Фальшивые активисты

Юристы фонда «Право матери» много летают по России – от Камчатки до Мурманска, – чтобы отсудить для родителей погибших в армии солдат компенсацию и добиться расследования дел, когда воинские части твердят о «самоубийстве солдата на почве неразделенной любви». Но у самого фонда «Право матери» нет денег даже на марки для конвертов, а в офисе стоит несколько банок варенья, которыми и питаются сотрудники. Но варенье скоро кончится, а грантов от Общественной палаты и других государственных структур фонд не может добиться уже много лет. «Если мы спросим Общественную палату, почему они не помогают семьям погибших солдат, то они расскажут о двух-трех маленьких региональных организациях, которые проводят совместные чаепития и поздравляют родителей солдат с юбилеем и днем рождения, – говорит «НИ» председатель «Права матери» Вероника Марченко. – Мы это знаем, потому что те организации сами направляют к нам родителей погибших по судебным и другим реальным вопросам. Мы по этому поводу смеемся, что Общественная палата дает им деньги, чтобы они сообщали наш телефон и адрес».

Председатель «Права матери» иллюстрирует нависшую над отечественными некоммерческими организациями (НКО) угрозу: чиновники активно инициируют создание своих псевдо-НКО, которые формально защищают чьи-нибудь права. Практически же никакой помощи люди от них не получают. В прошедшем году, например, значительно увеличилось число союзов и комитетов по борьбе с коррупцией. Не менее 70% таких структур, по данным Госдумы, создаются, чтобы заработать денег или для пиара какого-нибудь избираемого чиновника. Также на пике популярности в России создание обществ ветеранов, инвалидов и защита прав и свобод потерпевших. «Чиновник создает общественную организацию и ставит во главе своих людей, получает грант или бюджетные деньги, например, для очередного общества по поддержке инвалидов, – рассказывает «НИ» депутат Госдумы Сергей Марков. – Это происходит на региональном уровне и по логике такая тенденция должна усиливаться, потому что грантов стали давать больше. Некоторые НКО создаются для презентации амбициозных людей, которые хотят сидеть в Общественной палате и всяческих советах».

Проблема эта – не специфически российская: в мире такие организации называют ироническим словом «GONGO» – государством организованные негосударственные организации. В ООН даже выделили критерии независимых НКО, чтобы отличать их от GONGO: они должны быть организационно независимы от государственной власти и образовываться по принципу добровольности, а не принуждения. И если, по данным Общественной палаты, общая численность некоммерческих организаций в РФ на 1 января 2009 года достигала 669,9 тыс., то, по версии ООН, из них к истинно некоммерческим и независимым можно отнести только 360 тыс.

«Я ощущаю ложь, которая исходит от сервильных организаций. Мы даем одну оценку того, что происходит в Чечне, а потом появляются чеченские организации, которые ездят на Запад и говорят, что в Чечне все прекрасно, все развивается, идет строительство, люди получают жилье, – выражает «НИ» свое возмущение председатель фонда «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина. – Создается впечатление благополучия. А мы, видите ли, такие, которым кажется, что все плохо, и нам государство не дает ни гроша».

Представители власти назревшего конфликта не видят. «Создание подконтрольных организаций – это надуманная проблема, которую поднимают те правозащитники, деятельность которых политизирована и которые занимаются антиправительственной деятельностью», – уверен член комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций Сергей Марков. Однако в таком случае получается, что любая организация, члены которой ходят на митинги и борются за свои права, является «политизированной», а следовательно, нежелательной.

Многодетная мать Марина Ожегова – член сообщества многодетных и приемных семей России «Много деток – хорошо». Сообщество активно проводит митинги в защиту интересов многодетных семей, поэтому с властью отношения не сложились: «В Москве с нами никто не хочет работать. В кулуарах нам дали понять, что наше сообщество грант получить не может», – говорит г-жа Ожегова «НИ». Однажды она пришла на заседание другой организации многодетных семей – Московского общества многодетных семей (МОМС). «Через пять минут я поняла, куда попала. Чем они занимаются? Собираются и говорят о чем-то, обслуживают городскую программу. Я задала вопрос руководителю, на каком основании создана их организация. Мне показали документ о том, что организация создана по указанию Департамента семейной и молодежной политики».

«Мы действительно некоммерческая общественная организация, наш совет создан при Департаменте семейной и молодежной политики», – противоречит сама себе заместитель председателя МОМС Маргарита Колобова. При этом г-жа Колобова подтверждает: чтобы заседать в совете, просто многодетным быть недостаточно, нужно еще иметь направление от своего округа: «Представлять свои интересы вы можете, только когда вас знают». «Мы мало что можем организовать, поэтому занимаемся обобщением проблем, важных для многодетных семей: проводим анализы и вносим свои предложения в законодательство», – добавляет Колобова «НИ».

«Создание «GONGO» приобрело большой масштаб, речь идет о сотнях организаций. Можно сказать, что львиную долю государственного финансирования некоммерческих организаций получают они», – говорит «НИ» директор Центра развития демократии и прав человека Юрий Джибладзе. За примером далеко ходить не надо. В минувшем году Общественная палата выделила 188 млн. рублей независимой организации «В поддержку гражданского общества». Деньги пойдут на светлые цели – «защиту прав и свобод человека и правовое просвещение населения». Немаловажно, что на сайте этой организации в разделе «виды деятельности» такие цели вообще отсутствуют. Защита прав человека выражается в проведении «гражданских дискуссий по актуальным вопросам становления гражданского общества». Среди остальных направлений деятельности – «реализация программы, посвященной знаменательным датам, связанным с победой советского народа в Великой Отечественной войне». Эта организация получила от Общественной палаты 119 грантов. Что интересно, находится сия организация прямо в здании Общественной палаты. При этом деятельность контролируется, предоставляются отчеты...

Не менее важной проблемой является то, что большинство грантов государство раздает тем организациям, которые сами раздают гранты. Но при этом сумма «денежного приза» уменьшается, так как организация забирает какое-то количество денег на свое существование. В итоге до адресата доходит гораздо меньше средств, поскольку значительную часть «съедает» организация-посредник. «Существование НКО-посредников – нормальная практика в мире, – подтверждает «НИ» эту тенденцию независимый эксперт в сфере благотворительности Татьяна Бурмистрова. – Здесь вопрос в грамотности администрирования. Если такая организация способна организовать нормальный прозрачный конкурс на гранты, она нужна. Но, безусловно, есть те организации, которые «удобны», и деньги зачастую достаются именно им».

Согласно неутешительным прогнозам Высшей школы экономики, в ближайшие годы уровень доминирования государства в развитии организаций гражданского общества только возрастет, причем сильно. По мнению г-жи Марченко, то, что происходит между государственными организациями и настоящими НКО, – это не конкуренция, а рейдерство. «GONGO» пытаются позаимствовать имидж настоящих НКО благодаря большему финансированию. Они покупают рекламные ролики на телевидении, полосы в газетах. «При худшем сценарии может начаться вытеснение настоящих общественных организаций, – добавляет Вероника Марченко. – Важно понять, что государству не выгодны GONGO. Они неэффективны, сколько бы денег в них ни загонялось. Не для общественных организаций губительны GONGO, они паразитируют на самом государстве».