Свою историю «НИ» рассказала жительница выселяемого общежития Валентина ПОМЕРАНЦЕВА:

– В доме по адресу Большой Саввинский переулок, 12, строение 18 я поселилась в 1987 году – мне дали комнату как работнице шелкового комбината имени Свердлова. Несколько лет назад я уволилась, но комната осталась закреплена за мной.

Произвол начался еще в 1991 году, когда нас отселили, якобы временно, в другое здание неподалеку отсюда – на Саввинской набережной. Пообещали, что в нашем прежнем доме, где мы были прописаны, выполнят капитальный ремонт, а каждой семье сделают отдельную квартиру – у нас коридорка была. Здание на набережной, где нас разместили, для жизни было непригодно: свет регулярно отключали, горячей воды не было вообще.

В прошлом году через суд я добилась права вернуться в дом 12, строение 18, где была прописана. Конечно, никакого капремонта за 20 лет сделано не было – только несколько комнат приватизировали и сдали под офисы. Сейчас здесь живут 12 человек. Когда, исполняя решение суда, я вселилась в свою комнату, сотрудники ЧОПа, дежурившие на проходной, не позволили мне пронести в дом мебель, в том числе и кровать сына – спать первую ночь пришлось на полу.

Выживать нас начали 11 января. Тогда сотрудники ЧОП «Наяда» появились в нашем коридоре. Из комнат мы теперь выходим только по крайней необходимости. На заборе с калиткой и видеонаблюдением нет никакого звонка, кодового или магнитного замка. Возвращаясь с работы, люди звонят родным или соседям, просят предупредить охранников о своем приходе – открыть дверь могут только они. И делают это далеко не сразу.

Кого впускать в здание, решают исключительно чоповцы. Я не выходила из дома с начала января: на работе у меня открыт больничный лист. Но я даже не могу посетить врача, потому что знаю: обратно меня не пустят. 14 января ЧОП вынес с кухни две плиты, два стола и несколько стульев – готовить еду нам теперь не на чем. Вскоре отключили электричество и воду. После этого начали приходить молодые люди – у меня нет предположений, откуда они узнали о нас. Приносили фрукты, сладости, горячий бульон, горячую воду, фонарики и свечи. Моему сыну подарили альбом для рисования. Вскоре ЧОП перестал их пускать, и передавать вещи пришлось через окно. Несколько «Киндер-сюрпризов», которые молодежь кидала в форточку, не долетели. «Ничего, мы принесем еще больше», – говорили ребята. Никогда не сталкивалась с таким отношением.

15 января ЧОП выломал дверь в мою комнату, сломал часть стены. Теперь я живу без двери. Стену же немножко привели в порядок ребята-волонтеры, которые были в здании. Несколько раз мы пытались вызвать полицию и пожаловаться на действия охранников – полиция приезжала и уезжала. Когда 18 января в нашем доме появились четверо в штатском, которые назвались чоповцами, но документов не показали, мы вновь набрали «02». Приехавший наряд распорядился, чтобы новые чоповцы переместились в подъезд, – и больше ничего не сделал, даже удостоверений не спросил.

О событиях19 января сказать почти ничего не могу – я была в комнате с сыном. Но уверена, что люди просто хотели войти к нам, а ЧОП их не пускал. После вмешательства ОМОНа наконец-то включили свет. Пока он есть, но я не думаю, что это надолго. Тем не менее никуда сбегать мы не собираемся – это наше жилье. Глава «Московского шелка» Александр Иванович Новиков предлагает нам квартиры в Переделкино, но принять их – значит лишиться всего. Право собственности на эту недвижимость будет закреплено за «Московским шелком», а со мной якобы будет заключен договор дарения. Потом договор наверняка будет оспорен, и мы с сыном окажемся на улице.