Лишние дети

Специализированный Дом ребенка №25 расположен в Москве на Елецкой улице. Здесь за высоким забором, в двухэтажном здании живут 94 маленьких человечка в возрасте от трех недель до четырех лет.

Нина сидит на стульчике, перед ней привязана погремушка. Восьмимесячная девочка дергает игрушку и улыбается. Нина еще не понимает, что ей повезло. У нее славянская внешность, и ее скоро должны удочерить. Будущие папа с мамой приходят к Нине каждый день.

«Вы знаете, дети сразу чувствуют, что их выбрали, что у них будет новая семья, – говорит главврач Дома ребенка Лидия Слепак. – Их характер меняется прямо на глазах. Вот и Нина уже не капризничает, как раньше».

Рустам тоже не капризничает, хотя усыновлять его пока никто не собирается. Он настоящий кавказец, чернявый, с большими карими глазами. У Рустама важный вид. Он старается ступать твердо, но не получается. Ведь ходить азербайджанец Рустам научился всего пару недель назад.

«За последние годы число поступающих к нам детей мигрантов резко увеличилось, – рассказывает Лидия Слепак. – Вместе с ними появляются и дополнительные трудности, связанные с определением юридического статуса этих детей и с их усыновлением».

«Если родители ребенка пребывают на территории России законно, то проблем с содержанием как самих гастарбайтеров, так и их детей практически не возникает, – сообщил «Новым Известиям» сотрудник пресс-центра Федеральной миграционной службы МВД РФ Павел Шуманов. – При зачислении на работу иностранных граждан работодатель по закону должен перечислить средства во все социальные структуры, предоставить жилье рабочим на срок действия трудового контракта. Ребенок при этом находится на содержании своих родителей – трудовых мигрантов, которые и оплачивают его содержание. Не являясь гражданином России, но имея документ о регистрации, ребенок гастарбайтера имеет право посещать учебное заведение и получать бесплатное образование в России».

Совсем иначе обстоит дело с детьми «нелегалов». В ФМС прямо говорят, что они, как и их родители, лишены всяческих прав на территории России, поскольку не имеют ни российского гражданства, ни прописки, ни временной регистрации. Как правило, условия, в которых они живут, чудовищны. Многие голодают, но помощи им ждать неоткуда. Нет ни одного федерального закона или даже социальной программы, которая бы предусматривала защиту прав детей «нелегалов». Они могут надеяться разве что на органы опеки и попечительства, сотрудники которых устраивают ребят в детские приюты.

«Никакой другой помощи Российское государство оказать иностранным беспризорникам не может, – говорит Павел Шуманов. – Для них закрыты образовательные учреждения, поликлиники и больницы, а за предоставление материальной помощи детям, не имеющим никакого социального и правового статуса, можно даже попасть под уголовную ответственность. Особенно если деньги на содержание детей-«нелегалов» выделены, например, из городского бюджета».

У детей, оказавшихся в Доме ребенка, однотипные истории. От них либо отказались еще в роддоме, либо подкинули врачам. Матери Миши Сорокина 30 лет. Она работает продавцом. Отказалась от мальчика в роддоме, сославшись на то, что не сможет обеспечивать сына всем необходимым. Это уже третий брошенный ею ребенок. Мишин отец – узбек, поэтому пары, присматривающие ребенка для усыновления, замечают Мишу нечасто.

«Порой даже не хочется связываться с матерями, отказавшимися от собственных детей. Но заставляет необходимость, – продолжает свой рассказ Лидия Слепак. – Ведь для определения юридического статуса маленького человечка нужна «отказная», составленная по всем правилам. Только получив ее, мы можем разрешить усыновление ребенка. Если ее в личном деле нет, мы начинаем искать мать или родственников ребенка. Тяжелее всего получить сведения из стран ближнего зарубежья».

По словам сотрудников Дома ребенка, Грузия дает ответ на запрос в течение полугода, среднеазиатские страны вообще почти не реагируют на подобные документы. Украина и Белоруссия также постоянно затягивают переписку. Довольны воспитатели лишь сотрудничеством с Молдавией.

Первый секретарь посольства Молдавии Руслан Проницкий рассказал «НИ», что судьбой детей, брошенных на территории России молдаванками, занимается комитет при органах опеки и попечительства Республики Молдавии.

«Брошенных молдавских детей на территории России достаточно много, – говорит Руслан.– По нашим подсчетам, только в Москве и Подмосковье их около 60. Наша задача – найти средства на транспортировку малышей в Молдавию. Там детские приюты будут заниматься их усыновлением. В России эти дети фигурируют как иностранцы, поэтому нет практически никаких шансов пристроить их в российские семьи. По закону они претендуют на получение гражданства Российской Федерации, но в действительности эта процедура практически невозможна. Некоторые детские дома вообще отказывались принимать на временное содержание молдаван, объясняя это недостатком средств. Хотя закон как России, так и Молдавии предусматривает равное отношение к детям любой национальности до достижения ребенком совершеннолетия. Мы сталкивались даже с такими случаями, когда сотрудники детского дома, выезжая со своими подопечными на отдых в летний лагерь, оставляли там молдавских детей и возвращались без них».

О некоторых детях, поступающих в Дом ребенка, нет вообще никаких сведений. Их просто нашли на улице. Сейчас в учреждении живут пять подкидышей.

«В таких случаях мы сами устанавливаем дату рождения, даем ребенку фамилию и имя, – объясняют врачи. – У нас есть девочка по фамилии Зябликова, ее нашли в районе «Зябликово». С именами чуть проще: открываем святцы и смотрим дату. У нас есть и Сергеи, и Павлы, и Николаи, и Ильи. Никогда, даже в мыслях, мы не позволяли себе называть детей именами известных политиков и артистов. Зачем?»

Недавно в Доме ребенка была большая радость. Им все-таки удалось пристроить маленькую смуглую девочку. Ее мать погибла, опекунша-бабушка умерла. Но у девочки нашелся отец-афганец, который уже несколько лет живет в Москве. После проведения ряда экспертиз он в суде смог доказать, что именно он настоящий отец ребенка. И ему вернули дочку. Но это исключение.