Posted 26 июня 2012,, 20:00

Published 26 июня 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 05:33

Updated 8 марта, 05:33

Заместитель директора Института экономических стратегий РАН Александр НЕКЛЕССА:

Заместитель директора Института экономических стратегий РАН Александр НЕКЛЕССА:

26 июня 2012, 20:00
С июля вступают в силу соглашения о Едином экономическом пространстве между Россией, Казахстаном и Белоруссией. Это – единственный успех в интеграционной политике РФ за двадцатилетие, прошедшее после распада СССР, считает замдиректора Института экономических стратегий РАН Александр Неклесса. По мнению Александра НЕКЛЕС

– Интеграция с бывшими советскими республиками объявлена одной из целей нынешней российской политики. Насколько эта цель достижима?

– Я бы начал с тех радикальных изменений, которые произошли в мире на рубеже нового века. Главное среди них – активное включение национальных экономик в глобальную среду. Резкий рост мировой торговли, свободное движение капиталов, миграция рабочей силы и предприятий в наиболее удобные для них ареалы привели к выраженной специализации стран и региональных сообществ. Сформировались, с определенной долей условности, четыре географических геоэкономических пространства. Первое – североатлантическое. Там акцент сделан на производстве высоких технологий. И технических, и гуманитарных. Второе – «большое тихоокеанское кольцо», в которое входят и Китай, и Япония, и Индия, и Латинская Америка. Здесь главное – промышленное производство. Следующее пространство, «индоокеанская дуга», специализируется на добыче сырья. Четвертое пространство – «Северная Евразия», или пространство бывшего СССР.

– Мы на чем специализируемся?

– Вот это большой вопрос. Высокие технологии у нас были, и что-то осталось. Ракеты летают. Промышленность – тоже есть. Сырье добывается. По запасам нефти мы, насколько я помню, на восьмом месте, а по добыче балансируем между первым и вторым. Хотя, надо отметить, себестоимость ее добычи у нас в разы выше, чем в ряде других стран. Усложняется ситуация с природным газом: в мире научились добывать сланцевый газ. Мы продаем сейчас газ Украине где-то по 430 долларов за тысячу кубометров, и это с учетом 100-долларовой скидки как результата «черноморских соглашений». Цена – огромная. Достаточно сказать, что Германии российский газ обходится в меньшую сумму. А в США, где развивается добыча сланцевого газа, его цена упала до 99 долларов! Но давайте вернемся к списку геоэкономических пространств. Мир не только погружается в «бульон» глобальной экономики, но возникают своего рода страны-системы. Наиболее яркий пример – Европейский союз. Или другой – США. Региональные сообщества создаются также вокруг Китая, Индии. Страной-системой был когда-то Советский Союз. Но он распался, и возникло СНГ.

– Почему СНГ не стало страной-системой?

– Потому что политическое доминировало над экономическим. Но экономика – это не только то, что приносит прибыль, это – деятельное пространство, создающее будущее, осваивающее открывающиеся в процессе развития ниши. СНГ же было создано по лекалам предыдущей эпохи, когда объединения носили преимущественно военно-политический характер. Не случайно единственный быстро появившийся на свет, но весьма вялый его отросток – ОДКБ (Организация договора о коллективной безопасности). Но реальная интеграция возможна только тогда, когда она выгодна и интересна всем участникам. При создании СНГ выгода и интерес вообще не учитывались, скорее имело место «собирание остатка» после развала Союза. На постсоветском пространстве возникали и другие объединения, но уже исключающие Россию.

– Почему Евразийское экономическое сообщество не превратилось в подобие Евросоюза?

– Основа любого союза – это содержание, а не декларация. Кроме того, экономический, политический и культурный профили участников объединения оказались чрезвычайно различными. Что может их объединить, кроме исторического прошлого, которое неоднозначно? Углеводородный потенциал России?

– Хотя бы. Тогда Украина не платила бы столько за газ.

– Думаю, российская ситуация более критична. Нелишне вспомнить о том, что Российская Федерация сама по себе страна-система, которая опять погружается в ситуацию кризиса. Иначе говоря, помимо сценария «большой интеграции» следует размышлять над вероятностью «ползучей дезинтеграции» страны. К тому же Россия вступила в ВТО, что самым серьезным образом отразится на положении страны. Мир находится в ситуации универсальной трансформации. Национальное государство не то чтобы отмирает, но утрачивает прежнюю актуальность. Если мы посмотрим на мировой экономический «бульон», мы увидим, что сегодня там представлены не столько страны, сколько виды деятельности. Речь идет об отраслевой включенности и все более гибкой лояльности по отношению к государству. Нередко происходит «смена гражданства» предприятий – их перерегистрация в других геоэкономических ареалах либо открытие там развивающихся сегментов, подчас стремительно перерастающих материнские организмы.

– Так в чем проблема, если налоги платят, законы не нарушают?

– Но предприятие может быть зарегистрировано где-нибудь на Каймановых островах, и прибыль будет уходить в иное место. Но экономическая и социокультурная гравитация все более искривляют привычную административно-политическую геометрию. Возникает проблема оболочки, которая интегрирует, удерживает не только определенную массу, но и некую целостность. При создании Евросоюза таким гравитационным полем была «новая Европа», которую строили европейцы. А что сегодня строит Россия?

– Например, «новую Евразию».

– Да, слово «Евразия» звучит. Но выходит ли это определение за пространство лозунгов и деклараций?

– Нынешняя интеграционная политика России сводится к лозунгам?

– Эта политика провалилась.

– Поэтому самое большее, что мы имеем за 20 лет интеграции, – это Таможенный союз с двумя республиками?

– Что позволяет надеяться на развитие отношений с соседями в будущем? Наличие энергоресурсов? Но каждое упоминание о богатстве природных ресурсов – это вопль о том, что экономика не сложилась. Страна живет за счет того, что выкапывает деньги, которые туда закопал Бог или природа. Конечно, военные действия против Сирии или Ирана могут временно улучшить финансовое положение страны. Однако парадокс в том, что финансовое не означает экономическое. Да и в любом случае это будет пластырь на ране: временное облегчение стратегически запущенной ситуации. Слишком много накопилось не решавшихся вовремя проблем, слишком долго формировалась коррумпированная среда, слишком заметна деградация правовой культуры. Добавьте политический кризис. Страна становится все менее управляемой, а власть провозгласила лозунг об отсутствии ей альтернативы. А ведь были и государства, которые существовали веками, а потом перестали.

– И Россия может перестать?

– Во всяком случае, об этом нужно думать, и проблему надо обсуждать. Не только возможности и пути «большой интеграции», но и вероятность дезинтеграции Российской Федерации, причем не обязательно по образу распада СССР. Сегодня страны – это не территории, а люди. Соответственно, стратегическое мышление – мышление не территориями, а сообществами и предприятиями. В новых условиях и формы расползания могут быть иными. К примеру, то, как постепенно отплывает от России Дальний Восток – крупнейший федеральный округ. Уже сейчас Сибирь и Дальний Восток переходят в официальный режим госкорпорации. Но институализировать проблему – еще не означает решить ее. Или на противоположном конце страны – «остров Калининград». Если у его жителей появится возможность свободного перемещения по Евросоюзу, то что окажется приоритетнее: политический статус или экономическая реальность?

"