Posted 22 июля 2013,, 20:00

Published 22 июля 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 04:55

Updated 8 марта, 04:55

Илья Политковский

Илья Политковский

22 июля 2013, 20:00
Сегодня Мосгорсуд в четвертый раз попробует собрать коллегию присяжных для рассмотрения дела об убийстве обозревателя «Новой газеты» Анны Политковской, застреленной в 2006 году в подъезде своего дома. В 2009 году присяжные уже оправдывали троих из пятерых нынешних подсудимых, но дело вернулось на доследование, а минувш
Сюжет
Суды

– Нынешняя попытка собрать коллегию присяжных – уже четвертая. То, что раньше собрать коллегию не удавалось, – это проявление чьей-то воли, попытка затянуть процесс?

– Просто так складываются обстоятельства. Мы, потерпевшая сторона, на последний сбор присяжных не пришли. И в этот раз тоже не придем.

– Почему?

– Потому что у нас адвокаты с маленькими детьми, и у них были запланированы отпуска. А без адвокатов ни я, ни моя сестра участвовать в процессе и тем более в отборе присяжных не сможем.

– Суд сознательно назначил отбор именно на тот день, когда вы не сможете прийти?

– Именно так. Мы ходатайствовали перед судом по поводу того, что у нас адвокаты в отъезде, официально об этом заявляли, прикладывали все справки. Ничего страшного бы не случилось, если бы рассмотрение дела началось, скажем, с 1 августа. Никакого затягивания в этом не было бы, просто у наших адвокатов появилась бы возможность спокойно работать. Но суд по какой-то причине наше ходатайство не удовлетворил.

– А ранее он не удовлетворял и другие ваши ходатайства – например, о том, чтобы вернуть дело на доследование в прокуратуру. Суд вообще в чем-нибудь идет вам навстречу?

– Пока я не вижу никакого конструктивного настроя судьи в данном процессе. Это проявляется и в необоснованном назначении дат заседаний, и в отказе от всех ходатайств, которые заявлялись, включая ходатайство о возвращении дела в прокуратуру. Я был только на одном предварительном заседании, самом первом, и оно меня не воодушевило. Посмотрим, что будет дальше.

– Чем завершенное расследование и предстоящий суд отличаются от прошлых следствия и суда, результаты которых были отменены в 2009 году?

– Ну, во-первых, появились новые фигуранты. Появился уже осужденный Павлюченков, который дает очень полные и важные показания. Главное отличие – то, что сейчас в фактуре дела появилось гораздо больше информации.

– Однако сделку Павлюченкова со следствием вы оспаривали. Она обесценивает показания, которые он дает?

– Нет, наоборот. Когда человек идет на сделку и следствие ее принимает, все его показания становятся доказательствами вины тех, против кого они направлены. Но Павлюченков не говорил ничего о заказчике убийства, хотя в условиях сделки, которые были прописаны, было указано, что он озвучит имя заказчика. Именно поэтому мы считаем, что на сделку с ним не надо было идти.

– И Мосгорсуд эту вашу жалобу тоже отклонил?

– Да, тоже отклонил.

– Насколько, на ваш взгляд, дело может считаться расследованным?

– Оно далеко не расследовано, и очень важно, что вы задали этот вопрос. У многих создается впечатление, что если дело находится в суде, то преступление полностью раскрыто. В действительности это всего лишь дело в отношении четырех фигурантов. В его материалах нет ни заказчика, ни еще ряда лиц, участвовавших в организации и исполнении убийства. Давно были выявлены люди, участвовавшие в слежке по приказу Павлюченкова. Известно, кто они и где находятся. Но на скамье подсудимых их нет. Сейчас начинается суд лишь над небольшой частью исполнителей преступления.

– Несколько месяцев назад вы говорили, что «низовая» часть преступления, связанная с непосредственным исполнением, вам ясна. У вас осталось такое убеждение?

– Да, осталось. Но что касается отдельных организаторов и заказчика – абсолютно никакой ясности нет.

– Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов недавно говорил, что «обнародование имени заказчика искусственно тормозится», потому что он относится к числу «неприкасаемых персон в России». Вы с ним согласны?

– Дело не в обнародовании. Дело в том, что в отношении заказчика очень слабо идет расследование. В процессе следствия его промежуточные результаты должны сообщаться потерпевшим. У нас же этого не происходило, нас никто не ставил в известность о версиях следствия по поводу заказчика. Именно поэтому мне о той части расследования ничего не известно.

– Следствие, как и суд, не идет на контакт с вами?

– Не идет.

– А «Новая газета» делится с вами какими-то сведениями о заказчике?

– Она продолжает свое расследование, и не то что делится его результатами – мы с ней вместе конструктивно работаем. Есть некие лица и даже группы лиц, на которых падают наши подозрения. Пока озвучивать их имена рано: ни о каких доказательствах речь не идет. Этих групп несколько. К сожалению, это значит, что нет даже какой-то одной версии, которой мы бы могли придерживаться.

– Сколько, по вашим данным, предполагаемых заказчиков?

– Около пяти-шести. Разных направлений. Они все описаны «Новой газетой».

– Как вы думаете, официальное следствие могло бы дойти до заказчика, если бы у него была такая цель?

– Конечно, я в этом уверен. Учитывая, что у следствия гораздо больше полномочий и возможностей, нежели у журналистов, они бы смогли сделать все гораздо быстрее и эффективнее.

– Почему следствие этого не делает?

– Видимо (это предположение), на то нет политической воли.

"