Личный опыт: «Отчим вышиб маме зубы прикладом и сжег все наши документы...»

Как известно, Госдума, несмотря на очевидные и многочисленные факты, наотрез отказывается обсуждать закон, запрещающий домашнее насилие. Более того (и об этом речь пойдет ниже), активисты, призывающие депутатов к этому, подвергаются уже и уголовному преследованию за «репутационный вред», который они своими действиями наносят родине. Возможно, что очередное свидетельство хоть как-то поможет народным избранникам встать на защиту того самого народа, который их и избирает.

Несколько дней назад москвичка Светлана Израйлева опубликовала пост, который буквально взорвал социальные сети – 5 тысяч лайков, тысяча репостов, еще больше комментариев.

«А по мне так совсем не круто, - пишет Израйлева - Это грустно так, что щемит и не вздохнуть. Сколько вас, израненных, подбитых, недоверчивых и застёгнутых на все пуговицы. Вы пишите из разных городов и даже стран, говорите, что знаете мои чувства и понимаете, о чем я. А я сожалею, что вы знаете и понимаете, что пережили аналогичное или переживаете сейчас.

Но жалость это когда видишь только боль. А я вижу ещё и силу во многих из вас. Тот врожденный ресурс, тот внутренний свет, который позволил вылезти из мрачного колодца страха, перевернуть страницу и сохранить улыбку.

Я благодарю вас всех за поддержку и осуждение, за чуткость и неверие, за эмпатию и критику, за заботу и желание уколоть. Любая рефлексия говорит о способности чувствовать, реагировать, ощущать. Именно неравнодушие - сигнал о том, что ты живой пульсирующий человек, а не дохлая кроличья лапка. А тональность этих сигналов - лишь личная система ценностей, знаний и опыта каждого.

Я не хотела ничего взрывать. Я рассказала свою историю, потому что мне надоело. Надоело тащить прошлое в будущее. Надоело оборачиваться и ждать удара. Надоело бояться, жить в стойке и носить броню. А знаете, без неё совсем не страшно. И даже легко.

Обижаюсь ли я на мать? Нет. Я ее люблю. Оправдываю ли? Нет. Она сама выбрала себе путь жертвы, но я не обязана его повторять.

Простила ли я отчима? Нет. Я периодически проваливаюсь в злость, обиды и жалость к себе. Но злость и обиды разрушают не его, а меня, и жалость - это когда только боль. А я не хочу только боль. Я хочу счастье, радость, вкус жизни, здоровую психику и шоколадное мороженое. Будете?»

Впрочем, вот сам этот страшный пост:

«Мне было 8 лет, и отчим бил меня уже тогда регулярно, а не только по праздникам. Сначала я думала, что за меня заступится мама. Отчим был для неё по всем меркам выгодной партией. С домом, деньгами, руками из того места, да ещё и взял с довеском. То есть, со мной. Золото, а не мужик. Окружение шипело: хватай, кому ты нужна ещё с ребёнком? Она и схватила.

Год он не пил, а как только родился брат, понеслось. Пьяный, с перекошенным лицом и вытаращенными глазами, отчим сжимал кулаки, скрипел зубами, зверел и входил в раж, размазывая по стенам молодую женщину и девчонку.

В тот день он нашёл двойку у меня в тетради и пошёл за скакалкой на двор, чтобы «проучить» меня. Я слышала приближающиеся тяжелые шаги, и, зная, что меня сейчас ждет, пряталась за маму.

«За дело можно», - сказала она и сделала шаг в сторону. В тот момент я поняла, что она никогда не сможет меня защитить.

Чтобы хоть как-то показать свое сопротивление, я решила, что, как Зоя Космодемьянская, вытерплю все с достоинством, чтобы не доставлять ему удовольствие. Через 10 минут ударной педагогики я уже визжала, как резаный поросенок, ненавидя себя за то, что я не Зоя. На следующий день я не пошла в школу, потому что не могла сесть на стул, и следы от скакалки выглядывали из формы.

Тогда я стала ждать папу. Я ждала, что он узнает, как мне плохо, приедет, навтыкает за меня по первое число и заберет с собой. Папа не приехал ни тогда, ни в ближайшие 30 лет.

И тогда я стала просить Бога, чтобы он помог мне. Но он не помогал. Я подумала, что Бог не делает ничего просто так, и мне надо заплатить. Я обещала отдать ему все свои конфеты, потом обещала не есть конфеты, потом заверяла, что буду хорошо учиться, потом, потом, потом.

Пока я ждала Бога, научилась определять будущее по повороту ключа в замочной скважине. Учителя не ставили мне плохие оценки в тетради и дневники. Все знали и делали вид, что не знали. Я миллион раз просила мать, давай уйдем. Она плакала и говорила: «Кому я нужна с двумя детьми, как мне вас прокормить, да и корову жалко». И я поняла, что женщины слабые и зависимые, корова ценнее, а я обуза.

Один раз отчима пьяного за рулем мотоцикла остановила тогда еще милиция, инспекторы пришли в дом и потребовали у мамы дать его права. Она со страху отдала. Менты взяли с него денег и отпустили в соседней деревне. Он вернулся, вышиб маме зубы прикладом, сжег все наши документы и мою игру «Монополия», на которую я копила полгода. Менты были моей последней надеждой. После этого я перестала просить.

Я не просила, когда он стрелял нам в спину, когда поджигал в квартире или грозился утопить в проруби. Я не просила, когда он убил мою собаку, а потом ее щенков. А может, наоборот. Я не просила, когда он выгнал нас в декабре в мороз, и мы ночевали в заброшенном доме, обнявшись втроем на одной кровати. И моя рука не дрогнула бы в христианском милосердии, когда я уже подростком занесла кочергу над его лысым темечком, если бы мать не закричала: «Светка, не смей! Посадят!»

Я была агрессивна в пубертате, дралась и меня даже исключили из школы. На учёт в комиссию по делам несовершеннолетних не поставили, но инспектор однажды приходила почитать мне морали для профилактики. Отчим выкинул ее за шиворот с крыльца. Она ушла и больше не возвращалась. А я осталась там.

Мы ушли от него, только когда мне было уже 16. В один день, в чем были и в никуда. Я ходила в школу в одной и то же одежде, потому что отчим не отдал нам даже смену белья. У нас не было денег, еды, жилья. Помогли односельчане:

одни пустили жить в старый дом, другие потянулись в него с авоськами картошки, банками квашеной капусты и соленых огурцов. Мне было невыносимо стыдно принимать все это, но я знала, одно слово, и мать вернётся назад. А кому она ещё нужна - разведёнка с двумя детьми и как ей их прокормить?

Отчима в итоге посадили. Он что-то украл в колхозе. А я начала снова креститься в церкви лишь пару лет назад. Это все, что я знаю про систему, реестры, контроль, опеку и закон.

Ещё я хорошо знаю сочувствующих и высоко моральных, которые громко негодуют, говорят правильными лозунгами и закрывают поплотнее окна, когда слышат крик: «Помогите». Которые стучат по батарее, потому что семейный скандал мешает спать, а утром обсуждают с соседом-буяном тачки. Которые жалеют детей из неблагополучных семей, но своим запрещают с ними дружить и водить их домой. Которые сначала говорят, ау, часики тикают, а потом: каким местом думала, шалава. Которые сейчас клеймят бедную мать, потерявшую своих детей, а завтра закроют глаза на синяк у коллеги.

Трагедия в Рыбинске - это гипербола того кошмара домашнего насилия, которое творится каждый день рядом. Одна лишь разница: Молчанов вполне может быть психически болен, но тысячи других, избивающих и унижающих своих жён, детей и матерей, вполне себе здоровы. И вы их знаете.

Разве кто-то реально считает, что эта несчастная женщина везла своих девочек на убой? Она просто хотела для себя и для них лучшей жизни. Чтобы все, как у людей. И каждый, кто сейчас гадко самоутверждаясь, пишет: «Я бы на ее месте никогда...», сходите в храм, поставьте свечку, поблагодарите небо, что вы не на ее месте. И замолчите.

РS. Как я это пережила? Я не знала, что это ненормально. У меня все было, как у людей...»

***

Читая это жуткое признание, невозможно не вспомнить о том, что такого рода истории уже несколько лет регулярно публикует последовательный и несгибаемый борец за Закон о домашнем насилии Алена Попова. И что же она получает взамен? Закон? Нет – уголовное преследование. И именно за свое упорство и принципиальность. Вот что Попова написала несколько дней назад:

«На меня хотят возбудить уголовку. Я не шучу. Примерно, как в истории с Навальным, который задел чувства дедушки. А меня по ст. 207.1 Ук. За то, что мои посты про домашнее насилие представляют угрозу жизни и безопасности граждан. Это волшебно просто.

По запросу (как говорит участковый) целого аж депутата ГД Сергея Алексеевича Вереме́енко из Единой России.. Я и не сомневалась. Вот вам светлый лик депутата.

«Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан». Так звучит сама статья.

Дело, как я поняла, касается нашего флешмоба #янехотелаумирать и моих постов здесь о том, что в России (для накатавшего заяву сообщаю ещё раз и не перестану эту цифру никогда озвучивать, никогда) , по данным Росстата, 16,5 млн жертв домашнего насилия. Услышьте меня все противники закона и все защитники насилия. Это реальная цифра и никто и никогда не сможет доказать, что Росстат дал не те цифры. Я уж молчу, что сама уголовная статья про другое вообще. Но в нашем мракобесии это и не особо важно, как водится.

Депутат хочет, чтобы я была осуждена, конечно. Сама статья вообще-то предполагает, что «Обстоятельствами, представляющими угрозу жизни и безопасности граждан, в настоящей статье признаются чрезвычайные ситуации природного и техногенного характера, чрезвычайные экологические ситуации, в том числе эпидемии, эпизоотии и иные обстоятельства, возникшие в результате аварий, опасных природных явлений, катастроф, стихийных и иных бедствий, повлекшие (могущие повлечь) человеческие жертвы, нанесение ущерба здоровью людей и окружающей природной среде, значительные материальные потери и нарушение условий жизнедеятельности населения».

Я тоже согласна с депутатом, что домашнее насилие есть реальная катастрофа. Спасибо, что подтвердил.

Меня нашёл участковый. Будут меня ещё и вызывать для дачи пояснений на Петровку. Хотя понятно всем и каждому, что состава вообще нет. И никакие пояснения не нужны. Потому что сама, блин, статья про другое.

Хочу также отметить, что так активно делами о защите жертв насилия система не занимается. Зато, вместо защиты пострадавших от насилия, я должна буду тратить своё время на пояснения, что насилие есть зло. А депутат, вместо того, чтобы биться за закон о защите жертв насилия, решил запросить силовиков проверить Попову. Мощно!

***

Опросили меня два оперативных сотрудника центра Э по запросу депутата Веремеенко. Мой адвокат Алексей Паршин, соавтор нашего законопроекта о профилактике семейно-бытового насилия, за который мы все бьемся много лет.

В своём запросе депутат просит взять на контроль мое дело целый СК. И потом, кочуя по правоохранителям, запрос попал в центр Э.

Сама суть злостных моих действий сформулирована так: «дискредитирует правоохранительную систему как неспособную остановить и скрывающую столь масштабный уровень насилия, и НАНОСИТ УЩЕРБ РЕПУТАЦИИ РФ НА МЕЖДУНАРОДНОМ УРОВНЕ».

Дело реально касается моего поста про домашнее насилие и нашего крутейшего флешмоба #янехотелаумирать.

И вся эта история с уголовкой и группой оперативников реально про то, что я ПИСАЛА, ПИШУ И БУДУ ДАЛЬШЕ ПИСАТЬ ПРО НАСИЛИЕ! И бороться за наш закон. Чтобы была ясность: я вообще не удивлена происходящим. От слова совсем.

Позорю Россию не я, а вот такие запросы. И позорит страну нежелание депутатов принимать закон и защищать жертв насилия. Которых, ПОВТОРЮ ТУТ ЕЩЁ РАЗ, по данным Росстата, более 16 млн!!! Да, это адски масштабный уровень насилия реально. Который никто уже не сможет скрыть за молчанием. В России дикий уровень домашнего насилия.

Параллельно с моей уголовкой за посты про насилие идёт дело двух моих знакомых, которых в Москве избил муж одной из них. И девочки просто боятся выходить из дома, потому что никаких мер по защите жизни и здоровья их полиция не предприняла. А насильник позвонил одной из них и начал рассказывать, почему его так быстро отпустили из ОВД.

В телефонном разговоре он сообщает, что «подключил серьёзных людей», чтобы его не засадили на 15 суток. Интересно, какие это «серьёзные люди» такие серьёзные, что чувака, который кидался с ножом на женщин, бил и угрожал, даже не оставляют под административным арестом. Че-то много развелось у нас «серьёзных людей». Некоторые «серьёзные люди» ещё и умудряются запросы кидать в СК на тех, кто защищает жертв насилия. Божественно!

Так вот, гражданин депутат Веремеенко, я и дальше собираюсь биться за наш закон и с тем мракобесием, которое я наблюдаю по отношению к жертвам насилия.

***

Между тем, адвокат Мари Давтян опубликовала в своем блоге чудовищные цифры о домашнем насилии в России:

«Сегодня вызывали на опрос в Центр Э. Причиной стал депутатский запрос. Депутату Госдумы РФ Веремеенко не понравилось, что Алена пишет о масштабах проблемы домашнего насилия в социальных сетях, и тем самым «дискредитирует правоохранительную систему как неспособную остановить и скрывающую столь масштабный уровень насилия, и наносит ущерб репутации РФ на международном уровне».

Спешу поддержать мою подругу и коллегу, но сразу скажу, мы с ней вдвоем сидеть не будем, усядут все: и Росстат, и ВЦИОМ, и ФОМ и прочие.

Ну поехали по цифрам из открытого доступа (все гуглится).

*Исследование Совета женщин МГУ, 2003 г

- 58% женщин подвергались агрессии со стороны кого-либо из близких мужчин

- 18% женщин находятся в ситуации регулярного физического насилия со стороны мужей

*Исследование Росстата, 2001 год.

- 20% женщин сообщили о физическом насилии в семье

- 38% женщин подвергались вербальному насилию

*ФОМ, 2016 г.

- 1/3 россиян знает о семьи, где применяется насилие

*ВЦИОМ, 2017 г.

- 1/3 россиян знакомы с семьями, где применяют физическое насилие

*Анкетолог, 2019 г.

- 52% женщин заявили, что хотя бы раз подвергались рукоприкладству со стороны близких

- 39% из них сообщили, что это был муж.

*Леди.Mail, 2019 г.

-56% опрошенных женщин сообщили, что подвергались домашнему насилию

Простите, чуваки, я всех сдала...»

Интересно, долго ли еще Государственная дума будет делать вид, будто разгула домашнего насилия в России не существует?