Адвокат Илья Новиков

– Надежда Савченко отказалась подавать апелляцию на приговор. Что теперь защита может сделать для нее?

– Мы передали эстафету дипломатам, и, насколько я знаю, они сейчас активно занимаются этим вопросом. Может, в течение ближайших двух недель мы от них что-то определенное услышим. Мы со своей стороны будем поддерживать контакт с Надеждой, поскольку имеем на это право. Мы можем навещать ее сколько угодно, хоть каждый день. И, конечно, мы будем следить за тем, что с ней происходит.

– Как себя чувствует Надежда, а также ее мама, которая не пришла на оглашение приговора по состоянию здоровья?

– Надежда чувствует себя прекрасно, бодро, весело. Совершенно не так, как человек, получивший 22 года колонии. Она хорошо понимает, что это всего лишь цифра на бумаге, которая в реальность не воплотится. Мама Надежды, насколько мне известно, сейчас чувствует себя лучше. Думаю, она достаточно крепкий человек, что называется, советской закалки. И мы стараемся внушать ей уверенность, что в скором времени она увидит дочь дома, чтобы ей было проще держаться.

– Каковы перспективы обмена Савченко на содержащихся на Украине российских военнопленных?

– Не могу сказать, будет ли это обмен, поскольку дипломаты настаивают на том, что это должно быть освобождение. В какой форме – совершенно неважно. Обсуждаются разные варианты, например, что это будет перекрестное помилование и тогда уже обмен. Или это будет перекрестное направление россиян в Россию, а Савченко на Украину. Или придумают что-то еще, чего мы не предполагаем. Так что я бы не зацикливался на обмене.

– Речь идет о россиянах Евгении Ерофееве и Александре Александрове, которых судят на Украине?

– Не хочу спекулировать. Никакой точной информации на этот счет нет. Надо понимать, что адвокаты не являются участниками этих переговоров. Одного человека обменяют (или, по-другому, освободят) или двух, сейчас или позже, сразу или не сразу – не в нашей компетенции.

– А вообще насколько суд над Александровым и Ерофеевым на Украине отличается по качеству процесса от того, что было в отношении Савченко?

– Там очень непростая история. Она непростая и по завязке, и по тому, как развивается дело. И в этом смысле я как адвокат не должен комментировать чужие дела, даже если они происходят за границей. Как известно, там исчез один из защитников (речь идет об адвокате Александрова Юрии Грабовском. – «НИ»), поэтому я не хочу вторгаться в чужую область и своим комментарием, возможно, нанести кому-то вред. Могу лишь сказать, что процесс идет не гладко.

– Многочисленные экспертизы, которые защита представляла в ходе процесса над Савченко, на решение суда не повлияли. Однако вы активно описывали их выводы в соцсетях. Они изменили отношение к делу обычных людей?

– Нам, конечно, говорят, что мы пиарщики, но ко мне это отношения не имеет: я адвокат. И у меня нет задачи пытаться убедить людей. Мы не конкурируем с телевизором, мы не пытаемся выборы выиграть или что-то в этом роде. Нам не нужна массовая поддержка. Мы стараемся очень четко изложить свои резоны, почему мы считаем, что правы. При этом прекрасно понимая, что с нами могут не соглашаться. Мы не боремся в этом смысле за голоса. Но я старался максимально доходчиво и детально, с опорой на документы и факты, излагать свою позицию. И я уверен, что это повлияло, потому что мы видим: в этом деле есть та поддержка, которой нет в других делах.

– Под вашими постами множество в том числе злых и едких комментариев. Вас и предателем называют, и единственным из трех адвокатов, который действительно защищает Савченко…

– Если почитать, что писали об адвокатах, например, народников или революционеров, то было то же самое. Одни говорили, что они святые, другие – что они предатели. Адвокатская профессия предполагает, что ты вызываешь сильные эмоции и должен терпимо к этому относиться. Ранимые люди в эту профессию не должны идти.