Posted 26 ноября 2013,, 20:00
Published 26 ноября 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 04:51
Updated 8 марта, 04:51
Сам себе контролер
Об инциденте с членами незарегистрированной организации «Ветераны УИС», которые вошли в состав ОНК Республики Башкирия, «НИ» рассказала член той же комиссии Альмира Жукова: «Один из них работал в спецотделе ИК-10 республики, а второй был сотрудником республиканского управления ФСИН. По формальным основаниям членами ОНК они быть не могут. Значит, речь идет о волевом решении». Сейчас Общественная палата разбирается в ситуации, подтвердила «НИ» председатель президиума Совета общественных наблюдательных комиссий Мария Каннабих. По ее словам, в ОП поступает много жалоб от правозащитников, возмущенных членством в них бывших силовиков: «Но, знаете, Конституция одна на всех. Туда вошло и много людей, которые были осуждены. Мы в ОНК берем и тех, и других».
По данным правозащитной ассоциации «Агора», о докладе которой на минувшей неделе сообщали «НИ», бывшие силовики составляют едва ли не большинство всех российских защитников прав заключенных. Так, в Новосибирской области из 15 членов ОНК выходцев из правоохранительных органов – семь, а в Татарстане – при таком же количестве членов – восемь. Одной из самых официозных в докладе называют ОНК Мордовии, глава которой Геннадий Морозов «фактически играл роль пресс-секретаря ГУФСИН РФ по Мордовии, последовательно отстаивая интересы ведомства в конфликте с участницей панк-группы Pussy Riot Надеждой Толоконниковой».
В Москве о засилье силовиков в ОНК заговорили после 18 ноября, когда главой такой комиссии в столице был избран лидер движения «Офицеры России» бывший сотрудник ФСБ Антон Цветков. Недовольство правозащитников вызвало намерение г-на Цветкова изменить регламент работы ОНК и запретить ее членам посещать московские СИЗО без согласования с председателем комиссии. Однако на следующий день после своего избрания главой ОНК Цветков заявил, что регламент менять не будет. Тогда правозащитники сообщили о намерении подать иски к Общественной палате, которую обвинили в «профанации общественного контроля» в местах лишения свободы. Заместитель секретаря ОП Владислав Гриб тогда назвал эти претензии необоснованными и заявил, что «всегда находятся недовольные».
С протестом против нового состава ОНК выступили правозащитники из шести российских регионов. Многие из них сетовали именно на большое количество силовиков в комиссиях. Засилье бывших правоохранителей в комиссиях по соблюдению прав заключенных – общероссийская тенденция, полагает в беседе с «НИ» член ОНК Челябинской области Татьяна Щур: «Ведомство проснулось. Осознало, что общественный контроль играет реальную роль в борьбе с коррупцией, с насилием, и это сказывается крайне отрицательно на репутации ФСИН». По словам г-жи Щур, несвободна от силовиков и вновь составленная челябинская ОНК: «У нас было всего одно заседание, на котором мы принимали регламент. Мы можем констатировать, что большинство новых членов очень слабо ориентируются и не понимают, куда они пришли. Мы даже не получили информацию о том, кто какую организацию представляет, – знаем только, что присутствуют инвалиды Афганистана и ветераны правоохранительных органов».
По новым нормам членов региональной ОНК может быть не до 20, а до 40. Комиссии были увеличены для того, чтобы власть могла внедрить туда «своих», убежден в беседе с «НИ» член челябинской ОНК Николай Щур: «У нас осталось девять правозащитников и 23 «статиста», которых смогли впихнуть по формальным признакам. ФСИН будет их возить на прекрасные экскурсии, с которых они будут составлять благостные отчеты».
В новый состав челябинской ОНК не попал ее прежний глава – ветеран МВД Анатолий Тарасюк. «Благодаря нашим сторонникам в Общественной палате единогласно вычеркнули и Тарасюка, и его помощника Василия Катанэ, который ездил по колониям с концертами, пел заключенным песни и писал, что все хорошо», – утверждает Татьяна Щур. По ее словам, ментальность бывших силовиков «не позволяла взглянуть на ситуацию с другой стороны» и они якобы даже говорили руководствам колоний: «Мы за вас». «Они агитировали заключенных вступать в так называемые секции дисциплины и порядка – СдиПы (близкие к администрации «карательные отряды». – «НИ») либо угрожали: будете жаловаться, мы вам такую жизнь устроим!» – добавляет Николай Щур.
Раскол между ветеранами силовых структур и независимыми правозащитниками в челябинской ОНК начался давно: во втором составе комиссии образовалась группа из четверых членов, которые работали независимо от остальной комиссии, готовили свои собственные акты проверок и доклады. Однако размолвка стала очевидной после акции протеста в исправительной колонии №6 города Копейска, когда заключенные объявили голодовку и вышли на крыши корпусов колонии с плакатами, где сообщали о произволе и коррупции тюремной администрации. «Председатель Тарасюк давал интервью, что в Копейске все хорошо и жалоб там не было. А мы незадолго до этого собирали пресс-конференцию, чтобы рассказать, что там очень напряженная ситуация и скоро полыхнет. Они своим бездействием подталкивают администрации к нарушениям», – рассказал Николай Щур.
Фото: VMIR.SU
После копейских событий независимые члены ОНК начали подвергаться давлению. Правозащитники составили доклад, где сообщали, что силовики препятствовали общественному контролю в колонии. Тогда «силовое крыло» ОНК начало кампанию против автора этого доклада – Николая Щура. «На него нашли якобы компромат, что он получает иностранные гранты. Но у комиссии не получилось выступить против, и вопрос о доверии Николаю Щуру решили положительно», – рассказала Татьяна Щур. По ее словам, у правозащитников есть правовой механизм борьбы с давлением силовиков: «Оружие – КоАП РФ, статья 19.32 «Нарушение законодательства об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания». Там смешные санкции – штраф до 1000 рублей, но если пару раз подать в суд, то станет неповадно».
С подобным давлением столкнулся и член ОНК Республики Коми Эрнест Мезак. Войдя в первый состав ОНК, активист общества «Мемориал» и адвокат стал фигурантом двух административных дел – о неподчинении законному требованию сотрудника уголовно-исполнительной системы и о передаче заключенному запрещенного предмета. «Под эту сурдинку формировался второй состав ОНК, и это стало основной причиной того, что я туда не попал», – комментирует ситуацию «НИ» г-н Мезак, которого впоследствии по обоим делам оправдали.
В третий состав ОНК правозащитник вошел, однако по похожей схеме сейчас преследуют его коллегу – председателя ОНК Мурманской области Ирину Пайкачеву. «Она активно взаимодействовала с «Арктик-30» (имеется в виду судно Arctic Sunrise, речь идет о громком деле активистов «Гринпис». – «НИ»), почти каждый день их навещала: поскольку она знает английский, она была единственным человеком, который с ними много общался», – рассказал Эрнест Мезак. Однако после того, как Пайкачева выявила дефицит освещенности в камерах, ей запретили проносить в колонию любые измерительные приборы вплоть до рулеток. «Это полный абсурд – как осуществлять контроль без измерительных устройств?» – задается вопросом г-н Мезак.
Вскоре в отношении г-жи Пайкачевой возбудили административное дело о неподчинении законному требованию сотрудника ФСИН. «Причем привлекают ее как рядового гражданина, для которого максимальная санкция – 15 суток. Для члена ОНК предусмотрена другая мера – штраф в тысячу рублей, притом что дело против общественного контролера может возбудить только прокурор. Но правоохранители сделали вид, что не заметили, что Пайкачева возглавляет комиссию», – рассказал «НИ» Эрнест Мезак. Судебное заседание по делу Пайкачевой назначено на 12 декабря.
Башкирская правозащитница Альмира Жукова вошла в общественную наблюдательную комиссию (ОНК) своего региона в третий раз. Из обоих предыдущих составов она была исключена. «В нашу ОНК входили члены общественного совета при республиканском ГУФСИН, а глава, Альфир Бикбулатов, поставлял в учреждения УИС продукты питания. В жалобах на меня писали, что я обращаюсь к заключенным со словом «Дорогой» и публикую свои отчеты в Интернете», – рассказала г-жа Жукова. На одно из заседаний по исключению Жуковой приехал лично замглавы ГУФСИН. Ряд коллег вступились за правозащитницу, обратившись в ОП с требованием включить Жукову в комиссию. «ОП поддержала силовиков, хотя по закону меня должны были восстановить автоматически», – считает правозащитница. В третьем составе ОНК, по ее словам, все пока иначе: «Я пригласила в комиссию многих своих коллег и товарищей, это мой последний состав по закону, надо передавать опыт».
Еще весной этого года депутат Госдумы Ярослав Нилов на заседании рабочей группы по защите прав граждан в местах принудительного содержания заявлял о необходимости ввести квоты на бывших сотрудников силовых структур в ОНК. Однако, насколько известно «НИ», в законотворческую инициативу эта идея пока не переросла.
За правами американских заключенных следят судьи, адвокаты и сотрудники спецслужб
Еще один закон, принятый в 1990 году, утвердил право заключенных на возбуждение судебных процессов против тюремных администраций в случае нарушения ими условий содержания. В том же законе содержится длинный перечень таких условий, в том числе свобода слова и религиозных обычаев, сохранение личного имущества заключенных, посещение их родственниками и друзьями и переписка. Кроме того, заключенные имеют право на диетическое питание, если это обусловлено их болезнью, и на медицинскую помощь.
Тогда же, в 1990-м, была создана специальная служба Federal Bureu of Prison по контролю за полицией и тюремщиками. Сотрудники этой службы в 2010 году выяснили, что один из заключенных, казненный по обвинению в убийстве, оговорил себя под пытками. Помимо непосредственных виновников на скамью попал также руководитель чикагской полиции Джон Бурж, который получил 4,5 года тюрьмы.
Борис ВИНОКУР, Чикаго
Израильские правозащитники имеют право посещать осужденных ежедневно
Впрочем, заключенный может пожаловаться и своим родным и близким, а они уже могут обратиться к правозащитникам. По закону израильский зэк имеет право на еженедельное свидание с близкими. В течение сорока минут он может общаться с ними через переговорное устройство, сидя напротив них в специальной комнате. В Израиле тюрьмы не делятся, как в России, по типу режима, и одинаковыми правами обладают все здешние заключенные. Через три месяца пребывания на нарах все женатые и замужние осужденные получают права на личные свидания с женами или мужьями. Такими же правами наделены и холостяки обоих полов, перешагнувшие возраст 21 года.
Правозащитники имеют право посещать заключенных хоть каждый день вне зависимости от того, поступают к ним жалобы или нет. «Бюро правозащитников» регулярно проводит инспекции по всем израильским тюрьмам, проверяя состояние камер, туалетов, душевых и возможность предоставления работы желающим. Внимание также обращается на качество оказания медицинской помощи, наличие реабилитационного оборудования, количество социальных работников и доступ к адвокатам и судебным органам.
Два года назад ассоциация «За права заключенных» и организация «Врачи за права человека», обследовав все пенитенциарные учреждения Израиля, обратилась в ШАБАС (Управление тюрем Израиля) с жалобой на переполненность здешних тюрем. Правозащитники обнаружили, что в ряде камер «жизненное пространство» одного заключенного не дотягивает до международного стандарта в 8,8 кв. метра. Однако пока что ни в одной стране мира этот стандарт не соблюдается. Только в лучшем израильском пенитенциарном учреждении «Маaсиягу» в городе Рамле (недалеко от Тель-Авива), в котором содержатся «белые воротнички» (например, там отбывает семилетний срок бывший президент Моше Кацав, осужденный за изнасилование), на одного пребывающего на нарах приходится чуть более восьми метров. В других тюрьмах на заключенных обычно приходится примерно по шесть метров.
Валентин БОЙНИК, Иерусалим
Немецкие заключенные жалуются правозащитникам на нехватку газет на иностранных языках
Председатель комиссии депутат баварского Ландстага доктор Лайнус Ферстер незадолго до этого получил по почте жалобу именно от двух русских заключенных. Их претензия состояла в том, что в тюрьму не поступает периодика на русском языке, а это плохо сказывается на их душевном состоянии. Справедливости ради надо сказать, что в тюрьме есть большая библиотека, в которой имеются книги и на русском языке. Но председатель комиссии пообещал обсудить проблему с начальником тюрьмы г-ном Петером Ландауэром и по возможности пожелание русскоязычных заключенных постараться исполнить. Члены комиссии побеседовали с психологами и социальными педагогами (в учреждении работают семь специалистов этого направления), поинтересовались, не наблюдается ли у кого-то из заключенных депрессии, чтобы, не дай бог, не случилось попытки суицида.
Хотя, казалось бы, с чего тут руки на себя накладывать, если из 261 заключенного тюрьмы 143 живут в отдельных комнатах с телевизором, столом, шкафом, книжной полкой и прочими атрибутами домашней жизни? Остальные – по два, по три, максимум по четыре человека в комнате. На этаже имеется душ, принимать который в нерабочее время можно, когда захочешь. Большой спортзал, занятия в котором – обязательная часть досуга заключенных. Один час в день можно гулять на свежем воздухе. Кстати, на территории тюрьмы есть бассейн, и в летнее время там можно купаться. А после вопроса «НИ» членам комиссии, были ли на их памяти случаи рукоприкладства со стороны работников тюрьмы в отношении заключенных, вначале возникло непонимание, а затем – дружный смех.
Адель КАЛИНИЧЕНКО, Нидершененфельд