Личный опыт: как врачи относятся к пациентам-преступникам

Нью-йоркский врач и известный блогер, который публиковал в разгар пандемии ежедневные репортажи о ситуации в Америке, Евгений Пинелис затронул в своей очередной публикации крайне важную и очень непростую проблему: как должен вести себя доктор в случае, если за помощью к нему обратился преступник. Разумеется, что для врача любой пациент - это человек с болезнью вне зависимости от срока, который он получил в суде и от совершенного им преступления, однако в жизни все происходит не так, как в теории. Вот что пишет Пинелис:

«Первый раз я столкнулся с пациентом из пенитенциарной системы еще интерном. Резидент отправил меня принимать этого молодого, лет тридцати, неприятно выглядящего лысеющего блондинчика с сальными волосами и крысиным личиком. Он лежал прикованный к кровати за ногу, а рядом сидел толстый дружелюбный весьма довольный жизнью полицейский. Парень страдал от опиоидного отходняка, осмотр и вся диагностика не показали ничего более, но он постоянно жаловался и всеми силами пытался остаться в больнице подольше. Тогдашний главный в нашей команде доктор выяснил, что в кутузке мужик за избиение с нанесением тяжелых травм своей девушки, что не могло не сказаться на отношении к нему резидентов и интернов команды. Именно с тех пор я стараюсь не узнавать никаких деталей про пациентов, которых привозят радующиеся спокойному безделью с сохранением зарплаты полицейские.

Пациенты из мест не столь отдаленных есть в больницах всегда. В старейшей нью-йоркской больнице Белвью есть целое крыло для пациентов из тюрьмы строгого режима на острове Райкер. Когда я начал работать в Бруклине одним из первых доставшихся мне пациентов был капо из клана Гамбино, которого привезли из федеральной тюрьмы с инфарктом. После нескольких стентов, аритмии и острой, но к счастью краткосрочной сердечной недостаточности, благородного дона отвезли обратно. Распоряжения врачей он выполнял, осмотру подвергался безропотно, но пронизывающий холодный взгляд его нервировал невероятно. Во время эпидемии пациенты из тюрем поступали во все больницы города, часто в тяжелом состоянии. Один из пациентов провел в нашей реанимации больше месяца, прошел все круги ада тяжелого течения, выкарабкался и отправился в реабилитацию свободным человеком. Судья справедливо посчитал, что сидящему по легкой статье и почти отбывшему свой срок арестанту и так хватило мучений.

В любимой мной книжке Севеллы «Остановите самолет, я слезу» Аркадий Рубинчик размышляет о цивилизованности общества на примере стариков, которых он подстригал в домах престарелых. Глядя на этих оставленных и навещаемых раз в месяц незаинтересованными в них детьми и внуками бедняг, он рассудил, что Америка недалеко ушла в цивилизованности от первобытных племен. Возможно. Но еще один признак цивилизованности общества - его отношение к тем, кто перед ним провинился. В свое время в отношении Навального стала популярной фраза про создание биографии для Рыжего (знаменитая реплика Ахматовой, узнавшей, что Бродского судят за тунеядство, - прим. ред) Это совершенно не относящийся к делу факт, но вчера я узнал, что на одном радио нашим Рыжиком любовно называют Трампа. Так вот, про построение биографии. Биография с отравлением, исцелением, возвращением, арестом и судом, конечно, закачаешься. Но биографию свою надо еще пережить. У Толкиена гигантские орлы прилетают только после жутких мучений и потерь. Меч Годрика Гриффиндора вываливается из шляпы, когда у стен Хогвартса уже лежат десятки его погибших защитников. Для заключенного исправительной колонии не нужно никаких чудес. Просто признание того, что он может быть болен, что его болезнь требует диагностики и лечения для предотвращения неблагоприятного исхода. И абсолютно неважно политический это заключенный или капо одного из главных мафиозных кланов...»

***

О сложности этой дилеммы прекрасно свидетельствуют комментарии коллег автора – врачей, работающих в разных странах.

Немецкий врач Рина Комиссаренко делится своим любопытным опытом:

- Как-то поздно вечером (пятница) к нам в радиологию двое копов привезли парня- ну, просто красава: качок, в тату, с харизмой и... в наручниках. Рентген кисти. Для процедуры наручники сняли, обязаны ждать в соседнем отсеке через стекло (радиация). Мило улыбался, вел себя смирно. Освободилась, вышла с коллегой на воздух. Вдруг смотрим - бегут наши копы, типа, погоня. А еще через 15 минут один из них попадает опять к нам, но уже в качестве пассажира, в смысле, пациента. С ногой. Следующей ночью - опять ночная смена. В 5 утра еду домой мимо дискотеки, а там - облава и все проезжающие авто тормозят. Ну, и меня тоже. И тут я соображаю, что у меня аптечка - просроченная и вообще - штраф могут влепить, жалко. И точно: откройте багажник. У вас аптечка просрочена. Я - ему: как нога? Уже не болит? Узнал - отпустил. А вообще, к нам в клинику регулярно привозят заключенных - рядом швейцарская граница, возят наркоту в желудках, а к нам - на абдоминальный рентген. Всякого насмотрелись.

Американский врач Константин Балонов свидетельствует, как тяжело отрешиться от мысли, что твой пациент - убийца:

- Интересно, мы почти никогда не знаем, за что сидят те, кого мы лечим. В смысле, ни они ни конвоиры не имеют права говорить. Один раз, правда, знал. У нас лежал мужик, раненный при задержании, который перед этим убил мою коллегу и ее мужа, тоже анестезиолога. Про это было трудно не знать, поскольку новость взорвала Бостон. В общем, да, лучше бы не знал.

Российский врач Михаил Гиляров написал о том, что и преступникам не чуждо чувство благодарности:

- У нас лежал чувак с инфарктом, которого охраняли четверо. Болел он тяжело, провел в реанимации недели две. Потом его увезли в тюремную больничку. А еще через неделю он радостно появился у нас на пороге с тортиком. Выпустили под подписку.

А другой российский врач и замечательный писатель Алексей Моторов поделился весьма необычным опытом:

- Да, согласен, что персоналу лучше не знать криминальных подробностей подобных пациентов. К нам в реанимацию кто только не попадал. И всегда мы старались следовать парадигме, что для врача все равны. Но вот однажды доставили мужика, в сопровождении милиции, падение с высоты. В наручниках. Хотя кандалы были без надобности, такие там были травмы. И милиционеры рассказали, что дочка этого мужика привела парня, а тот ему не понравился. Слово за слово, он за топор. Порешил парня, заодно и дочку. Чтоб не голосила. Вышел в коридор коммуналки, зарубил трех соседей вышедших на шум. Пожилую пару и их внука. А когда прибыл наряд, в дверях убил патрульного сержанта. Выбежал из дома, решил спрятаться на стройке рядом. Сорвался с какого-то высокого этажа, упал на бетонные плиты. Мы старались сохранять непредвзятость и все такое, но получалось не очень. Не так как обычно мы работали, чуть медленнее. Правда там и ловить было нечего. А с Навальным это даже не скотство, а много хуже.