Оборона памятников

Проект строительства торгово-развлекательного центра на территории захоронения столичные власти одобрили аккурат в год столетия начала Первой мировой войны. При этом «Братское кладбище для воинов, умерших в войну 1914 г., и для сестер милосердия Московских общин» с начала двухтысячных имеет охранный статус, являясь объектом культурного наследия регионального значения. В парке располагается и соответствующий мемориал. Возвести ТРК планировалось на частные средства вместо проданного в частные руки кинотеатра «Ленинград» – тоже, кстати, обладающего статусом ценного градоформирующего объекта. План земельного участка, который первоначально согласовала Москомархитектура, предполагал лишь реконструкцию кинотеатра, однако в ходе нее площадь здания почему-то должна была увеличиться в два с половиной раза, захватив парк. Кроме того, предусматривались подземная стоянка и подъездные дороги.

Решение построить развлекательный комплекс на останках воинов вызвало возмущение столичных жителей, которые собрали около 7 тыс. протестных подписей, требуя запретить стройку, провели множество пикетов и митинг. Против стройки высказалась и комиссия по культуре Общественной палаты РФ, а в движении «Архнадзор» предложили сделать в здании кинотеатра музей Первой мировой войны. В июле депутат Госдумы Андрей Туманов обратился с жалобой в Москомархитектуру, где ему ответили, что рассмотрят «вопрос отмены сделки» и подготовят предложения «по разработке альтернативной схемы решения вопроса».

Спасенное, по крайней мере пока, братское кладбище – не первое столичное воинское захоронение, которое оказывается под угрозой застройки, рассказал «НИ» активист «Архнадзора» Константин Михайлов. Он привел в пример военный некрополь на Семеновском кладбище, на котором два столетия хоронили погибших в Лефортовском военном госпитале. Самые ранние могилы там датированы XVIII веком, а самые поздние – периодом Первой мировой. «В советские годы это кладбище было упразднено, и теперь это сквер к югу от церкви Воскресения Христова. Территория не имеет никакого охранного статуса, даже статуса достопримечательного места. Хотя еще более года назад была направлена экспертиза в Москомархитектуру, которая подтверждает, что этому кладбищу необходимо придать охранный статус», – рассказал г-н Михайлов. Когда в 2011 году чиновники и бизнесмены начали заниматься благоустройством этого сквера, устанавливая там лавочки и детские аттракционы, наружу оказались вытащены многочисленные фрагменты скелетов и надгробий. «Некоторые из них удалось сохранить. На части территории сквера «благоустройство» было прекращено, а на другой части – к сожалению, успешно доведено до конца», – говорит г-н Михайлов.

В еще большей мере проблема застройки братских могил касается захоронений времен Великой Отечественной войны, поскольку из тысяч погостов и стихийных санитарных захоронений «легализована» лишь малая часть. Так, против строительства таун-хаусов на братской могиле выступали в мае этого года жители села Кривцовское в Солнечногорском районе Подмосковья: хотя в селе есть мемориал ВОВ, братское захоронение, расположенное на большой территории вокруг этого памятника, существует лишь в воспоминаниях старожилов, но не в кадастровых документах. Территория, прилегающая к мемориалу, была передана в частную собственность бизнесмену, который собрался строить на костях коттеджный поселок. Жители, возражавшие против стройки, попытались самостоятельно разбить на этом месте импровизированный парк Победы, высадив несколько десятков деревьев. Все они, впрочем, вскоре оказались выкорчеваны.

Противостояние на могилах участников битвы за Москву длится до сих пор, рассказала «НИ» активистка Светлана Долгова. По словам местной жительницы, активисты продолжают собирать материал для возбуждения против собственника земли уголовного дела: «Там говорят, что эта земля пока только кадастрируется. Но речь идет о 40 квадратах земли, тогда как только по архивным данным там захоронено 117 человек». Получить комментарий бизнесмена – собственника земли «НИ» не удалось.

Теоретически обезопасить братскую могилу от уничтожения можно, поставив ее на кадастровый учет в качестве кладбища и наделив охранным статусом. На практике это оказывается сложно, даже если есть многочисленные архивные свидетельства. Так, житель города Кингисеппа Ленинградской области Андрей Белобородов в конце апреля обратился к городским властям через местный интернет-портал с жалобой на строительство торгового центра на месте захоронения бойцов Красной армии, возникшего в 1941 году. Согласно обращению г-на Белобородова, никакого официального статуса у братской могилы нет, однако о ней «знают многие старожилы, ветераны ВОВ, музейные работники». А житель Калининграда, протоиерей Георгий Бирюков, регулярно отчитывается на местном интернет-форуме о попытках поставить на учет кенигсбергские захоронения русских бойцов времен Первой мировой войны. В ответ на выдержки из немецких справочников о военных захоронениях в Восточной Пруссии протоиерей получает лишь отписки, что он, вероятно, что-то напутал: никаких русских могил на отмеченных им местах нет либо они давно застроены.

В 2012 году в редакцию «НИ» обращалась пенсионерка Валентина Птушкина, на тот момент уже восьмой год добивавшаяся постановки на учет места захоронения ее отца в Монино, что в Щелковском районе Подмосковья. Могила трех летчиков – экипажа сбитого над Мониным бомбардировщика ДБ-3Ф – представляла собой три небольших холма с кирпичным обелиском на территории гарнизона Военно-Воздушной академии им. Гагарина. В середине 2000-х г-жа Птушкина обнаружила, что три могильных холма были срыты, а обелиск – перенесен на несколько метров. Затем площадку, где были могилы, замостили тротуарной плиткой. Одновременно до пенсионерки дошел слух о расширении генеральского дачного кооператива на территории закрытого городка. Связав эти события, Птушкина начала бороться за сохранение могил.

Оказалось, что с точки зрения закона срытие и возможная застройка могил были бы совершенно легитимны: как пояснял «НИ» в феврале 2012 года генерал-майор Александр Кирилин, возглавлявший тогда управление Минобороны по увековечению памяти погибших при защите Отечества, захоронение в Монино было одним из тысяч санитарных захоронений, возникавших во время войны. «Юридического статуса кладбища у него никогда не было», – отмечал г-н Кирилин. По его словам, Минобороны неоднократно пыталось добиться постановки кладбища на кадастровый учет. Однако кто должен этим заниматься, так и не выяснили: в 2010 году ВВА им. Гагарина из Монино вывели, а здания гарнизона передали в муниципальную собственность. Кому отныне принадлежала земля с останками летчиков – Минобороны или монинской администрации – не знали ни в том, ни в другом ведомстве. «Мне очень жаль Валентину Ивановну, но нужно действовать в рамках закона. Иначе мы создадим прецедент, и найдется масса желающих обустроить могилы на бюджетные деньги», – комментировал ситуацию генерал Кирилин.

Чтобы поставить на учет братскую могилу, нужны десятилетия, поясняет в беседе с «НИ» руководитель московского отделения «Поискового движения России» Сергей Щербинин: «И то – речь о мемориальных кладбищах, на которых тысячи человек похоронены. А если это какая-то неучтенная братская могила, это практически невозможно. Я таких случаев знаю очень мало». Так, 23 августа СМИ Тверской области отчитались о торжественном захоронении почти пятисот бойцов, погибших под Ржевом, на крупнейшем строящемся воинском мемориале у деревни Веригино Зубцовского района. При этом поисковики и активисты до сих пор приводят эту братскую могилу в соответствие закону, рассказал г-н Щербинин: «Двадцать лет мы за нее бились. Но до сих пор землеотвода нет, паспортизации – нет. Будет ли – большой вопрос».

Сложности с постановкой на учет вновь выявленных братских могил связаны с целым комплексом факторов, один из которых – двойственность их подчинения, рассказала «НИ» руководитель проекта «Потерянная Осетия» Алина Акоефф: «Воинское захоронение по закону «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества» должно стоять на учете в Минобороны и тем самым автоматически получать статус памятного места. При этом с законом «Об объектах культурного наследия» эта норма никак не коррелирует. То есть если проходить путь до конца, надо ставить могилу на учет и в Минобороны, и в Минкульте».

Другие сложности, по словам г-жи Акоефф, были созданы еще при массовом укрупнении братских могил в 1960-е годы, когда в районных и областных центрах создавались «централизованные» захоронения с памятниками, где указывались сведения обо всех погибших в окрестных селах и деревнях. При этом в каких-то случаях в сельских могилах реально проводились эксгумация и перенос останков, но часто перенос проводился только на бумаге: деревенские захоронения оставались там же, где и были.

Дополнительные проблемы с воинскими захоронениями возникли после передачи их из федерального подчинения органам местного самоуправления, рассказал «НИ» зампред «Союза поисковых отрядов» Рашид Исмаилов. По его словам, как правило, местные власти не занимаются выявлением и приведением в порядок братских кладбищ: «В муниципальных бюджетах нет такой строки. Полномочия есть, а финансирования нет».

Однако даже официальный статус братской могилы или памятника не может обезопасить территорию от застройки. По крайней мере мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов в городе Пионерске Калининградской области, под которым покоятся по меньшей мере 126 воинов, не помешал начать строительство элитной многоэтажки вплотную к захоронению, а к гранитной стелле вплотную прилегает… кабинка общественного туалета. Примечательно, что эта территория, обладающая статусом объекта культурного наследия муниципального значения, в 1995 году была отведена под парк Победы. Однако после окончания празднования пятидесятилетия Победы о подобных планах городские власти забыли.

Погибших американских солдат хоронят за мраморной стеной

Немцы ухаживают за своими воинскими захоронениями и в Германии, и в других странах