Уполномоченный по правам человека в Москве Александр Музыкантский

– Удалось ли уже собрать команду единомышленников, вместе с которыми вы будете заниматься защитой прав москвичей?

– После моего избрания я встречался со многими людьми, которые занимаются правозащитной деятельностью (кстати, с большинством из них я знаком еще со времен своей работы префектом ЦАО). В большинстве своем это честные скромные люди, которые выполняют столь необходимые обществу и добровольно взятые на себя обязанности. У нас одни цели, и наше обоюдное желание – организовать эффективное взаимодействие. Что касается формирования команды, если вы имеете в виду штат аппарата Уполномоченного, то, к сожалению, это вопрос довольно длительный: нужно зарегистрировать нашу организацию как юридическое лицо, провести конкурсы на вакантные должности.

– Вступая в должность, вы говорили, что собираетесь привлечь для работы Валерия Борщева. Каким вы представляете себе возможный тандем Музыкантский – Борщев?

– И Валерия Борщева, и других членов партии «Яблоко», имеющих опыт правозащитной деятельности, безусловно, буду стараться привлечь к работе. Этот вопрос стал еще более актуальным в связи с прекращением деятельности фракции «Яблоко» в новом составе Мосгордумы. Слово «тандем» я бы в этой связи не употреблял, поскольку оно сегодня нагружено чересчур многими смыслами.

– Права человека – очень обширное понятие. Если говорить о Москве, в какой сфере жизни они сегодня больше всего нарушаются?

– Предметно я смогу ответить на этот вопрос через некоторое время. Должность Уполномоченного по правам человека в городе Москве введена впервые. Многое зависит от того, насколько москвичи поверят в действенность этого института и насколько эффективным он на самом деле окажется.

– Во время прошедших выборов в Мосгордуму были зафиксированы нарушения при голосовании. Должен ли столичный омбудсмен этим заниматься?

– Ни одного обращения от москвичей с жалобой на нарушения их прав при голосовании в мой адрес не поступало. Означает ли это, что нарушений не было?..

– Одной из первых острых ситуаций, с которой вам пришлось столкнуться, – это травля движением «Наши» Александра Подрабинека. Помогло ли ваше вмешательство изменить ситуацию?

– Совместно с Уполномоченным по правам человека в РФ Владимиром Лукиным мы направили письмо префекту ВАО, который давал согласие на так называемое пикетирование. В своем письме мы указали на нарушения при оформлении согласования на проведение пикета: нельзя согласовывать пикетирование сразу на несколько дней, так как, согласно законодательству, любое общественное мероприятие должно заканчиваться до 23 часов текущего дня. Мы также рекомендовали воздержаться от пикетирования непосредственно у подъезда жилого дома. Эти наши замечания были учтены. Я не одобряю избранный «Нашими» образ действия, поскольку это больше похоже не на привлечение внимания общественности, а на давление и запугивание. И к тому же нарушает права членов семьи Подрабинека и других жителей дома. Что касается организации бессрочного пикета, то выражение «пока он (Подрабинек. – «НИ») не извинится или не уберется из страны» – это совсем новый поворот. В советское время выдворяли многих людей. Их имена всем известны. Потом власти перед ними извинялись. Но тогда хотя бы решения принимались на самом высоком уровне, после обсуждения на Политбюро. Тогда власти хотя бы не прятались за требованиями активистов молодежных организаций. Но главное даже не в этом. Главное, что вся история вокруг публикаций Подрабинека продемонстрировала глубокий раскол в обществе в целом и в молодежной среде в частности. Действия активистов молодежных движений никак не способствуют преодолению этого раскола. Можно одобрять или не одобрять статью Подрабинека. Я, например, не одобряю, особенно ее издевательский, хамский тон в отношении ветеранов. Но не могу одобрить и практику бессрочных пикетов. И не меньший протест вызывают ответные действия – поджоги и погромы офисов со стороны противостоящих молодежных организаций. В молодежную среду надо вносить элементы культуры диалога и толерантности, дискуссии и компромисса. Пока ничего этого не предусматривается, ситуация развивается в соответствии с российской манихейской традицией: раскол общества на «мы» и «они» (одно название «Наши» чего стоит), перевод любого взаимодействия в конфликт с превращением его в борьбу до «полного и окончательного уничтожения противника». И это в современном российском обществе прослеживается на всех уровнях: от ссоры на коммунальной кухне до международной политики.

– Очевидно, что Уполномоченный по правам человека неминуемо столкнется с недовольством чиновников, правоохранителей, прокуроров и судей в свой адрес. Готовы ли вы к такому противостоянию, которое иногда может быть достаточно «горячим»? Готовы ли вы к тому, что вас будут упрекать за дипломатичность и нежелание ссориться с властями, за что часто представители НПО упрекают Владимира Лукина?

– На оба эти вопроса я отвечаю положительно. Я понимаю, что могу столкнуться с недовольством чиновников и правоохранителей (великий русский язык: в любом другом слова «правозащитник» и «правоохранитель» были бы синонимами). Но мой опыт многолетней работы в органах городского управления и личные знакомства со многими представителями власти позволяют надеяться, что мне удастся избежать конфронтации, которая сделала бы невозможным получение нужных результатов.

– Есть ли для вас, как для омбудсмена, какие-то табу – случаи нарушений прав отдельных категорий граждан, в которые вы не будете вмешиваться? Например, как вы решите проблему проведения парада представителями сексуальных меньшинств?

– Откровенно говоря, я не готов поддержать проведение парада сексменьшинств в Москве. Могу объяснить почему, но это отдельная тема. Однако и вид центра Москвы в день проведения запрещенного мэрией парада никакой радости у меня не вызывает. Каждая из сторон конфликта настаивает на своей правоте. Так что рассчитывать на конструктивный компромисс не приходится. Нужны новые, нестандартные решения. Одно из них могу предложить в порядке экспромта. В последние годы мировой столицей сексменьшинств «де-факто» стал Берлин. Между мэрией Москвы и бургомистратом Берлина многолетние дружеские отношения. Почему бы не заключить между ними соглашение, по которому представители московских сексменьшинств провели бы свой парад в Берлине при поддержке властей города? А в Москве, в Лужниках, можно было бы организовать, например, легкоатлетический матч «Москва – Берлин» или концерт группы Rammstein. Возможно, все были бы довольны.

– Насколько должность Уполномоченного по правам человека является влиятельной?

– Вынужден повториться: такая должность в Москве введена впервые. Насколько она окажется влиятельной, будет зависеть от многих факторов, в том числе и от позиции общественности и прессы. Первые выводы можно делать не раньше чем через год.

– Как удалось разрешить ситуацию с попыткой выселения авторитетных правозащитных организаций – МХГ и движения «За права человека» из их московских офисов?

– Я с этим делом знаком давно. Помещение, которое сегодня арендует одна из этих организаций – РОО «Горячая линия» (объединение входит в движение «За права человека». – «НИ»), было ей предоставлено еще в бытность мою префектом Центрального административного округа Москвы, больше 10 лет тому назад. Но потом начались какие-то не совсем понятные для меня вещи. Например, к «Горячей линии» со стороны территориального агентства недвижимости ЦАО возникли претензии: то они лестницу переделали без разрешения, то у них закончился срок аренды, то за помещение не платят... Причем все подобные претензии, мягко говоря, не вполне обоснованы. После разговора с председателем Московской Хельсинкской группы Людмилой Алексеевой я обратился к мэру Юрию Лужкову. Подозрения в попытке давления на правозащитников со стороны городских властей путем выселения их из занимаемых ими помещений считаю лишенными оснований.

– Получаете ли вы уже первые жалобы?

– Поток жалоб не прекращался ни на один день. Очень не хотелось бы, чтобы аппарат Уполномоченного по правам человека превращался в еще одно бюро жалоб. Нужно выходить на узловые проблемы, на аналитические обобщения и искать способы улучшить саму ситуацию с защитой прав человека в Москве.