Posted 22 мая 2005,, 20:00

Published 22 мая 2005,, 20:00

Modified 8 марта, 09:38

Updated 8 марта, 09:38

Президент Российской академии наук Юрий Осипов

Президент Российской академии наук Юрий Осипов

22 мая 2005, 20:00
Главным событием минувшей недели стал скандал в Российской академии наук (РАН). В ходе бурной дискуссии о будущем академии ученые освистали министра Андрея Фурсенко, устроили бурную овацию его оппоненту – академику Геннадию Месяцу и пригрозили руководству страны «российским майданом», если оно не обратит внимания на бе

– Юрий Сергеевич, для вас явилось неожиданностью, что вместо отчетного доклада академики начали обсуждать грядущую реформу науки?

– Первоначально мы собирались решать внутренние проблемы РАН, но одновременно появился проект «Программы модернизации функций, структуры и механизмов финансирования РАН», который предполагалось вынести на заседание правительства. Вполне закономерно, что Общее собрание РАН отошло от первоначальной повестки дня и начало обсуждать проблему реформирования российской науки.

– Обсуждение получилось бурным, собрание же весьма политизированным. Не ошибусь, если скажу, что такого количества политических лозунгов в этом зале не слышали с 80-х годов прошлого века?

– Определенный эмоциональный перехлест имел место, но это можно понять. Люди очень обеспокоены судьбой российской науки и государства в целом.

Некоторые члены Академии наук действительно предлагали различные радикальные решения, зачастую не особенно продуманные, но научное сообщество в целом придерживается конструктивных позиций. Принятая нами резолюция весьма взвешенна. Мы продолжим работу по совершенствованию структуры РАН и ее модернизации, будем искать консенсус с Министерством образования и науки, а также с правительством Российской Федерации.

– С вашей точки зрения, это возможно? Выступавшие на Общем собрании академики оценивали деятельность Министерства образования и науки крайне негативно. Такое впечатление, что конфликт между Минобрнауки и РАН достиг точки кипения и не сегодня-завтра последует взрыв?

– Я бы так не сказал. Некоторые члены академии придерживаются такой точки зрения. Но смею вас уверить, многие присутствовавшие в зале понимают необходимость конструктивного диалога и сотрудничества с Министерством образования и науки. Это, разумеется, не означает, что у нас одинаковые взгляды на будущее российской науки и РАН, но мы постепенно сближаем свои позиции. Очень важно, что нам с Андреем Александровичем Фурсенко удается находить разумные компромиссы. В последние полгода мы сотрудничаем особенно конструктивно.

– Большинство академиков, похоже, придерживаются другой точки зрения на этот счет. За два дня работы Общего собрания РАН с высокой трибуны неоднократно звучали требования об отставке «министра-капиталиста». Выступление Андрея Фурсенко прерывалось бранью и свистом?

– Это, конечно, безобразие! Какие бы спорные вопросы ни обсуждали академики в прошлом, они никогда не позволяли себе подобных выражений. Никогда, за все время существования Российской академии наук в ее зале не звучал свист. Подобное поведение недостойно и недопустимо! Что касается требования об отставке… Я всегда спрашиваю у выдвигающих его людей: «Вы уверены, что новый министр будет лучше предыдущего?» Ответа нет. Любому разумному человеку ясно, что министр работает в команде и вынужден разделять ее идеологию. Замена одной политической фигуры на другую в такой ситуации ничего не решает. Про себя могу сказать, что с Андреем Александровичем Фурсенко можно и нужно вести диалог. Многое из того, что он предлагает, имеет право на существование. С другой стороны, еще раз хочу повторить, – есть вещи, с которыми мы не соглашались и согласиться не можем, не потому, что отстаиваем интересы собственной корпорации, а потому, что они неверны по существу.

– Что же это за вопросы, по которым позиции РАН и Минобрнауки расходятся радикально?

– Их не много. В том, что касается РАН, наши взгляды сходятся практически на 100 процентов. Существует 2–3 вопроса, по которым мы не разделяем взгляды Минобрнауки. К примеру, предложение министерства создать некую комиссию, а может быть, комитет, который бы корректировал планы исследовательской работы всех государственных научных организаций. Я неоднократно говорил министру, что это по меньшей мере смешно. Как может комиссия корректировать планы исследований в области физики, математики и других фундаментальных наук, когда сами ученые не представляют, что в конечном счете получат. Но правительство, безусловно, должно иметь влияние на проекты, которые связаны с инновационной деятельностью, построением экономики знаний. Разумеется, у государства должен быть общий взгляд на то, что происходит в этой сфере, потому что она связана с внедрением результатов научных исследований в жизнь. Без государства, которое только и может заинтересовать российский бизнес инновациями, здесь вообще ничего не сделаешь. Да и предложения о том, что планы научной работы должны перекидываться в Академию наук, по меньшей мере наивны. Так что мы с Андреем Александровичем Фурсенко постепенно сближаем свои позиции. Исходный материал для обсуждения был совершенно другой.

– Может быть, потому, что планы по реформированию науки составлялись не в Министерстве образования и науки, а в Министерстве экономического развития Германа Грефа, целью которого было урезать расходы на науку?

– Мне об этом ничего не известно! Я не владею информацией о процессах, происходящих в правительстве. Могу сказать только одно – материалы к заседанию правительства готовило Минобрнауки. Поймите правильно! У научного сообщества есть понимание того, что преобразования в РАН и науке в целом необходимы. Как справедливо заметил один из выступающих: «В своей квартире иногда полезно делать ремонт». Другое дело, что реформа в науке не должна делаться ради реформы. Это не я сказал, а президент Российской Федерации Владимир Путин на Совете по науке в октябре 2004 года. Я тоже вижу, что в Академии наук многое можно изменить, но считаю, что главное должно быть сохранено.

– Академии наук, похоже, удалось добиться взаимопонимания с правительством. Вы даже рискнули покуситься на «священную корову» нынешней власти – пресловутый стабилизационный фонд?

– Деньги не должны лежать в кубышке без дела. В стране масса проблем, на решение которых их можно пустить. Возьмем, к примеру, нашу академию. В своем докладе главный ученый секретарь Президиума РАН, академик Валерий Костюк приводил чудовищные цифры. 57% приборов в РАН старше десяти лет, новых – всего 14%. О каких научных достижениях может идти речь? К счастью, руководство государства понимает наши проблемы. В прошлом году Михаил Фрадков уже выделил нам на обновление научно-технического парка 1,5 млрд. рублей. В этом году мы будем просить еще 1,5 млрд. из стабилизационного фонда на закупку новых научных приборов в дополнение к уже купленным.

– Наибольшие нарекания в концепции, предложенной Минобрнауки, вызвал вопрос об утверждении президента РАН президентом Российской Федерации…

– Этот вопрос действительно вызвал бурную дискуссию в РАН. Тем не менее, взвесив все «за» и «против», Президиум РАН рекомендовал Общему собранию согласиться с этим положением. Еще раз хочу подчеркнуть – речи о том, что президент Российской академии наук будет назначаться «сверху», нет и быть не может. Никаких параллелей с назначением губернаторов здесь нет. Президент РАН по-прежнему избирается членами академии, и только после этого его кандидатура утверждается президентом России. Думаю, от этого мы только выиграем, поскольку это придаст президенту Академии наук дополнительный вес.

– Не меньше беспокойства вызывает вопрос о судьбе имущества РАН. Ни для кого не секрет, что все эти годы многие НИИ выживали за счет сдачи своих площадей в аренду?

– Действительно, многие решения правительства продуманными не назовешь. Взять, к примеру, налог на землю для научных учреждений. Я расцениваю его введение как крупную ошибку со стороны правительства. Минфин, конечно, возвращает нам эти налоги, но, поскольку регионы теперь сами оценивают у себя землю, идет катастрофическая перекачка бюджетных средств. Понятно, что судьба имущества РАН вызывала вполне закономерную обеспокоенность, но на сегодняшний день этот вопрос практически снят. Андрей Александрович Фурсенко заверил нас, что все доходы от сдачи его в аренду по-прежнему будут оставаться РАН и служить интересам науки.

– И, наконец, самый болезненный вопрос о сокращении штатов, в обмен на которое Министерство науки и образования обещает повысить заработную плату ученых до 30 тыс. рублей?

– Повторяю еще раз – никакого сокращения штатов нет и не будет! Речь идет о сокращении на 20% бюджетных ставок, но это вовсе не означает, что занимающие их люди окажутся на улице. Они как работали, так и будут работать в НИИ, только их труд будет оплачиваться не из бюджета, а из других источников. Это обычная ситуация. Подобное происходит во всех государственных организациях.

– За счет чего, в таком случае, предполагается поднять зарплату научным сотрудникам?

– Есть постановление Совета безопасности, Госсовета и Совета по науке, утвержденное президентом Российской Федерации, в котором говорится, что к 2008 году на гражданскую науку должно быть выделено как минимум 110 млрд. рублей. Если вспомнить, что сейчас выделяется 46 млрд., то источник повышения заработной платы ясен.

– Ученые уже не верят сладким обещаниям чиновников. На Общем собрании РАН прозвучало предложение заключить «пакетное соглашение» с Минобрнауки. Таким образом, сокращение бюджетных ставок напрямую увязывается с увеличением зарплат?

– Можно принять массу прекрасных законов, заключить кучу соглашений, другой вопрос – как добиться, чтобы они работали? Если правительство не выполнит свои обязательства, мы будем квалифицировать это как политику удушения российской науки.




Ученые на тропе войны
Академики попугали власть «российским майданом» и приняли вполне мирную резолюцию

"