Живым и мертвым

Слезы китаянок и негромкая речь чернокожих парней, стоящих перед черным остовом здания, вспышки фотоаппаратов и живые цветы на глиняной каше, среди битого стекла, возле грязных простыней – это дань мертвым. Тем, кто не успел добежать до спасительного окна. Уцелевшим люди несут вещи и продукты. Второй день в первом блоке университетского городка принимают гуманитарную помощь от населения.



«Тяжело быть погорельцем»

«Штаб по приему одежды для пострадавших был организован еще вчера в 9 утра, – рассказывает Антонина Донецкая, студентка второго курса инженерного факультета. – И сразу же сюда пошел народ. И студенты, и обычные жители столицы». Тоня сидит за столом, перед входом в тренажерный зал. Теперь он превратился в настоящий склад. Горы одежды: куртки, шубы, костюмы, брюки, обувь.

«Мы не ожидали, что будет так много откликов. Боялись, что не сможем собрать на всех», – говорит Антонина. Перед ней список студентов, живших в общежитии.

«Тех, кто не получил никаких травм, мы оденем здесь, – объясняет Тоня. – Госпитализированным отправим вещи, когда будет точно известно, где они находятся и какие размеры нужны. Ведь они же безо всего остались».

Все девчонки, сортирующие одежду, вызвались работать в штабе добровольно.

«Нам ли не знать, что такое пожар!» – вздыхает Донецкая.

Девушки-второкурсницы сами пострадали от огня этим летом. Тогда загорелся их корпус.

«Меня еле успели разбудить, – включается в разговор Наташа Туренко. – Со второго этажа прыгала. Но нам повезло, никто не погиб. Правда, тоже остались без вещей. Зато знаем, как тяжело быть погорельцем».



«Счастливчик» Сечабо

Поток воспоминаний прерывает приход «счастливчика» – так успели окрестить в студенческих кругах тех, кто не получил никаких травм. «Счастливчик» черен как уголь. Его зовут Сечабо Лелол, и он ни слова не говорит по-русски. Но и с английским Сечабо не в ладах. И девчонки, морща лоб, пытаются выяснить у него размеры обуви и одежды.

«Какой у тебя размер ноги?» – спрашивает у него Оксана Мазалова, студентка инженерного факультета, и показывает на его кроссовки.

В ответ Сечабо улыбается и кивает головой. Через пять минут Оксана чуть не плачет:

«Какой размер?»

«Вчера китайцы и вьетнамцы шли. Так они с собой переводчика брали», – говорит другая девушка. А Оксана, отчаявшись найти понимание, начинает выбирать обувь на глазок. Потом примерка. Ботинки малы. И Сечабо примеряет другую пару.

«За два дня мы уже одели 47 человек, – хвалится заместитель председателя профкома университета Анатолий Ломов. – Но это лишь малая часть той работы, которую предстоит сделать».

А Сечабо в это время попадает в руки другой девушке. Она ищет ему пальто.

В это время на входе представители одной из частных фирм расспрашивают дежурных, какого размера нужна одежда.

«У нас две крайности, – отвечают они. – Либо очень маленькие – это для китайцев и вьетнамцев, либо очень большие – для африканцев».

«Куда вещи? – спрашивает Лидия Соколова. Ей около пятидесяти. Работает кондуктором.– Услышала вчера по радио о трагедии. И вот собрала немного одежды и принесла сюда», – объясняет она.

Следом за ней приходят другие люди, несут огромные сумки.

«Проносите сюда!» – подзывают их девчонки.

«А деньги куда сдавать?» – интересуется пожилой мужчина.

«Это не к нам».

«Что только не приносят, – рассказывают «гуманитарщицы». – Вчера несли и котлеты (мы ими вьетнамцев кормили), и духи, и пудру, и консервы. Все, что есть».



«Главное – жить»

Заходит очередной «счастливчик». Щупленькая девочка из Азербайджана Олеся Бучнева. Ей подбирают туфли, пальто. А она все еще живет той ночью. Никак не может поверить, что ужас закончился.

«Я ведь в 211-й комнате жила. Это совсем рядом с 203-й, откуда все началось». Олеся даже не знает, где ее старые соседи по комнате. С новыми она еще не познакомилась. Теперь многим придется потесниться. В трехместных комнатах будут жить по четыре-пять человек.

«Сколько – не важно, главное – жить», – шепчет Олеся.

Мексиканец Орхи понимающе кивает головой. Он тоже собрал немного вещей и принес сюда. Орхи учится на геологическом факультете, живет в восьмом блоке.

«Вот принес, что есть, куда складывать? – спрашивает он на довольно чистом русском и начинает говорить о своей беде: – Мы второй день не можем найти свою землячку Каролину Веласкес. Она пропала. В больницах ее нет. Говорят, что надо в моргах ее искать». И он опускает голову. Жизнь продолжается. Люди продолжают идти к РУДН. Мертвым они несут цветы. А живым – вещи.