«А теперь они зашевелились»

Ноябрь 2001 года должен был стать для семьи Ефремовых счастливым месяцем рождения второго ребенка. И до, и во время родов все шло хорошо. Врачи престижного московского роддома № 17 уверяли родственников, что причин для беспокойства нет. 15 ноября у Анны Ефремовой родилась девочка. «В 12 часов дня я позвонила в справочную роддома, – вспоминает мать Анны Лидия Евстратова. – Там меня сразу поздравили. Сообщили, что с Аней все в порядке, она родила здорового ребенка. С малышкой тоже все хорошо».

На следующий день, 16 ноября, они обе умерли.

То, что происходило дальше, не поддается осмыслению. Врачи больницы, в которой случилась эта трагедия, не смогли логично объяснить причин случившегося. На одном из предоставленных роддомом документов о смерти значился 2000 год вместо 2001-го. В другой филькиной грамоте говорилось о кончине какого-то неизвестного мальчика. Прочие справки путали: то ли ребенок умер через пять минут после родов, то ли через сутки.

Шокированные родственники подали в суд. Четыре года шли судебные заседания, всего их состоялось 43. В ходе разбирательств выяснились ужасающие подробности. Стало известно, что за 2001 год в роддоме № 17 умерло 56 новорожденных. Но ни одна комиссия, ни один чиновник Министерства здравоохранения никогда не интересовались, почему гибнут люди. Вероятно, именно привычка к безнаказанности позволила заместителю главврача больницы г-ну Кулакову бросить в лицо матери погибшей циничное: «Все равно вы ничего не добьетесь».

Но следователь сумел доказать вину врачей родильного дома и женской консультации. Суд присудил наказание в виде…штрафа. Две человеческие жизни были оценены в 1,5 млн. рублей – по 750 тыс. за каждую. Такую сумму получили родственники в виде компенсации.

Врачи роддома № 17 были уволены по собственному желанию. У них не возникло проблем с новым местом работы. Сейчас они по-прежнему трудятся в родильных домах города Москвы.

«На первый взгляд решение суда может показаться насмешкой, но в действительности для нашей страны столь крупный штраф в деле против врачей – невероятно важный прецедент, – заявил «НИ» президент лиги защитников пациентов Александр Саверский. – По статистике две трети исков на некачественное медицинское обслуживание в России удовлетворяются в пользу пострадавших. Но наказание, которое обычно определяет суд, смехотворно. В моей практике были случаи, когда компенсация за смерть пациента составила 4 тыс. рублей. А в среднем истец по делу против медиков может рассчитывать на 12 тыс. При том, что суд идет не менее двух лет. Естественно, никто не хочет связываться. В 2003 году на некачественное обслуживание пожаловались около 1 млн. человек, а в суд подали только 900. В итоге врачи чувствуют свою безнаказанность и продолжают работать спустя рукава».

До сих пор в России фактически отсутствовала практика адекватного наказания за врачебную ошибку. Основная тому причина – неверное представление, будто у государственных медицинских учреждений нет денег. «В одном из судебных решений, которое мне довелось видеть, было написано почти открытым текстом: взять с них нечего! На самом деле, это далеко не так. Московские роддома, строго говоря, – собственность правительства Москвы. Это называется субсидиарная ответственность, которую несет бюджет города. Полагаю, в кармане Москвы достаточно денег», – рассказал г-н Саверский.

Как считают эксперты, прецедент крупного штрафа в деле Ефремовых стал переломным в российской судебной практике. В перспективе он может благоприятно повлиять и на качество обслуживания в государственных медицинских учреждениях. Дело в том, что появилась угроза потерять огромные суммы денег в результате сотен тысяч судов. Это заставит муниципальные власти навести порядок в медицине. К сожалению, есть основания полагать, что на хруст банкноты чиновничий слух реагирует более чутко, чем на детскую смерть.

«Мне не важно, какое наказание понесли виновники. Я хочу только одного – чтобы моя дочь ходила по этой земле, – рассказала «НИ» истица Лидия Евстратова. – Когда начинался суд, в Минздраве нам советовали этого не делать: мол, Аню не вернешь. Но мы стали судиться. Мы привлекли внимание прессы и общества, потому что верим, что только резонанс поможет избежать новых жертв. Теперь, когда речь зашла о том, чтобы расплачиваться за свои ошибки деньгами, они зашевелились. Они поняли, что работать лучше – это выгодно для их кошелька».