Пучок-лучок: как бедные орловцы превращают подножный корм в прожиточный минимум

Людмила Бутузова

Торговые центры, возведенные на месте бывших заводов, убийственно пусты и непонятно, зачем они вообще тут, если, допустим, в мебельном центре – не в самом крутом по ценам - за четыре месяца этого года купили всего два стула и стол за 14 тысяч рублей, а «Магниты» и «Пятерочки» народ заходит только после пенсии и в дни бешеных скидок. Облстать фиксирует утечку экономически активного населения из региона – по десять-пятнадцать тысяч человек ежегодно, за 2018-ый уехало 22 тысячи семей.

ПОСЛЕДНЯЯ ЖИВАЯ ШЕСТЕРЕНКА

Интересно, как живут и на что надеются оставшиеся?

-Мы проводили исследования в Орле, - рассказала «НИ» член экспертного совета Российского института потребительских испытаний Ирина Костомарова. - Мне вообще непонятно, как там люди выживают при их соотношении доходов и затрат: средняя пенсия – 13 700, реальная зарплата – 13 000, из них – 4-5 тысяч уходит на ЖКХ, 2000 на садик или на школу, 1500 на дорогу, а ведь еще налоги, обязательные платежи, шильце-мыльце... Семье остается 3-5 тысяч – «на макарошки» каждый день, фрукты овощи недоступны, мясо в лучшем случае раз в неделю, рыба по праздникам. Эта структура потребления называется одним некрасивым словом — бедность. При почти полном отсутствии экономики у горожан есть только один выход удержаться на плаву – выращивать подножный корм на своих участках.

Совет новизной не отличается. Дачи в Орле давно не роскошь, а жизненная необходимость. По опросам провинциальных СМИ, которые из года в год исследуют эту единственную стабильно развивающуюся сферу орловской экономики, лишь 15% владельцев земли отдыхают и расслабляются на даче. Большинство предпочитает выращивать на ней овощи и фрукты. Урожай помогает каждому третьему дачнику обеспечить семью продуктами питания, каждый десятый из ста выносит выращенное на продажу и зарабатывая в сезон только на лучке-пучке от 60 до 80 тысяч рублей.

В отличие, допустим, от Москвы, где бабке-огороднице негде приткнуться со своим пучком, в Орле местные производители имеют аж четыре зоны свободной торговли. Официально они называются ярмарки выходного дня, работают по субботам в самых многолюдных местах города. Давным-давно ярмарки придумал губернатор Егор Строев, лютый покровитель сельского хозяйства, за счет которого ожидался подъем всей областной экономики. Пока она поднималась, фермеры и трудовое крестьянство обязаны были снабжать горожан излишками продукции «по ценам производителя» - т.е. молоко, мясо, картошка как минимум вдвое дешевле, чем в магазинах. Коммунизм как-то не задался – сначала у фермеров закончились дешевые «излишки», а потом перевелись и они сами. После Строева в Орле были еще три губернатора, для подъема экономики они ставили уже не на аграриев, а на заграничных инвесторов, на культуру и туризм, но, слава богу, у всех хватило ума пощадить ярмарки – последнюю живую шестеренку в глохнущем механизме.

- Когда пришел Клычков, переполох все же был, -рассказывает Владимир Бирюков (торгуют с женой овощной и цветочной рассадой, осенью дарами леса, - шиповник, боярка, грибы). – Он из Москвы, какая там зачистка вы сами знаете, люди стали опасаться, что и здесь торговле придет конец. Формально будет прав – от сельскохозяйственных ярмарок осталось одно название. Настоящих аграриев здесь нету – так, пара машин с хлебом из районных райпо, пара машин с яблоками из плодовых хозяйств, машина с молочкой из Маслово…Торгуют в основном дачники да частники типа нас с Маринкой, кто кинулся в огородничество от нужды. Клычков это понял, особого вреда мы от него не увидели.

БАБУШКИ НЕ ПРОСТИЛИ

Нововведения все же есть. С прошлого года ярмарки выходного дня перестали быть бесплатными для производителей. Чиновники объяснили это тем, что у города нет денег на обслуживание, а за арендную плату людям создадут условия – будут подметать мусор и установят новые туалеты. Оператором благоустройства определена торгово-промышленная палата. Та на радостях заломила за стоянку легковой машины — 100 рублей, за коммерческий транспорт — от 200 до 300 рублей. За квадратный метр торговой площади хотели брать по 75 рублей, после ожесточенной торговли с владельцами подсобных хозяйств, остановились на 50 рублях.

Бабушки с луком властям этого не простили.

- Я плачу 50 рублей за кусок асфальта между машинами, чтобы продать петрушку и пучок укропа, , — рассказала 53-летняя предпенсионерка Лидия Михайловна. — А мне еще 40 рублей надо, чтобы доехать до ярмарки, и еще неизвестно, продам ли зелень.. Сегодня вот ни рубля не заработала. Делали все это для кого? Для коммерсантов и спекулянтов? Они могут аренду спокойно платить, им здесь торговать выгодно. Мы почему сюда идем, здесь народ, просто быстро продать и все, и на дачу опять. И каждый просит не за 15 рублей рублей пучок петрушки отдать, а за десять. Мясо-то по 300-400 рублей продают. Есть разница в доходах? Я сюда восемь лет ходила и вижу: с прошлого года простых дачников стало меньше, выгоды им никакой.

Пожилая женщина, торгующая рассадой цветов, рассказала, что приходит на ярмарку в три утра, чтобы «занять место», а её сосед — мужчина, который также платит 50 рублей, объяснил, что «квадратный метр официально застолбить нельзя, каждый раз тебя ставят куда зря»», поэтому для «мелких производителей лучше не стало».

Своими мыслями по поводу произошедших на ярмарке перемен поделилась и производитель молочной продукции Екатерина ( имя изменено, практически все владельцы личных подсобных хозяйств с журналистами разговаривать боятся).

— Раньше торговала и ничего не платила, в туалет бесплатно ходила. Теперь за то же самое - 350 рублей. У меня коровы, в течение недели я сама перерабатываю полтонны молока. Трое детей. Мне некогда торговать где-то еще, не могу часто оставлять хозяйство без присмотра. Ярмарка один раз в неделю — единственные живые деньги для семьи. Но теперь их ополовинили - аренду ввели, бензин подорожал, сегодня последние копейки собрала, чтобы сюда доехать… Мы готовы платить за место, у нас ситуация безвыходная, лишь бы ярмарки не закрывали

Екатерина – горожанка в пятом поколении. Была воспитателем в детском саду, сельскую живность видела только на картинке. А потом повезло – вышла замуж за дагестанца, у него вся семья в Корсаковском районе, в каждом доме корова – тем и живут. У них с мужем три штуки – жить должны лучше всех, не жаловаться, а она чуть не в истерике.

Володя Бирюков из сострадания ставит Кате на прилавок лучший цветок из своей рассады. «Ой, - смущается женщина, - это же царский ирис, сто рублей, что ты мне его за так даришь. Я тебе сейчас творогом отплачу» - В сумку соседу летит полукилограммовая творожная бомба - ровно на сто рублей. Настроение сразу улучшается: «Да не бедствую я, - говорит Катя. – Просто обидно: вертишься как юла, а проку никакого. И вокруг нас все такие же… Мы даже цены на товар повысить не можем, потому что у покупателей нет денег, и они сюда ходят не покупать, а экономить.

ВОЛШЕБНЫЕ ЦЕНЫ

Судя по ценам, так и есть: ярмарка спасение для семейного бюджета, на тысячу рублей можно отовариться на всю неделю. Кусается только мясо: говядина – 450 рублей кг, свинина – 300, бройлерная курица – тоже 300 за килограмм. И как не клянутся продавцы, что это все свое, на подворье выращенное, веры им нет, потому что бройлеры таких гигантских размеров и в таком количестве, чтобы к каждой субботе забивать по 20 штук на один прилавок (а их, как минимум, десять в ряд) на орловских подворьях не водятся, ближайшее их гнездо – бройлерная фабрика в Губкине Белгородской области. Говядина вообще неизвестно где скиталась в замороженном виде, прежде чем оттаять на Комсомольской площади в Орле. Свинина, за редким исключением своя, мираторговская, потому что у них огромный комбинат в Знаменском районе и частникам нет никакого смысла держать поросят дома – по цене за килограмм домашнее мясо выйдет в полтора раза дороже закупленного оптом, а по качеству не отличишь, все кормят свиней одним и тем же комбикормом.

Но, в отличие от властей, к перекупщикам мало кто придирается – главное, выбор есть, а покупать или не покупать – это уж как финансы позволят.

На остальные продукты цены просто волшебные. На 10-60% ниже, чем в супермаркетах, сообщили «Новым Известиям» в правительстве Орловской области. В переводе на рубли это выглядит так: молоко (бутылка полтора литра) – 50 рублей, творог -150-200, сметана, сливки (снятые) от 150 до 300 руб. (поллитровая банка), огурцы (кривые, но вкусные) 70 рублей, лук зеленый (с грядки, даже привянуть не успел) – 150 руб.кг, помидоры -120 (пока не свои, из Азербайджана, за это отдельное спасибо братьям по разуму, кабачки -40, зелень (пучки размером с хороший веник) – 20, гречка и сахар – 28 рублей. Дешевизна двух последних позиций объясняется тем, что гречиха и сахарная свекла в изобилии растет в области и тут же перерабатывается, предприятиям выгоднее продать продукт по себестоимости и сразу получить деньги, чем месяцами ждать, когда орловский сахар и крупу реализуют торговые сети, под завязку забитые продукцией из чужих регионов и по более дорогой цене.

ТРАМВАЙ ЖЕЛАНИЙ

Отдельная песня – рассада. Продают все – от едва вылупившихся ноготков по 20 копеек за штучку до огурцов с завязью (40 рублей за саженец в стаканчике). К проверенным продавцам очередь. Вот Марина Бирюкова – проверенная. У нее к каждой партии своя записочка – когда посеяла, когда пикировала, когда подкормить, чтобы перец вырос мясистым, а помидоры – размером с кулак. Те же помидоры и перцы у нее в своем огороде, в августе привезет плоды на продажу и можно сравнить, тоже самое ты покупал или тебя надули.

- Марина за что берётся, всё делает на совесть и качественно, - уводит жену от подозрений Владимир. – Она же не торговка забубенная, а музыкант с высшим образованием, второй скрипкой была в губернаторском оркестре. Многие ее до сих пор узнают, хоть она, конечно, шифруется – очки дурацкие, кепочка…

От этих откровений можно умереть на месте: какой вираж от скрипки к рассаде!. Но ведь и Володя не простак – Тульский политех за плечами, был начальником цеха на двух орловских заводах, пока они не сдохли, ну а дальше, по его словам, уже покатилось – инженер в фирме из трех алкоголиков, так и не понял, чем они занимались, зарплаты ноль, охранник на базе – 13 тысяч и два бандитских нападения за полгода, биржа труда – 1900 рублей в месяц. Второй ребенок. Теща на пенсии, начислили на тот момент 5200. Скрипка без зарплаты. И все, прочно сели на минус.

- Самое страшное в этом состоянии – привыкание, - изливает Володя душу случайной слушательнице. Даже торговлю забросил, Марина одна икру мечет и по тому, как убывает рассада, можно понять, что им скоро ехать, а он все о своей занозе: - Многие уже притерпелись: раньше на завтрак сыр ели, сейчас разогревают вчерашнюю картошку, одежду донашивают за подругами, телевизор с утра до ночи, разговоры одни и те же: хорошо бы куда-нибудь уехать… Куда ты уедешь, если у тебя даже на трамвай нету?

ДОЛАКОМИЛАСЬ СКРИПКА

Бирюковы всё-таки уехали – в деревню. Эту часть романа я дослушаю позже, когда приеду к ним в гости – на центральную усадьбу бывшего колхоза имени Свердлова в Хотынецком районе. Это черт-те сколько километров от Орла, глушь беспросветная, из цивилизации только электричество и скважина с водой, мобила, чтобы встретили, не берет, дорога после дождя только для экстрималов, но зато у них есть огромная теплица, в которой с января попеременно выгоняются то крокусы с тюльпанами, то лук с редиской, то рассада помидоров, которую Бирюковы считают на тысячи – тысяча корней бычье сердце, тысяча – микадо, еще тысяча – орловские засолочные, другие даже запоминать не стала – бесполезно. Еще есть огород 50 соток, где тоже все засажено, укрыто и растет потихонечку.

Зло берет: а поближе к Орлу нельзя было устроить это овощное хозяйство? Ну хотя бы, чтоб не накручивать 200 км на ярмарку и обратно.

- Поближе давно все схвачено, - говорит Володя. - В радиусе 40 километров искать нечего, домов на продажу нету, брошенные огороды и даже поля с удобным подъездом выкуплены или захвачены. Ты думаешь, на ярмарке стоят потомственные крестьяне? Ни одного не знаю! В основном городские жители, бывшие безработные, которые наконец-то догадались, что ловить в стране нечего, и надо спасаться, кто как может. Мы с Мариной припозднились с деревней из-за детей, ну и неопытность, конечно, сказалась - рассчитывали разбогатеть с дачного участка, цветами занимались, продавали и рассадой, и букетами. Но что ты с этого получишь? Максимум 40 000 весной и 30 000 осенью, перед школой. Как приварок к зарплате это нормально, даже в удовольствие. У нас зарплаты не было, попробуй растяни 70 тысяч на 12 месяцев – нищету не прикроешь. Я это понял, когда Маринка первый раз сказала – « купила нам немножко рыбки полакомиться». У нас так только теща выражалась в девяностых, когда уж совсем край был. Потом это словечко «лакомиться» исчезло из языка, и вот снова… Нас тогда как ударило: либо и дальше пускать пузыри со дна, либо цепляться за землю и делать на ней нормальный бизнес.

«КАПУСТУ РУБИМ НА ЗАКУСКУ»

Дом в глухомани им нашли товарищи по несчастью. Тоже на ярмарке стоят, слева от Бирюковых их палатка с потешным слоганом «Капусту рубим на закуску, рассол даем на опохмел».

- На самом деле у них все серьезно поставлено, по полному циклу, - рассказывает Владимир. – Под капустой почти гектар, выращивают сами, с осени занимаются засолкой. И не как-то там… по колхозному: нарезали, намяли, соли насыпали. У Надежды Тихоновны капуста разного засола – с клюквой, с грецким орехом, со свёклой - морковкой, с изюмом, с хреном, с квасом… К ним всегда очередь.

Дом в деревне Инютиным достался от каких-то родственников. Семёныч прям сразу Москву бросил, вахтой работал – сварщиком на стройке, и у жены все сложилось – «Дормаш» обанкротился, она закрыла бухгалтерию и все, начали новую жизнь, не испугались. Надежде слегка за пятьдесят, Семеныч постарше, чуть-чуть не дотянул до пенсии по старому закону. Не жалеет.

- Сколько нам той пенсии дадут – прожиточный минимум? Да и того, я думаю, не достанется, - рассуждает Виталий Семенович. - Я человек грамотный, телевизор смотреть умею. Все что там говорят, надо умножать или делить на два. Только вчера слушал: «теневая экономики составляет 20% российского ВВП». Значит, пол-страны, минимум, в тени. Они же только олигархов, которые не платят в бюджет и плевать хотели на пенсионный фонд? Добавляйте сюда 30 миллионов самозанятых граждан – и такую цифру я слышал – они тоже никаких налогов не платят, плюс миллионов 25 тех, кто годами работал без оформления, за кусок хлеба. Я сам такой, десять лет по московским стройкам – все даже и не упомню. Государство нас не видело, и мы ему не перечисляли ни крошки. Что оно может вернуть нам на старости лет? Если не совсем дурак, ни на кого не надейся и обеспечивай себя сам.

Такие разговоры – бальзам на сердце молодым Бирюковым: меньше переживают за свой вынужденный выбор и реже огрызаются, когда деревенские соседи причитают над их «горькой долей». В деревне всего- то пять старух, за всю жизнь наломались на огородах, никаких капиталов не нажили, им дико даже представить, что молодые и неопытные горожане мечтают подняться «на цветах».

- Одно дело, когда из города переезжают к жратве поближе, - пояснила корреспонденту 80-летняя Анна Константиновна. – У нас так три семьи вернулись, чтоб, значит, не морочиться туда сюда с сумками, а хлебать щи, не отходя от грядки. Так у них и нормально все – картох насажали, курочек завели. А эти – кивает она в сторону Бирюковых – ни жиринки – ни живинки, одни лопухи разводят. Коммерция, мать ее! Те, хоть и старые – кивок в сторону Инютиных – но тоже помешались - в огороде одна капуста. Наешься ты ей досыта? Нет, мясо везут из города, с ярмарки. Все перемешалось.

В принципе, деревня не против городских коммерсантов, один раз только порубили лопатами 200 кочанов, пока Инютиных дома не было. Семёныч быстро нашел злодеев – пацаны. Причем, действовали не из пакости, а, как предполагает Инютин, «по наущению».

- Из района принуждали к многопрофильному хозяйству, - говорит он. – Раз пять приезжал один деятель, распинался: мы приветствуем свежие силы, давайте совместно развивать аграрный сектор. Зарегистрируйтесь как фермерское хозяйство, мы вам нарежем гектаров десять – сейте зерновые, корма, свиней разведете или птицу – что вам больше по душе, людей наймете, трудоспособные еще остались, и мы вместе накормим страну…. Надо было сразу лесом послать этого кормильца. В районе уже ни одного фермера не осталось, все развалено. Не я это сделал, и возрождать село не собираюсь, не за тем сюда приехали. Надежду тоже заело, она стала объяснять, чем городской бизнес в деревне отличается от колхозной экономики, и что мы года не проживем, если бросим свою специализацию и начнем хвататься за все сразу. Деятель обиделся, и, я думаю, подговорил подростков отомстить. Мы в тот год тысяч 70 потеряли: кочаны испорчены –доход не дополучен.

Если бы поддались на уговоры, потеряли бы еще больше. Примеры перед глазами. Друзья продали квартиру и переехали в деревню. Купили огромный дом с участком, хотели свиней разводить. Ничего не вышло, свиней пришлось усыпить из за угрозы африканской чумы ( на самом деле под боком оказался монополист по свиньям, ему не нужны конкуренты). Занялись картошкой. Оказалось невыгодно – картошка у всех, осенью она по 9 рублей за кг, мешок – триста, не продали, до весны погнила. Сейчас коз разводят. Молоко, сыр творог продают, чтобы содержать дом и вкладываться в новые постройки – то птичник собираются делать, то агротурбазу для туристов с питанием «все включено». Сами едят то, что кое-как посажено и кое-как выросло.

- Мы летом в гости приезжали. Красиво, конечно, природа, лес, речка, - со вздохом говорит Надежда. - . Друзья очень жалеют о переезде, вокруг одни алкаши, воруют, страшная коррупция, плохое образование, медицины нет. А вернуться некуда, квартира продана, съем дорогой, да и дом в деревне нельзя оставить даже на день, разворуют. И не продашь его - за копейки возьмут, а они только за ремонт миллион вбухали…

К чему это она? А к тому, что если нужда прижала, переехать из города в деревню можно, но только в одном случае - если придумали, чем будете зарабатывать. Само по себе ничего не растет и в деньги не превращается. Живите по средствам и по силам: если измаялись без работы, 24-часовой рабочий день вам обеспечен, но обязательным дополнением к нему будет радикулит и навязчивая идея спихнуть на кого-нибудь эту добровольную каторгу. И последний совет от многомудрой Надежды Тихоновны: не избавляйтесь от недвижимости в городе. Не потому, чтобы сохранить путь к отступлению, просто надо куда-то вернуться, когда все устаканится и жизнь повернется к лучшему.