Posted 25 июля 2012,, 20:00

Published 25 июля 2012,, 20:00

Modified 8 марта, 02:25

Updated 8 марта, 02:25

Из архива «НИ»

Из архива «НИ»

25 июля 2012, 20:00
«Новые Известия» продолжают серию публикаций из архива газеты, приуроченную к 15-летнему юбилею издания. На протяжении последних недель внимание было приковано к трагедии в Крымске, где пострадавшим помогали и государство, и приехавшие со всей страны волонтеры. В конце 1997 года Россию потрясла другая трагедия – катаст

Россия сделала еще один шаг к цивилизации. Впервые за всю нашу новейшую историю жизнь одного рядового гражданина – маленького пятилетнего человечка – была оценена выше интересов государства. Ради того, чтобы спасти мальчика, страшно обгоревшего в Иркутске во время катастрофы самолета «Руслан», Министерство по чрезвычайным ситуациям задействовало сотни людей. В этой никем не афишируемой операции были использованы авиация, спецавтомобили, лучшая медтехника. В ней участвовали самые опытные спасатели «Центроспаса», лучшие московские врачи... Никто не считал затраченных средств. Вернее, о них не говорили. Все думали, прежде всего, об одном – как спасти человеческую жизнь. Любой ценой. И делали для этого все возможное.

Во вторник поздним вечером самолет МЧС с необычным пассажиром на борту приземлился в аэропорту «Жуковский». Бригада московских медиков везла пятилетнего Макара Вайтасевича. Мальчик получил страшные ожоги, когда самолет Ан-124 упал на жилые дома Иркутска. Его мама, 26-летняя Надя, работает воспитательницей в детском доме. Маленького Макара оставить было не с кем, и, как правило, он ходил с ней на работу. Когда рухнул самолет, мальчик стоял у окна. Выплеснулся керосин, начался пожар... У Макара обгорело больше 50 процентов поверхности тела. Лица почти не видно, самостоятельно он не дышит... Оставлять ребенка в иркутской больнице, по мнению руководителя Всероссийского ожогового центра Людмилы Будкевич, которая прилетела в Иркутск на второй день после аварии, было нельзя. В Иркутске нет ни специального оборудования, ни нужных Макару специалистов. Шанс выжить могли ему дать только столичные медики. И было принято решение – везти мальчика в Москву, в детскую клиническую городскую больницу номер девять.

Привезти Макара в столицу удалось только благодаря МЧС. Именно спасатели предложили транспортировать его в Москву. Но когда медики обратились к представителям двух авиакомпаний, чьи рейсы регулярно летают в Иркутск, то получили отказ – и самолеты у них для этого не приспособлены, и на обычных гражданских рейсах ни в коем случае нельзя перевозить баллоны со сжатым воздухом. С военными тоже ничего не получилось – после аварии по приказу Дейнекина (Петр Дейнекин – бывший главком ВВС России. – «НИ») все полеты были приостановлены. Оставалась последняя надежда – на борт МЧС. В итоге для транспортировки еле живого ребенка решили организовать спецрейс – случай в наши дни, в общем-то, уникальный. В транспортный самолет Ил-76 погрузили все необходимые лекарства и реанимобиль, который и стал на долгие шесть часов полета рабочим местом врачей.

Полет между жизнью и смертью

Находясь в Москве, врачи прекрасно были осведомлены о состоянии маленького иркутянина. Сразу после аварии в Иркутске был развернут телемедицинский консультативный комплекс. Через компьютер врачи получали всю информацию о состоянии Макара, его кардиограмму и даже видеоизображение ребенка. Так что для завотделения реанимации и интенсивной терапии детской больницы № 9 Руслана Кцоева состояние Макара, находившегося между жизнью и смертью, неожиданностью не было.

– Когда я приехал в Иркутск, Макар находился в отделении интенсивной терапии, хотя он хирургический больной. Но в хирургии не было детских дыхательных аппаратов! Я понял, что если Макар там останется, то он просто погибнет. Да и сейчас прогноз для жизни не очень благоприятный. У мальчика сердечно-легочная и почечная недостаточность, желудочно-кишечное кровотечение, открылась язва. Два с половиной часа мы его готовили к полету, а потом взяли на борт, – говорит Руслан Кцоев.

Таких полетов в практике врачей еще не было – это первый случай, когда ребенка в таком состоянии транспортировали на самолете в Москву.

– Как мы летели, это надо было видеть! Макар был подключен к аппарату искусственного дыхания, но воздух мы качали вручную. Несколько раз он нас очень напугал. В какой-то момент из желудка пошла кровь. Но ее удалось остановить. При посадке опять неприятность – упала сердечная деятельность. Когда наконец-то прилетели в Жуковский, из-за страшного холода у Макара стало падать давление. Вообще-то за всю историю существования Всероссийского детского ожогового центра это первая такая транспортировка, – говорит безумно уставший Руслан Сергеевич. Он почти не спал минувшую ночь. А после долгого и напряженного перелета опять наблюдает за своим маленьким и очень тяжелым пациентом.

Перед операцией

В палате реанимации, где еще вчера утром находился Макар, занята всего одна койка. Мальчик лежит на специальной противопролежневой кровати. Матрас у нее наполнен песком, а снизу подается теплый воздух. У изголовья Макара – иконка. Ее поставила Людмила Будкевич, которая вчера оперировала мальчика. «Самая грязная и тяжелая работа у нас всегда достается женщинам», – горько усмехается заместитель директора Московского НИИ педиатрии и детской хирургии Минздрава РФ Владимир Розинов.

Мальчик подключен к аппарату искусственного дыхания, к нему то и дело подходят медсестры и врачи. До операции осталось меньше часа, и выживет ли он после нее, никто не знает...

– Сколько продлится операция? Да я и не знаю, от двух с половиной до четырех часов. Придется снять обожженные ткани, чтобы ребенок мог дышать. Прогнозировать сложно, но если все пройдет нормально, то снимем 25 процентов поврежденной кожи. Снимать будем до мышц, а потом закроем раны биологическими повязками. О пластике думать еще очень рано, – говорит Людмила Иосоновна.

– Даже если Макар выживет, то он будет очень сильно изуродован. Вот, смотрите, головка вся обожжена, а это значит, что у него никогда уже не вырастут волосы. А глазки! – Людмила Иосоновна показывает маленькое личико, больше похожее сейчас на уголек. – У него же веки не будут закрываться! Ушки тоже сгорели. Придется делать пластику. И это очень много операций. Ведь у Макара не просто ожог, у него ожоговая болезнь. И даже если он будет жить, то мальчика придется наблюдать еще много лет.

Надина надежда

Мама Макара Надя приехала в больницу перед самой операцией, ночь она провела в гостинице. Но о том, что сына через полчаса будут оперировать, она даже не знала. Похоже, она не очень хорошо понимает, что происходит вокруг. Несчастная женщина до сих пор находится в шоковом состоянии, и разговаривать с ней очень трудно.

– Он у меня один. Родители – пенсионеры. Они со мной в Москву не приехали, да их бы и не взяли, – Надя сидит на больничной кушетке и односложно отвечает на вопросы. Сама она тоже обгорела, но, конечно, не так сильно, как сын. Ее будут лечить в этой же больнице.

По словам Руслана Кцоева, в самолете Надя вела себя тихо, в истерику не впадала. Ей честно сказали, чем может закончиться операция, но объяснили, что это последний шанс для Макара. Она все поняла и дала свое согласие.

Когда мы разговаривали с Надей, к ней пришла родственница.

«Я никого не хочу видеть», – сказала несчастная женщина врачу. Но родственницу все-таки впустили. Она оказалась двоюродной бабушкой Макара по линии отца, который сейчас не живет с семьей.

– Марина! Как поживаешь? – первые две секунды Надя держала себя в руках. А потом задрожавшим голосом сказала: «Ой, я сейчас расплачусь...».

Сейчас Макар находится в центре внимания всего Ожогового центра. Это, пожалуй, единственный случай, когда из-за одного больного ребенка в воздух подняли целый Ил-76.

– Я не думаю, что об этом надо писать. Да, для Макара постараются сделать все. Но когда что-либо подобное случится с ребенком в другом городе, а из-за него не будут поднимать авиацию, то родителям это будет очень сложно понять. К сожалению, случай с Макаром единичный. Я имею в виду, конечно, отношение к этому ребенку, – говорит Владимир Михайлович Розинов.

P.S. Спустя две недели после выхода этого материала Макар Вайтасевич умер.

"