Мещанское скорочтение

Уже понятно, что в Мещанском суде ничего не происходит случайно. Если в первую неделю оглашения приговора суд работал по щадящему графику, значит, это кому-то показалось целесообразным. Если со второй недели судьи в день начали проглатывать по 150 страниц собственного творчества, значит, критерии целесообразности кем-то были изменены. Гадать о поведении Мещанского суда уже нет никаких сил. Одни говорили, что размеренное оглашение приговора сбивало общественный ажиотаж, другие списывали поведение суда на напряженную обстановку вокруг суда – мол, работают до обеда, чтобы после обеда силам правопорядка не пришлось заново просеивать на входе разбредшихся участников процесса и журналистов. А еще пикеты. А еще в Москве лето, с которым не справляется Мещанский кондиционер. В общем, причин для странного поведения у суда более чем достаточно.

С первых дней оглашения приговора адвокаты заявляли, что он (приговор) повторяет обвинительное заключение вплоть до грамматических и арифметических ошибок. Однако то, что текст приговора писался по канве прокурорского обвинения, – это еще полбеды, в российских судах такое встречается сплошь и рядом. Гораздо хуже, что суд одобрил и взял на вооружение обвинительную технику, специально изобретенную в Генпрокуратуре под «дело Ходорковского».

Все, кто следил за процессом над Ходорковским, не могли не запомнить, с каким чувством, толком, расстановкой работал в суде государственный обвинитель Дмитрий Шохин. Он посвящал часы и дни зачитыванию учредительных документов различных фирм, он тратил время суда на опрос свидетелей, которые часто были способны только подтвердить факт своего шапочного знакомства с подсудимыми. Словом, Дмитрий Шохин вел себя как человек, заваленный общественно полезной работой, при этом окружающие все время отпускали в адрес прокурорской деятельности нелестные комментарии. Адвокаты в ходе всего процесса говорили, что обвинение яйца выеденного не стоит, а журналисты либеральных изданий предполагали, что кипучая деятельность прокурора призвана скрыть полную несостоятельность обвинения.

И что мы видим теперь? Все то же. Судьи попеременно читают приговор, изобилующий третьестепенными подробностями. Кажется, что мировое сообщество решили успокоить самим объемом приговора. Однако мировая и российская судебная практика никогда не увязывала физический вес приговора с его юридической весомостью. Скорее можно говорить об обратной зависимости. Когда вина подсудимых полностью доказана, судьи не пишут пространных приговоров – пишут по существу. В ясном для судьи деле в приговоре, как правило, указываются только ключевые доказательства – показания основного свидетеля или результаты решающей экспертизы. Приговор Ходорковскому и Лебедеву составлен поперек этой практики – он запутан не хуже обвинительного заключения, его логика и мотивация в большинстве случаев не поддаются улавливанию. В текст приговора загоняются вещи, которые по своей малозначительности в справедливом приговоре никак оказаться не могли. Все доводы защиты не то чтобы опровергнуты – они просто отметены, суд делает вид, что этих доводов как бы и не было вовсе. Ходорковский в своей клетке выглядит несколько растерянным. Судя по всему, он рассчитывал на большее трезвомыслие окружающих.

Председатель Госдумы Борис Грызлов уже успел выразить свое сочувствие судьям, которым приходится читать беспрецедентно обширный приговор. Этот факт, конечно, свидетельствует о личном гуманизме спикера, но в тяжелой доле судей мещанского суда все-таки можно и усомниться. Например, смогли же другие судьи прочитать семьсот страниц приговора террористу Салману Радуеву за три с лишним часа, хотя всем же понятно, кто такой Салман Радуев и что он успел натворить. Или еще пример: в августе прошлого года Московскому областному суду потребовался день, чтобы огласить приговор Денису Писчикову, которого признали виновным в убийствах тринадцати пожилых людей.

В уголовном праве преступления против личности (убийства) считаются неизмеримо более опасными, чем преступления против имущества. Однако приговор серийному убийце Писчикову суд одолел за день, а приговор экс-руководителю ЮКОСа оглашают вторую неделю. Может быть, имеется в виду, что Ходорковский опаснее международного террориста и душегуба? Ну, тогда так и надо было сразу говорить, не отвлекая общественное внимание на всякие непонятные «Апатиты».




Ходорковского защищают под стук отбойных молотков