«Педагоги – не спецназ»

Из московской больницы Лидия Александровна, так и не долечив раненую ногу, торопилась приехать в Беслан. Она возвращалась с уверенностью: горе, боль и страх затмевают людям разум. Они выслушают ее, поверят и поймут. Но этого не случилось. На прошлой неделе в почтовый ящик Цалиевых опустили очередную порцию ненависти: «Ты погубила наших внуков. Мы будем мстить» и «На кладбище еще много мест».

«Народные обвинители» всегда предпочитают оставаться анонимами. «Конечно, террористы ей заплатили. Ведь она не случайно пила с боевиками чай, брала у них инсулин, а рядом девочка-диабетик погибала без лекарства. Я сама видела», – рассказывает в маршрутке по пути из Беслана во Владикавказ немолодая женщина, которая, как водится, отказывается назвать мне свое имя. Доводы тех, кто в открытую говорит о причастности Цалиевой к теракту, основываются исключительно на слухах. «Она брала взятки с родителей. Что бы ей помешало взять деньги у убийц?» – возмущается Алевтина Рамонова. Спрашиваю: «А у вас брала?» – «У меня – нет. Но мне рассказывали…»

«Меня превратили в чудовище»

В доме Цалиевых, где Лидия Александровна живет со своим больным мужем, деньгами, «полученными» от учеников и террористов, и не пахнет. Обычная бесланская квартира, чистая и уютная. Сюда каждый день приходят ее друзья и коллеги. Чтобы поддержать, утешить после очередной анонимки, медленно убивающей не только веру учителя в справедливость, но и ее саму. Сегодня, перед работой, к Лидии Александровне зашла Надежда Гуриева, преподаватель истории в Первой школе. Во время сентябрьского теракта у нее погибли сын и дочь. Перелистывая школьные фотографии, они вспоминают погибших учителей, учеников, говорят о живых. И снова вместе пытаются отбиться от унижающих сплетен.

«Никаких террористов утром в школе не было. Я вышла из дома в семь. Мне еще на пороге соседка встретилась с пустым ведром, – горько вздыхает Лидия Цалиева. – Через пятнадцать минут я была на работе. В школе в это время только наша техничка последнюю чистоту наводила».

«Да и глупости все это, что бандиты готовились к теракту в школе, – поддерживает коллегу Надежда Ильинична. – Когда нас затолкали в здание, они первым делом потребовали показать им помещения и отдать ключи от кабинетов. И оружия, якобы спрятанного в спортзале, не было. Его там просто невозможно спрятать. Это спортивное сооружение, пол в нем специальный, прочный, без ниш и углублений. А вскрывали они его для того, чтобы убедиться, что нет подвала. «Это вам не «Норд-Ост», – все время приговаривали террористы. И обещали убить и директора, и завхоза, если найдут подпол».

«Деревья зачем во дворе спилили? Эти тополя я хотела спилить уже три года. Старые, высохшие, с них опадали ветки. И я боялась, что очередной сук может покалечить детей, – в который раз пытается оправдаться Лидия Александровна. – Еще весной, в апреле, я попросила одного из родителей – Сергея Доева. И он спилил их».

«Еще говорят, я слышала, что Лидия Александровна обзывала заложников и очень грубо обращалась с ними. А после первого взрыва якобы крикнула террористам: «Мы с вами так не договаривались!» – возмущается Надежда Ильинична. – Большей чуши я не слышала!»

«В спортзале было более тысячи человек. И без того было очень шумно, а тут еще акустика усиливала звуки. Боевики требовали, чтобы я успокоила заложников, чтобы не позволяла им вставать. В случае неповиновения они обещали расстреливать и нарушителя порядка, и сидевших рядом людей. И я уговаривала, умоляла людей вести себя так, как того требовали террористы. Но ни одного плохого слова я не говорила. И бандитам подобных фраз я не кричала».

Лидия Александровна говорит спокойно. Она пытается дать достойный ответ злым небылицам, пытается быть сильной и твердой. Но вдруг срывается. Слова начинают сыпаться быстро-быстро, так же как слезы с ее усталых глаз: «Я отдала этой школе 52 года своей жизни. Четверть века проработала там директором. Я единственная женщина – почетный житель Беслана. Меня люди так хорошо знали и вдруг такое стали обо мне говорить. Мне больно, что люди меня затоптали в грязь, превратили в чудовище. Я стала инвалидом, моя сестра потеряла глаз. За какие миллионы, за какие бриллианты можно пойти на это? Да за все золото мира я не отдала бы и одного, даже самого плохого своего ученика. Не знаю, как жить на свете. Я иногда думаю, что если бы я погибла в школе, то для всей страны, для всего мира была бы героем».

«Пропадаю без детей»

Сплетни и обвинения множатся ежедневно. Им несть числа. Каждый создает свою версию, вспоминает старую обиду. И никакие, даже установленные следствием данные не могут опровергнуть картину, что сложилась в головах у людей. Но если сразу после трагедии слухи были направлены лишь в сторону директора Цалиевой, то в эти дни в Беслане «предателями» стали почти все сотрудники школы № 1. Все – кто был там и выжил.

«Плетут и плетут эту лживую паутину, – говорит Надежда Гуриева. – Причем женщины, которых там как раз не было, которых мы не знаем. Я сама сколько раз за язык таких ловила».