Актриса Светлана Крючкова

Один только бог знает, ценой каких невероятных усилий и внутренних компромиссов Светлане Крючковой удалось состояться и как актрисе, и как женщине. Но она состоялась, и свидетельство тому – ее счастливая семья, ее замечательные роли, ее необыкновенная популярность и любовь зрителей.

– Светлана Николаевна, ваша фамилия ассоциируется в первую очередь со знаменитым актером Николаем Крючковым. Вы, случайно, не родственники?

– (Смеется.) Кроме фамилии и профессии – ничего общего. Хотя раньше ходили разговоры, что я внебрачная дочь Николая Афанасьевича, и на встречах со зрителями мне периодически приходилось этот миф развенчивать. Между прочим, я с ним была знакома, и у него внучка Катя – такая же рыжая, как я в детстве и как мои дети сейчас.

– Кстати, еще про вас говорили: «Если Крючкова родит от негра...»

– ...то у нее будет рыжий, голубоглазый мальчик. Ха-ха-ха! Такая шутка давно ходит на «Ленфильме». Потому что мои сыновья – от разных мужей, но оба рыжие и удивительно похожи.

– В театральный вы поступили с третьей попытки. Почему многие актеры, ставшие впоследствии популярными, поступают с третьего-четвертого раза?

– На самом деле причина проста: на вступительных экзаменах слишком мало времени, чтобы раскрыться. Это же нужно еще себя привести в такое состояние, чтобы быть готовой открыться навстречу незнакомым людям. А тут волнение, время ограничено – 5–7 минут. Но надо сказать, что я все эти годы доходила до последнего тура. Везде, кроме ГИТИСа. Там меня на консультации попросили поднять платье. Я подняла. «Еще выше». Поднимаю. «Еще». Говорю: «Выше я поднимать не буду».

– Вашим дебютом стал фильм «Большая перемена». Это правда, что во время проб вы Збруева покусали?

– Никого я не покусала! Я пришла на пробы учительницы Светланы Афанасьевны, которую сыграла потом другая актриса, а ее «мужа Ганжу» играл как раз Збруев. Задача была очень простая: Ганжа должен был меня втаскивать в комнату, а я любым способом помешать ему. А как? Стипендия – 28 рублей, мы бегали в закусочную и ели бесплатный хлеб с горчицей и солью, в школе-студии занимались с девяти утра до одиннадцати вечера, а ночью изучали систему Гратовского и ставили Камю... В общем, еле ноги волочили, а Збруев был известный «навитаминенный» артист. Когда он меня потащил, я поняла, что массой его не возьму. В этот момент я укусила его за палец – потекла кровь, и режиссер сказал: «Спасибо». Я разревелась, подумала, что опять что-то не так сделала, и пошла домой. Не успела зайти в квартиру, как раздался звонок ассистента режиссера. Оказалось, что Алексей Александрович Коренев берет меня, только предлагает роль Нелли Ледневой. Так в моей жизни на самом деле произошла большая перемена. 30 апреля 1973 года я легла спать никому не известной студенткой четвертого курса, а 1 мая проснулась знаменитой на всю страну актрисой. Дети кричали мне вслед цитаты из фильма, а взрослые улыбались...

– Москва, театральный вуз, пьянящий воздух свободы, эйфория молодости... Все это не могло не привести к какой-нибудь невероятной влюбленности. Было?

– Естественно! Начитавшись в детстве книг, я сама себе придумала, что любовь должна быть одна на всю жизнь, идеальная. Встретила – и... или он, или смерть. И в этом заблуждении я долго находилась. Первый мой муж учился на четвертом курсе, я на первом. Он говорил, что я страшная, как печка, и бездарная. Есть такой разряд людей, которые любят говорить гадости и обижать, чтобы человек потерял веру в себя и никуда не ушел, уверенный в том, что он никому не нужен.

– Мужчины ради вас сумасшедшие поступки совершали?

– Ради меня? Нет. Я – совершала. Однажды я бросила Москву, МХАТ и уехала в Ленинград. В никуда! К человеку просто, а у меня не было там театра. Это случай, что через три месяца меня пригласил в БДТ Товстоногов...

– Как же вас отпустил Олег Ефремов, который очень на вас рассчитывал?

– Я позвонила Олегу Николаевичу и сказала, что ухожу. Слышу в ответ: «Ты с ума сошла!» Я продолжаю: мол, выхожу замуж. В трубке звучит гневный вопрос: «Замуж? За кого?!» Отвечаю: «За Векслера». Долгая пауза, затем голос Ефремова: «За Векслера? Выходи!» Олег Николаевич снимался у Юры в фильме «Здравствуй и прощай!» и знал его прекрасно. Вообще Векслер был, бесспорно, одним из лучших советских операторов. Снял «Старшего сына», «Утиную охоту», «Зимнюю вишню», сериал о Шерлоке Холмсе... Кстати, наш роман разворачивался во время съемок фильма «Старший сын», который Юра снял, на мой взгляд, просто грандиозно – там каждый кадр имеет право быть размещенным как полноценная картина, допустим, в Русском музее.

– Влюбились с первого взгляда?

– Солнечный удар! На пробах я увидела маленького, лопоухого, веснушчатого оператора. Бах – и все! Влюбилась насмерть. Взял он меня в первую очередь талантом. Векслер необыкновенно умный был человек, очень образованный, прекрасно рисовал, и я всегда с ним советовалась. Блатные песни знал, вообще был нетрадиционный еврей, прямо скажем. Водку пил, матерился, даже по фене ботал по полной программе (смеется). Но был таким оператором, который на картине всегда является сорежиссером.

– Армен Джигарханян рассказывал, как на первые съемки он ездил из захолустной общаги на другой конец города к семи утра. В конце концов режиссер его вызвал: «Чтобы больше такой неотдохнувший не приходил!» Мысль такая: актер должен хорошо выглядеть?

– Так должно быть. И женщина должна хорошо выглядеть, высыпаться, а не пахать, как лошадь, 24 часа в сутки. Но у нас в стране... Я никогда не хотела рожать девочку, потому что понимала: женщине в России очень тяжело.

– Даже известной и популярной?

– Если известная и порядочная – тяжело! Я сейчас смотрю: артистки выходят замуж исключительно за бизнесменов. То есть они смотрят на карман, а не на человека. А если человек просто поэт или инженер – они уже не пойдут. Хочется хорошо жить сразу! Мы как-то иначе жили. По каким-то другим принципам. Нам важен был внутренний мир, душа. У нас даже посиделки за столом были другие. Мы тоже собирались, выпивали часто, но как-то все в основном говорили об искусстве, о литературе, о последних фильмах, что-то обсуждали, слушали Галича, радио «Свобода», «Голос Америки», читали запрещенных писателей. И это духовное общение нам было интересно. Сейчас собираются... Чего они там делают? Музыка гремит, друг друга не слышат, разговаривать им не о чем... «В натуре. Чисто конкретно... А я такая... А он такой...» (Улыбается.)

– Вы не замечены в романах с партнерами. Если честно: актеры вам как мужчины – вообще никак?

– Да, да, как-то так прошло... Я в операторов всегда влюблялась. Нельзя говорить, что актеры плохие, что они не мужчины. Они такие же разные, как все мы. Вот, например, нынешний мой муж, как Джек Лондон, – у него 150 профессий, но он реальный, приземленный. Музыкант по образованию, работал посадчиком металла в горячем цеху, матросом рыболовецкого флота, барменом-буфетчиком, реставратором музыкальных духовых инструментов. У него столько строительных специальностей! Сварщик, паркетчик, кафель кладет, стены, крышу делает – он очень рукастый. Балкон сам строил – подвешивался на монтажном поясе на 6-м этаже. Меня можно с ним сбросить с парашютом на необитаемый остров, и он найдет, из чего построить дом, найдет еду, добудет одежду – с ним не страшно. И это притом что он значительно моложе меня. Если назвать возраст и задуматься – не знаю, всякая ли женщина решилась бы... А я над этим не задумывалась – я сразу родила ему ребенка. Мы живем уже четверть века, нашему сыну 24 года. Когда мы познакомились, мне было 39 лет. Тогда я думала, что после расставания с Векслером моя личная жизнь кончена.

– Вы хорошая жена?

– Думаю, что да. Потому что я в первую очередь своему мужу друг. В любой трудной ситуации никто не окажет ему такой поддержки, как я. Одна из героинь Софико Чиаурели говорила: «При хорошей женщине и мужчина может человеком стать» (смеется). Мужчина на самом деле очень зависит от женщины, с которой живет. Я считаю, мужчина до конца своих дней немножко ребенок. Все-таки немножко они играют во все – машины, охота...

– А вы во что играете в своей жизни?

– Я уже ни во что не играю, я два раза вернулась с того света. Я перенесла семь операций, две тяжелейшие черепно-мозговые травмы, инсульт, две пункции позвоночника. Мой младший ребенок жил без меня до трех лет, потому что когда ему было девять месяцев, я разбилась на машине. Я была так изуродована, что боялась показаться ребенку на глаза и вообще долго была не в состоянии ходить... В результате первое слово Саша-маленький сказал: «Папа!» И ко мне долгое время обращался: «Папа!» Я ему говорю: «Какая же я тебе папа? Я – мама!» Теперь я лучше всех знаю, что, если человек здоров, – все остальное чепуха. Я живу в семье, и мне важно до того, как я уйду из этой жизни, поставить на ноги детей, чтобы они были в этой жизни защищены. Это для меня сейчас задача номер один.

– Понятно, что роли, как дети. Какая для вас самая необычная?

– Я люблю очень Агафью Тихоновну из «Женитьбы». Играть неординарных людей всегда очень интересно. А у меня недостатка в характерных ролях никогда не было. Я считаю, что мне очень повезло. Кого я только не играла: красавиц, уродин, цариц, сумасшедших, даже в роли жены генсека Брежнева снялась, сыграла еврейку-одесситку тетю Песю в «Ликвидации», бабушку главного героя в ленте «Похороните меня за плинтусом»... Я всю жизнь на сцене играла любовь. Товстоногов со мной никогда не репетировал любовные сцены. Он мне отдавал на откуп – на импровизацию. Только сидел – так (показывает, как жадно затягиваются сигаретами): пфф-ф, пфф-ф! И все – никаких замечаний.

– На что хватает времени кроме театра и кино?

– На книжки, на поэзию, я продолжаю активно ездить на гастроли с творческими вечерами. Из всех видов активного отдыха обожаю два – люблю плавать в бассейне и играть в настольный теннис. Не хочу сказать, что играю классно, но на уровне санатория обыграть мужиков могу.