Posted 22 июня 2004,, 20:00

Published 22 июня 2004,, 20:00

Modified 8 марта, 02:24

Updated 8 марта, 02:24

Сергей Шойгу

Сергей Шойгу

22 июня 2004, 20:00
О том, как главный спасатель страны со своей командой МЧС умеет приходить на помощь людям, оказавшимся в экстремальной ситуации, сегодня знают все. Но лишь немногим известно, что, прежде чем стать спасателем, Сергей Шойгу прошел хорошую школу экстрима и до сих пор в свободное время отдает предпочтение настоящим мужским

Шайтан

– Сергей Кужугетович, мне как-то приходилось слышать, что первые опыты экстрима вы получили еще в школе, когда сбегали с уроков через окно второго этажа, уходя на волю по крышам пристроек…

– Но в этом не было ничего экстремального. По крышам и чердакам лазили практически все наши пацаны. Взобраться на дерево, на столб, на скалу – это мог сделать почти каждый. По крайней мере стремились сделать. Для кого-то это была своеобразная возможность самоутвердиться, доказать приятелям или самому себе, что тоже чего-то стоишь. Но для большинства – обычная мальчишеская жизнь. С тарзанками. С прыжками в воду с моста. С попытками пересечь бегом Енисей во время ледохода. Тогда нам казалось, что человечество уже изобрело все средства для того, чтобы мы могли преодолевать любые преграды. Помню, как на меня произвели глубочайшее впечатление рыбацкие сапоги с высокими голенищами. Я их обул и почувствовал полную уверенность, что мне теперь все по плечу. Отправился к Енисею, который бурлил ледоходом, спустился вниз и стал его форсировать. Благо мимо проходил какой-то мужик, увидел все это и вовремя меня вытащил. Или было у нас еще развлечение – прыгать с середины моста высотой метров десять в середину резиновой камеры от трактора «Беларусь», которую предварительно надували и привязывали внизу.

У Бориса Грызлова, Сергея Шойгу и Юрия Воробьева всегда есть цель

– А если не попадали?

– И такое бывало. Плечи выбивали, ключицы, ноги… Я, кстати, первый раз ногу сломал еще в детском саду. А к окончанию школы на моем «боевом счету» числилось уже шесть разных переломов. Причем это было в порядке вещей в нашем кругу. Потому что никто не воспринимал такую жизнь как нечто экстремальное. Так росли почти все мальчишки нашей улицы.

– Ну Россия вообще родина экстрима. Здесь люди всегда жили в экстремальных условиях, но при этом считали их нормальными и трудности преодолевали как должное.

– Тем не менее мне бы не хотелось, чтобы сегодня наши дети проделывали даже часть того, что в свое время умудрялись придумывать мы.

– Вам за эти проделки от родителей часто перепадало?

– По большей части нет, потому что они ни о чем, как правило, не догадывались. У нас же хватало ума не рассказывать, как, например, по утрам в возрасте где-то третьего-четвертого класса мы неслись к Енисею и на спор старались его переплыть. А течение там мощное. Приходилось подниматься вверх по реке, прыгать, грести изо всех сил, но течение все равно сносило далеко за город. Тем не менее переплывали. Или увлечения пиротехникой – с бомбочками из серы от спичек. Фосфор, разлитый вечером на танцплощадке и вспыхивающий от трения… Таких развлечений было полно у любого из нас.

– Однако именно вас почему-то еще в школе прозвали Шайтаном.

– Да, в переводе с тувинского это означает «черт». Так мы все там носились как черти. У нас над рекой на высоте метров десять гидрологи натянули трос для каких-то своих нужд. А мы приноровились цеплять к ролику палку и, схватившись за нее руками, прыгать вниз и лететь по тросу через реку. Где-то к середине реки трос провисал до самого льда, руки уставали, приходилось прыгать и по расколотым льдинам скакать обратно к берегу. И это не считалось геройством. Кто-то мог быть заводным и жить именно так, кто-то нет. Мы делали почти все, что обычно вытворяют так называемые трудные подростки, но при этом почти не нарушали уголовный кодекс. Почти. Хотя, конечно, и лодки деревянные угоняли ради великих путешествий. И в массовых драках участвовали – стенкой на стенку, человек по пятьдесят, сто… Там и велосипедные цепи были, и палки. Уже в девятом классе во время подобной драки рядом с педучилищем мне по плечу палкой ударили так, что ключицу сломали. Хорошо успел голову увернуть.

– Что же вас удержало от более серьезных конфликтов с Уголовным кодексом: атмосфера в семье или подражание литературным героям?

– Особо никому и не подражал. А семейная атмосфера у нас дома действительно была очень душевной и не провоцировала на поиск приключений с УК. Но главное – я всерьез увлекся спортом. Легкой атлетикой стал заниматься, футболом, баскетболом. Так что львиная доля энергии в студенческие годы уходила уже на тренировки. Однако далеко не у всех из нашей большой детской компании все сложилось так же благополучно. Человек пять в конце концов сели. Двое из них с небольшими перерывами сидят до сих пор. Шесть человек погибли в уличных драках и прочих экстремальных развлечениях. У меня жизнь сложилась удачнее. Повезло.

– А где вы научились верховой езде, если все время жили в городе?

– В старших классах я каждое лето проводил в археологических экспедициях, и мы разбивали лагерь на берегу реки. Туда регулярно приезжали чабаны, оставляли у нас своих лошадей, переплавлялись на другой берег и уходили в город за продуктами. А мы начинали кататься. Без всяких седел носились по полю. Столько было азарта! Это теперь пошла мода на верховую езду, на хорошую экипировку, тренированных лошадей, удобные седла. Тогда же езда в седле для нас была все равно что нынче езда в «Мерседесе».

– Известно, что вы теперь заядлый охотник, стремящийся каждое лето вырваться хоть ненадолго в любимую с детства тайгу. А сохранилось ли в памяти хоть что-то о самой первой вашей охоте?

– Очень даже хорошо это запомнил. Мне тогда было лет семь, и отец с дядей взяли меня с собой. Ближе к ночи они ушли в лес преследовать раненого зверя, а меня оставили одного в машине, вручив для храбрости ружье. Не было их довольно долго. Ночь. Тишина. Мороз. Страшно было мне или нет, не знаю. Но когда они вернулись, то обнаружили меня крепко спящим в обнимку с ружьем, которое, как оказалось, было незаряженным.Позднее, но где-то в те же годы, взял я и своего первого зверя. Причем школа охоты была суровой. Учили ценить чужой труд, ценить выстрел, патрон. Особенно сурово – блюсти безопасность. А за любой прокол наказывали «верблюжками». Это когда снимали штаны и голым задом тыкали в снег. Очень, скажу вам, неприятная процедура. Почему «верблюжки»? Оказывается, в снегу потом остается след, напоминающий по форме след верблюда. Кто сомневается, может зимой попробовать.



Мужские игры

– С тех пор прошло уже немало лет, вы успели повзрослеть, стали главным спасателем и насмотрелись за эти годы на такое количество последствий чужой тяги к экстремальным развлечениям, что, казалось бы, давно должны бы и сами остепениться. Но тем не менее и тяга к экстриму, и жажда азарта у вас все равно не иссякли.

– Конечно. Это уже на всю жизнь. Пока сил хватит. Мы с друзьями каждое лето отправляемся в горы, живем в тайге. Сплавляемся по рекам. Охотимся. Там у нас чудный таежный быт – костры, банька с пихтовым веником, прорубь или трава по пояс – если летом. Все по полной программе, пахота такая, что голову от любых мыслей освобождает.

– А в баньке – джакузи, как и положено нынче уважающему себя министру?

– Какое джакузи? И для чего оно в тайге? У нас там все по-простому. Свое и настоящее. Вездеходы, к примеру, еще советской поры. Гремят, кряхтят, но едут. Хотя, конечно, и ломаются. Причем в самый неудобный момент. Однажды из-за этого застряли в нескольких километрах от заимки, пришлось по снегу обратно пешком добираться. Картину помню очень впечатляющую, особенно если со стороны кто мог посмотреть: равнинное место, снег глубиной по грудь, тонкий морозный наст и пять мужиков, ползущих по этому насту на четвереньках. Просто так было сподручней двигаться, потому что если вставал на ноги – сразу по грудь и проваливался. Но ничего, доползли. Никого не потеряли и ничего не отморозили.

– И ради чего весь этот незаметный героизм? В самоутверждении нужды вроде больше нет. Прекрасная незнакомка такой подвиг тоже не оценит по причине отсутствия на месте его совершения.

– Ради удовольствия. Ради себя. Я считаю, что у мужика в жизни должна быть забава. Если, конечно, он мужик. У каждого свое – кому охота. Кому сплав на плотах. А кому и дайвинг в теплых краях. Ну разве можно с чем-нибудь сравнить ночное ожидание зверя – когда ты сидишь на дереве, прислушиваешься к каждому шороху, поглядываешь на мешок с протухшей рыбой и гадаешь – придет медведь на этот запах или нет. Это тебе не потешная охота с утепленной вышки – при термосе с кофе и рюмке коньяка, когда внизу егерь, предупреждающий, что через 15 минут кабаны на поляну выйдут, потому что их приучили к этому времени на кормежку приходить. Не понимаю подобных занятий, которые почему-то тоже называют охотой. Или стрельбу по зверю с вертолета, если только это не плановый отстрел волков, терроризирующих местное население. Не по мне все это. Я ведь не добытчик. Мне интересен поединок со зверем. Противоборство. Выслежу или не выслежу, перехитрю или нет. Тут важен не выстрел, а процесс. Могу сутками идти по следу, пытаясь достать. За время таких «прогулок» теряешь килограммов пять-шесть. Но взамен такой заряд эмоций! Самая большая опасность в этом деле, сродни болезни, – это тяга к риску. Дурман адреналина, к которому можешь пристраститься и будешь все время метаться в поисках новых порций. Тут важно вовремя прочувствовать границы своих возможностей и суметь остановиться. Любой настоящий экстрим не терпит экспромта. Он требует тщательной подготовки и всесторонней оценки ситуации. Это особенно важно в условиях, когда твое хобби может создать проблемы окружающим. Сейчас модны мотопарапланы, дельтапланы, всевозможные летательные аппараты. Тяга в небо – конечно же, здорово. Но только не в тех случаях, когда ее проявляют на трассах захода на посадку воздушных пассажирских судов. Или когда на скутерах носятся по водоему, распугивая купающихся и создавая реальную угрозу их жизни… Во всем должно быть чувство меры. Даже в безмерной тяге к экстриму.

– Скажите, а ради чего время от времени вы приглашаете с собой в горы известных политиков? Действуете по принципу из песни Высоцкого «если друг оказался вдруг»? Проверяете на прочность или просто хотите свою таежную жизнь показать? Не боитесь разочарований?

– Хочу дать возможность своим товарищам по-настоящему отдохнуть. Воздухом насладиться. Тайгой. Свежей рыбой, которую сам поймаешь, присолишь и тут же отведаешь. Банькой с веником… А разочарований не было. Скорее наоборот. Узнавал вдруг своих московских друзей в каком-то новом измерении. Так, недавно мы с Борисом Грызловым отдыхали. Приятно было еще раз убедиться, что он и в тайге надежный, спокойный мужик, который тебя не подведет. Мы с ним как-то к перевалу на машине по горам ехали, и вдруг у машины рулевая летит. До лагеря 17 километров. Рация не берет из-за сопок. Ломали голову, ломали и побрели обратно пешком по следу своей же машины. Снег скрипит, мороз нешуточный, у Бориса усы, как у Деда Мороза, все в инее. Но ничего, улыбаемся, перешучиваемся – и шагаем, шагаем… Так потихоньку и дошли до следующей машины, которую уже направили за нами. Только она тоже сломалась. Пришлось коротать время рядом, у костра. Или на перевале нас как-то мокрый снег прихватил. Идти скользко. Сами промокли насквозь. А останавливаться нельзя – еще хуже будет. Так мы вместо двух часов, как рассчитывали, брели до места, где оставили машину, часов шесть. Пришли никакие. Зато пришли.

– Ну с Грызловым понятно – вы с ним коллеги по партии, в футбол вместе играете, тут можно и не очень напрягаться по поводу особой подготовки товарищеского визита. А когда к вам на заимку президент прилетал, вы к его приезду траву не красили и баньку не перебирали?

– Зачем? Он увидел там все как есть и, по-моему, разочарован не был. Мало того – до заимки добирался как все, не воспользовавшись автомобилем, который на всякий случай подогнали к вертолету. Узнал, что мы пойдем на лошадях, тоже сел и поехал верхом. Должен сказать – прекрасно держится в седле. По дороге, кстати, у лошади узда в зубах расцепилась. Местный наш товарищ когда это увидел – похолодел. Он-то знает, что в таких случаях конь становится неуправляемым. Но президент хоть бы что, коня спокойно остановил, узду поправили и пошли дальше. А расстояние до заимки – 11 километров. Или, помню, однажды с Никитой Михалковым нас ночь в горах застала. Идем на конях вдоль реки, темень – хоть глаз выколи. Слева утес, справа река, впереди скала, дорога неизвестная, да еще шум воды, бьющей по валунам, такой, что ничего не слышно. Спустились тихонько вниз и где-то с километр шли прямо по реке. На ощупь. Но когда наконец выбрались и отыскали уже знакомую лесную дорогу, Никита вдруг так запел, как я его раньше никогда и не слышал. Потому что дорога впереди была ничто по сравнению с тем, что осталось за спиной. Потому что эмоции захлестнули. Ну где еще такое испытаешь, как не в тайге? На настоящей природе и эмоции настоящие.

– А в Африку на сафари не летали – поохотиться на слонов?

– Нет. Слонов жалко. Я и в Европу не люблю ездить охотиться по той же причине, о которой уже говорил, – не считаю это максимально организованное туристическое действо с прикормленным зверем охотой. Хотя и не осуждаю любителей подобного отдыха, просто каждому свое.

– Насколько я понимаю, вы и в Москве находите место адреналину. Вам друзья ко дню рождения даже мотоцикл подарили. Неужели вы еще и байкер?

– Нет. Только учусь им всерьез управлять. А так мы в свободное время лодку на реку тут вывозим, на водные лыжи становимся – и вперед. Даешь скорость по волне.

– Скорость вы любите и за рулем своего серебристого «мерина» купе. Сам видел однажды, как вас на Рублевке гаишник остановил за скорость. И тут же отпустил. Вы ему что, пригрозили, что заберете к себе в пожарные?

– Скорость я действительно люблю и стараюсь каждые выходные поездить за рулем. Бывает, что и притапливаю газ. Но если останавливают и при этом не хамят – готов тут же оплатить все требуемые штрафы. Чаще, правда, меня узнают и отпускают, пожурив. Правда, года три назад все же оштрафовали почти рядом с министерством. У Манежа лейтенант останавливает и вежливо говорит, что я развернулся с нарушением. Потребовал 98 рублей штрафа, выписал квитанции, вернул два рубля и пожелал счастливого пути. Он меня так и не узнал. Но я приехал в министерство, взял наш календарь и надписал «Самому вежливому инспектору ГИБДД». Помощник отвез и передал.

– Из неэкстремальных видов отдыха у вас по-прежнему два раза в неделю футбол в клубе «Спасатель» и бильярд. А что впереди, какие планируются охоты и сплавы?

– В последнее время я увлекся путешествием в историю. Недавно узнал, что в Туве есть озеро, там остров, а на острове неизвестная крепость прошлых веков. Кто ее строил, когда и для чего – никто не знает. Я очень хочу найти ее, побродить там, посмотреть, попробовать понять – что это и откуда. Просто подумать о вечном, прикоснувшись руками к живой истории. В прошлом году мы в глуши, в тайге обнаружили бывший лагерь политзаключенных. Старую шахту с горизонтальными штольнями. Хорошо сохранившиеся рубленые бараки, деревянные рельсы с вагонеткой, старые захоронения, в том числе и японцев, потому что позднее там был лагерь японских военнопленных. За последние десятилетия туда, наверное, никто кроме нас и не добирался, потому что до ближайшего жилья километров 150 горами да лесом. Но именно такие личные открытия, такое непосредственное прикосновение к прошлому и помогает лучше понять, кто мы есть и откуда.

– Скажите, что бы вы могли посоветовать нашим читателям, предпочитающим тратить все свое свободное время на мужские игры с привкусом адреналина. Каким бы опытом в двух словах поделились как опытный экстримщик и профессиональный спасатель?

– Не боясь повториться, должен еще раз подчеркнуть: любой экстрим не терпит экспромта. Надо его готовить тщательно, спокойно и при этом обязательно помнить, что вокруг живут люди, которые могут пострадать из-за твоего хобби. Во-вторых, ты обязан во имя своих родных, близких, друзей думать о своей жизни и безопасности. И, в-третьих, все, что показывают в телесюжетах о поисках сноубордистов, альпинистов и прочих искателей приключений, показывают ради того, чтобы следующие группы, уходящие в горы, просто заходили и отмечались, обозначив маршрут и время возврата. Ради самих себя. И ради того, чтобы потом десятки спасателей не рисковали жизнями, прочесывая недоступные вершины в поисках пропавших. Не следует, еще раз подчеркиваю – не следует превращать свое хобби в головную боль родных, друзей и спасателей МЧС. Если, конечно, действительно вести себя по-мужски.

"