Posted 29 января 2006,, 21:00

Published 29 января 2006,, 21:00

Modified 8 марта, 09:20

Updated 8 марта, 09:20

«Димочка, прощай, мы горим»

«Димочка, прощай, мы горим»

29 января 2006, 21:00
В субботу на центральной площади Владивостока прошел очередной митинг, участники которого требовали проведения объективного расследования обстоятельств пожара 16 января. Огонь в здании Сбербанка, напомним, унес жизни девяти человек. На митинг пришли друзья и родственники погибших. Среди них был и Дмитрий Мисюнин. У нег

Тот день он помнит по минутам. Да и произошло все за четверть часа. «В 12.20 Наташа мне позвонила, сказала, что откуда-то идет дым, но их почему-то не эвакуируют. Я спросил – «Может, пожарных вызвать?» Да нет, говорит, они уже здесь, внизу стоят, но не шевелятся. Я сразу помчался к банку. Через пять минут второй звонок. Говорит: «Димочка, мы горим, все, прощай». Я ей перезваниваю, а в ответ только кашель», – рассказывает Дмитрий. Когда подъехал к горящему зданию, то увидел сослуживицу жены: «Где Наташа?». «Она не вышла».

«Больше всего меня возмущает поведение пожарных. Ладно, они не могли лестницу вовремя подать, поливали девчонок из брандспойта, не могли попасть в окно. Так они еще спустились из сгоревшего дома и ржут как лошади, – вспоминает Дмитрий. – Как будто с веселой карусели вернулись, улыбки на лицах. Кругом все стоят подавленные, не знают, что делать от горя, родственники видели, как девчонки прыгали. А они ржут. Встретил отца Наташи. Он говорит, что она ему тоже звонила, говорила, что пожарные стоят под окнами, но ничего не делают».

У Наташи осталась дочь Настя. 16 января ей исполнилось 12 лет. Накануне Наташа заказала столик в пиццерии. «Она как чувствовала, что что-то случится – оставила чеки, чтобы я отменил заказ, если что-то произойдет. Настя сейчас держится, но может внезапно заплакать. Всю жизнь ребенку поломали – в день рождения мать погибла», – говорит Дмитрий.

Дмитрий также уверен, что не обошлось без мародерства: «Я точно знаю, что в тот день у Наташи были деньги. Она получила алименты от отца Насти, оставила расписку. Но деньги из ее сумки пропали. В здании никого, кроме пожарных, не было. Оно было оцеплено. Потом вошли милиционеры и работники прокуратуры. В ее сумочке осталось все – ключи, телефон, только деньги пропали».

Оксана Долматова работала в одном кабинете с Натальей Жигайловой. На прошлой неделе Оксана выписалась из ожогового центра – у нее повреждена правая рука. Встречаться с журналистами внутри больницы пациентам строго запрещается, вплоть до принудительной выписки. Поэтому разговаривать пришлось в машине. «В 12.10 мы увидели легкое задымление, дым валил из правого крыла лестницы. Мы быстро оделись и попытались выйти. Задымление было настолько сильно, просто черным-черно. Мы вернулись назад. Поняли, что раз дым идет снизу, то выйти мы не сможем, – рассказала Оксана Долматова. – Стали заклеивать скотчем дверь в своем кабинете. Дым был угарный, черный, дышать сложно, он проникал даже из-под батарей. Открыли окна, увидели, что пожарные машины уже подходят, люди растаскивали припаркованные у Сбербанка автомобили на руках. Настолько были уверены, что эвакуация пройдет хорошо, что нас всех спасут, поэтому и паники не было абсолютно. Страшно стало, когда увидели через стеклянную дверь, что основная дверь по периметру объята пламенем. В кабинете стало страшно оставаться, все встали около окна. Мы кричали, чтобы нас спасли, что в кабинете уже огонь. Но пожарные почему-то не ставили лестницу. Стекла в окнах начали трескаться от жары. Тогда Света Шульмина решила прыгнуть. Она удачно выпрыгнула и зацепилась за рекламный баннер. Мы ей за это благодарны, потому что только после этого лестница стала двигаться к ней и потом к нашему окну. Нас было 8 человек, вышли по пожарной лестнице все, кроме Наташи Жигайловой. В какой-то момент она присела у стола, потеряла сознание и задохнулась».




Во Владивостоке пожарные инспекторы закрыли шесть школ

"