Posted 29 августа 2016,, 10:20

Published 29 августа 2016,, 10:20

Modified 8 марта, 03:01

Updated 8 марта, 03:01

Леонтий Бызов: «Кризис– это стихия, которую нужно переждать на берегу»

Леонтий Бызов: «Кризис– это стихия, которую нужно переждать на берегу»

29 августа 2016, 10:20
О восприятии кризиса россиянами в зеркале социологических опросов «НИ» рассказал ведущий сотрудник отдела динамики массового сознания Института социологии РАН Леонтий Бызов.

Ведущие социологические центры страны регулярно публикуют результаты опросов, посвященных восприятию населением экономического кризиса. Можно ли из них сделать какой-то общий вывод?

– Говоря об общей картине настроений в обществе, можно утверждать, что единого тренда так и не сложилось. Да, кризис ощущается очень многими и в этой связи данные института социологии РАН совпадают с результатами опросов Левада-Центра: больше 60% людей так или иначе столкнулись с последствиями кризиса. Люди видят, что ухудшение есть: цены и тарифы выросли, денег не хватает, рынок труда сильно сжимается. Но при этом отношение россиян к кризису остается сравнительно легким. Это ощущение легкости присутствовало даже в самые драматичные периоды, в том числе, осенью 2014 года, когда произошел обвал рубля. Тогда люди не восприняли происходящее как катастрофу и показали способность адаптироваться. Это связано с тем, что за годы нефтяной стабильности не только у государства, но и у многих семей образовалась некая материальная «подушка безопасности», плюс сформировалось чувство уверенности в том, что они не пропадут, где-то подзаработают, на чем-то сэкономят, как-то пересидят.

– Как люди изменили модель своего потребительского поведения в кризис?

– Несмотря на массовое осознание кризиса, далеко не все, а точнее – всего 20-30% населения - существенно изменили свой образ жизни, свои поведенческие стратегии и алгоритмы, отказались от того потребления, к которому привыкли. Хотя и до кризиса очень многие экономили на еде, а число бедных составляло даже в лучшие годы 10-12% – это довольно много для страны, считающей себя развивающейся экономикой.

Между тем, российское общество очень расслоено, и на всех социальных группах кризис сказался по-разному. Он очень ощутим в регионах, особенно в дотационных, и меньше чувствуется в столицах и больших городах, где люди продолжают жить на широкую ногу: рестораны здесь не пустуют, машин не становится меньше. Такое впечатление, что мегаполисы живут в состоянии «пир во время чумы», их совершенно не интересует то, что происходит в провинции.

– В чем это выражается?

– Московские и петербуржские власти тратят бешеные деньги на вещи, совершенно ненужные в кризис, например, украшения улиц, которые снимут через неделю. В то же время в регионах отменяются электрички, снимаются надбавки с бюджетников, разрушается здравоохранение, то есть, людям не по своей воле приходиться отказываться от жизненно необходимых вещей. Зато в провинции всегда был выше уровень адаптации, там люди никогда не жили богато и привыкли к ограничениям. Поэтому бедное, даже нищее существование – это часть их жизненного опыта, а самое главное – их запросы и потребности гораздо скромнее, чем у жителей мегаполисов. Вот и получается такой парадокс: кризис больнее ударяет по тем, кто и так привык выживать. Тем не менее, катастрофических оценок кризиса в обществе гораздо меньше, чем можно было бы себе представить, исходя из объективной оценки экономической ситуации.

– А менялись ли как-то за два года настроения людей, можно ли выделить какие-то стадии восприятия кризиса?

– Осознание кризиса в России пришло с запозданием, совпав с эйфорией от внешнеполитической активности властей. Помните: Олимпиада в Сочи, Крым наш и прочее… В результате, практически весь 2014 год выдался очень тяжелым – рубль обрушился, цены на нефть стали падать. Но даже когда признаки нарастающего кризиса были на лицо, настроения россиян оставались оптимистичными. Но эта эйфория стала понемножку спадать, внимание людей перестало быть приковано к Крыму и Украине, и уже с осени 2015 года настроения в обществе стали пессимистичнее. В целом, падение социального оптимизма продолжается поступательно, но оно еще не достигло минимума. Люди расстроены, огорчены, многие подавлены удручающей экономической ситуацией, но им не кажется, что выхода совсем нет. Кризис для людей – это стихия, которую надо переждать на берегу, пересидеть, пока все не рассосется. Тот факт, что так не получится, что этот кризис нельзя просто переждать, а преодолен он может быть только новой экономической политикой, включающей совершенно новые усилия людей, новую стратегию жизни – до населения еще не дошел. Люди продолжают придерживаться «страусиного» поведения и предпочитают не высовывать головы из песка.

– А какие адаптационные стратегии выработали россияне за эти два года?

– Дело в том, что это не первый кризис для наших соотечественников. Многим не пришлось вырабатывать стратегии адаптации, так как они помнят кризис 2008-2009 годов и знают, на чем можно сэкономить, от чего отказаться, где найти дополнительный заработок. С подработкой дело лучше обстоит, конечно, в больших городах, где более широкий рынок труда. В небольших городах мобильность людей очень низкая, переезжать куда-то на заработки они не собираются. Поэтому у жителей провинции нет иного выбора, только как-то перекантоваться. Пережидание становится их главной адаптационной стратегией.

– Просматривается ли какая-то связь между экономическим положением людей и их политической активностью в преддверии сентябрьских выборов в Госдуму?

– Конечно, в сложившейся ситуации можно было бы ожидать нарастания протестных настроений, но пока это не подтверждается. Общественное сознание, с одной стороны, фиксирует ухудшения во всех сферах жизни, но с другой – продолжает надеяться на власть, как на единственный источник стабильности. При этом власть не является любимой или уважаемой, ее часто ругают, но в обывательском представлении она остается единственным якорем, единственной защитой «маленького человека». А оппозиция в том же обывательском представлении – это неизвестно что, в нее никто не верит. Многие оппозиционеры говорят правильные вещи и люди с ними согласны, но голосовать за них не готовы. Наоборот, чем хуже экономическое положение, тем больше люди цепляются за иллюзии, что помочь им может только власть, но никак не оппозиция, не протесты, не свободные выборы.

"