился 21 сентября 1926 года. Когда началась война, ему еще не было 15 и на фронт его не взяли. Но как только исполнилось 17 лет, он записался на краткосрочные 7-месячные курсы младших командиров при 102 учебном стрелковом полку в Чернигове. Закончив обучение еще до своего совершеннолетия, в звании ефрейтора он отправился на 1-й Белорусский фронт – автоматчиком 269 стрелкового полка 136 стрелковой Киевской Краснознаменной дивизии.

Уже через пару месяцев за храбрость ему присвоили звание младшего сержанта и назначили командиром взвода автоматчиков в разведроте полка. Его взвод обеспечивал боевое прикрытие разведчикам, которые совершали вылазки за разведданными или за «языком» за линию фронта, в тыл врага. Дедушка, тогда совсем еще молодым, участвовал в форсировании реки Одер в январе 1945 года, позже в освобождении городов Гданьск и Гдыня на севере Польши, а затем и на территории Германии. День Победы он встретил на Эльбе, познакомившись там с американцами.

За свои 11 месяцев войны бесстрашный молодой боец стал дважды кавалером Ордена Славы – за храбрость и мужество. Орден Славы III степени ему вручили в феврале, а Орденом Славы II степени был награжден 6 мая 1945 года. Дедушка дважды был ранен в ногу разорвавшимися снарядами со шрапнелью. Спустя много лет осколки времен войны дали о себе знать, и Сергей Григорьевич получил 2-ю группу инвалидности. Но тогда ранения казались легкими, его перебинтовали в медсанбате, и он сразу же вернулся в строй. Не в его характере было покидать друзей-сослуживцев и отсиживаться в тылу.

Из его военных рассказов мне особенно запомнились эти:

«Мы получили приказ освободить от фашистов завод и село в Польше. Командир дал команду солдатам по двое перебегать простреливаемое пулеметами поле перед заводом. Значительная часть полегла под прицельным огнем, так и не добравшись до стены. Дошла очередь до меня. Мы с моим другом белорусом Григорием Свирским договорились бежать зигзагами и короткими перебежками по очереди. Получилось! Перебежали, накрыли огневую точку с другой стороны и помогли остальным бойцам добраться до завода. За проявленную находчивость и смелость меня тогда наградили Орденом Славы II степени...

При форсировании реки Одер солдаты переправились на плотах на другой берег и выбили врага из первой линии окопов. Я, находясь в немецком блиндаже, поставил свой автомат в угол. И тут неожиданная контратака фашистов. По привычке хватаю автомат и вдруг обнаруживаю, что у меня в руках грязное оружие, которое тут же заклинило. Пришлось драться врукопашную. У первого же фашиста сумел отнять оружие и защищался уже им. После боя нашел бойца, взявшего по ошибке мой автомат, забрал его обратно и сказал ему все, что я о нем думаю. Ведь оружие для солдата было крайне важным, спасало жизнь...

Когда меня первый раз ранило, мне помогла юная медсестра, работавшая у нас в полку. Звали ее Полина. Она была совсем молоденькой, маленького роста, но такой смелой и ловкой, что очень многих раненых солдат и офицеров смогла вынести с поля боя. В одном из боев ее ранило разрывной пулей в живот, и она погибла. По хрупкой и храброй Полине скорбел весь полк, солдаты и даже некоторые офицеры плакали…»

После окончания войны Сергей Григорьевич еще 8 лет прослужил в Германии, а затем в Москве, в полку Василия Сталина, обеспечивая радиосвязь. Демобилизовался в звании лейтенанта с должности командира штабного взвода.

После армии дедушка еще 40 лет преподавал в школе военное дело и музыку. Все ученики, и особенно мальчишки, его очень любили. Один из его учеников, Леонид Кучма, даже став президентом Украины, всегда поздравлял дедушку с Днем Победы и несколько раз встречался с ним. Хорошо помню, как по просьбе односельчан дедушка поехал к президенту с просьбой провести в село газ. Президент сразу же его принял, напоил чаем, долго расспрашивал обо всех знакомых. Пообещал выполнить просьбу людей. Через некоторое время газ в село действительно провели, но дедушка этого уже не увидел. Тяжелая болезнь очень быстро сразила его. До последних дней он все равно оставался душой компании и «заводилой».

Уже больше 17 лет дедушки нет с нами, а я до сих пор помню его звонкий голос, напевающий веселые частушки под аккордеон, который он привез из Германии и на котором сам научился играть. Для меня 9 Мая – это день его памяти, день невыразимой печали и бесконечной благодарности.

Дед не любил рассказывать о войне...
Ольга ЦАРЬКОВА, цветокорректор газеты «Новые Известия»

Мой дедушка, Радченко Иван Филиппович, служил в разведке 178-го стрелкового полка. Он не очень любил вспоминать о войне. И если его просили об этом, то был сдержан в своих рассказах. Особенно о боях под Сталинградом – для него это был тяжелый период в жизни.

Родился и вырос дедушка на Украине, в Черниговской области. Закончив 8 классов, он поступил в Киевское военное артиллерийское училище. После его окончания пошел служить в армию. На момент начала войны дедушка находился в отпуске в родном селе Куховичи, но сразу выехал в свою часть и был направлен под Сталинград. Участвовал в ожесточенных боях в районе тракторного завода. Был контужен 12 октября 1942 года и переправлен через Волгу в госпиталь, в село Капустин Яр.

В то время все здания села были подготовлены под госпитали для легкораненых. Условия были ужасными: койки заменяла солома, еды практически не было. Поэтому через 40 дней, так и не дождавшись выписки, дед убежал обратно на фронт. За бои под Сталинградом был награжден орденом Красного Знамени, а позже и медалью «За оборону Сталинграда».

В марте 1943 года дедушкин полк был переброшен в Ростов для обороны города. В этих сражениях Иван Филиппович был награжден орденом Красной Звезды.

После успешно проведенной оборонительной операции в Ростове его полк двинулся к границе Венгрии. Там их ждала переправа через Дунай. Этот эпизод из военной жизни мой дед всегда вспоминал по-особенному. Получив орудие и расчет из шести разведчиков в свое распоряжение, он форсировал Дунай. Во время переправы в паром ударила мина. Взрывной волной бойцов выбросило в воду. Дед не пострадал, а вот девушка-разведчица, плывшая с ним вместе, получила серьезное ранение. Находясь в воде, он удерживал раненую, пока не подоспела помощь. Сколько это длилось – сказать трудно, но девушка была спасена и отправлена в госпиталь.

Как дальше сложилась ее судьба, он не знал, но в 1952 году в Киеве, на Крещатике, совершенно случайно они увиделись. Встреча была радостной, по-другому и быть не может. Дед был счастлив, что спасенная им однополчанка жива и здорова.

В конце апреля 1944 года из-под Будапешта в звании майора дедушка был отозван в Москву в военную Академию бронетанковых войск им. Р.Я. Малиновского. Там и встретил он свой День Победы!