Адвокат мафии

– Книги писать, можно сказать, я начал поневоле. В конце девяностых я считался уже серьезным адвокатом, и у меня было много врагов. С одной стороны, конкуренты моих клиентов, тоже бандиты, с другой – милиция, которой я постоянно переходил дорогу. Получалось так: я, скажем, выпускаю в зале суда двоих членов определенной группировки, которые перевозили оружие, а милиционеры в отместку устраивают у меня дома обыск. Мы этих людей разрабатывали полтора года, говорят, гонялись за ними в плохую погоду, по грязи, а ты, красавец, пришел и прямо из зала суда их выпустил. Милиционеры мне постоянно угрожали. В принципе могли сделать со мной все что угодно: подбросить наркотики, дать адресок конкурентам моих клиентов. А после побега Солоника за мной началась слежка. У меня на «хвосте» постоянно были ФСБ, МУР, РУОП, Служба безопасности президента. На меня навалился такой страх! Я боялся заходить в подъезд, боялся посещать тюрьму – раньше я по три раза в день туда наведывался. Мне мерещилось, что здесь меня ждет одно, там – другое. За этот время я столько пережил, сколько ни один другой адвокат не переживает.

– Службой безопасности обзавелись?

– Обратился к сотрудникам одного охранного предприятия, и они разработали для меня особую систему. Сейчас об этом уже можно сказать. Установили видеокамеры в каждой комнате моей квартиры, на лестничной площадке. Тогда же мои клиенты дали мне водителя – мастера спорта по авторалли. У Жени была спортивная машина, и возил он меня так: сначала на бешеной скорости мчался где-нибудь по Ленинскому проспекту, потом резко тормозил, разворачивался по встречной полосе и уходил в переулок. «Хвост» отрывался. Когда органы поняли, что слежкой ничего не добьются, на меня попробовали воздействовать психологически. Семь или восемь раз вызывали на допрос. Сам Рушайло собирался допрашивать. Но я подтянул телевидение, и его заменил начальник отдела… А потом мне сказали: ты свой план по освобождению клиентов перевыполнил. Если не хочешь, чтобы были большие неприятности, уйди на время. Это был предел. Я понял, что не могу дальше опасаться за свою жизнь, без конца менять место жительства. Помотался я тогда, будь здоров как. В результате попал в больницу с нервным срывом.

– А потом на четыре года ушли из адвокатуры?

– Да, взял тайм-аут. Отказался от всех клиентов. А чтобы как-то заполнить паузу, решил писать книгу. Первую – о Солонике, потом о Сильвестре, Мансуре, люберецких, ореховских… На сегодня у меня двадцать два детектива про весь криминальный мир и его элиту.

– Это, наверное, очень рискованный с вашей стороны шаг. Бандиты могли ведь и не одобрить такого вмешательства в их жизнь?

– Случилось, однако, по-другому. Мне рассказали, что после выхода в свет первой моей книги в одном из ресторанов Москвы собралось воровское политбюро – главы преступных группировок, воры в законе – и долго решало, должен ли Карышев писать про мафию или нет. Один человек сказал тогда, что я – свой, пишу правильно и надо мне разрешить продолжать. Остальные с ним согласились. Сегодня ко мне из зоны потоком идут письма. Один заключенный как-то даже список своих врагов прислал, чтобы я пацанам на воле передал. Пусть, мол, разберутся. А в списке десятки фамилий – от бывшего генпрокурора Скуратова до оперуполномоченного какой-то тьмутаракани. А недавно ко мне обратился убийца Солоника Саша Пустовалов по кличке Саша-солдат из ореховской группировки с просьбой и о нем написать книгу. Думаю вот. Солоник все-таки был моим клиентом, а Солдат его убил. Вроде как неэтично писать о нем.

– А как вообще получилось, что вы стали «адвокатом мафии»?

– Начало моей работы адвокатом совпало с самым кровавым и беспредельным периодом криминала – 1993–1996 годами. Тогда прошла волна заказных убийств, и как-то само собой получилось, что моими клиентами стали люди, обвиняемые в их совершении, бандиты. Где-то на четвертом деле я стал сначала вторым, потом единственным адвокатом Солоника. Мой партнер по ряду причин вышел из дела, и мне пришлось тянуть нового клиента до конца. Работая с ним, я контактировал со многими авторитетами. А после того как гуиновцы открыто обвинили меня в организации побега Солоника из «Матросской тишины», я стал в криминальном мире почти своим. Бандиты поверили в то, что именно я помог Солонику сбежать из тюрьмы, где все просвечивается, прослушивается и записывается, и завалили меня предложениями о защите. Муровцы мне говорили, что у многих криминальных авторитетов находили в записной книжке мои номера телефонов.

– Расскажите о своих самых знаменитых клиентах.

– В последнее время я работал с Петром Янчевым, который проходил по одному делу с бывшим генпрокурором Ильюшенко, двумя заместителями Шойгу. Помните дело МЧС? Его благодаря мне прикрыли, подозреваемых освободили. Недавно консультировал одного ответственного работника Спорткомитета. Приглашали меня помочь Юлии Тимошенко…

– Ну а кто те, кого обвиняли в заказных убийствах?

– Говорить могу только о мертвых. О живых не имею права. Защищал я авторитета Сергея Мансурова по кличке Мансур, у него своя группировка была, вора в законе Витю Козлова по кличке Петруха, всю курганскую ОПГ. Из убийств практически не вылезал.

– Судя по всему, вы очень удачливый адвокат. Всегда вытаскиваете своих клиентов…

– Фактически я изменяю им меру пресечения еще до суда, но потом большинство из них убивают враги. Только за последние четыре года в землю полегли девять освобожденных мной клиентов.

– Вы присутствовали на их похоронах?

– Приходил только к тем, с кем связывали дружеские отношения. Эти похороны были очень пышными. Гробы исключительно американские за 30 или 50 тысяч долларов. Ниже 10 тысяч нельзя было опускаться. Проводы в последний путь – это уклад жизни, символика. И чем выше человек в криминальном мире, тем пышнее они должны быть. Если хоронили летом, прямо на кладбище разбивали шатер, под ним накрывали столы для фуршета. Бутерброды, икра, вода, выпивка… В поминальных речах чаще всего звучало слово «бродяга». Авторитеты обычно себя так называли.

– У них вроде был сухой закон?

– Вино и то водой разбавляли. Пили в основном сок и минералку. Мне тоже нельзя было выпивать. Даже немного. Ни на Новый год, ни на день рождения. Потому что я мог понадобиться в любой момент. У меня с клиентами было заключено джентльменское соглашение. Я не имел права никому говорить о тех, с кем работаю, отключать хоть на минуту мобильный телефон, должен был всегда выезжать по первому требованию и никогда не пить. Меня и среди ночи часто поднимали. Все задержания происходят именно ночью. Клиенты из казино выходят, из ночных клубов… Сразу звонят. А я их потом вытаскиваю. Милиционеры мне обычно сообщали, кого куда повезли. Все были подкуплены.

– Вокруг вашего имени ходит столько легенд. Расскажите хоть одну.

– Был такой случай. Однажды секретарша напечатала мне на компьютере список адресов всех московских отделений милиции с телефонами. И тут приезжают ко мне два авторитета. «Михалыч, пацана нашего арестовали, помоги». «Где он находится?» – спрашиваю. «В 130-м отделении», – отвечают. Ну, включаю я свой компьютер, долго, насупив брови, смотрю в список, будто бы у меня там не адреса, а целые досье на каждого московского милиционера, и многозначительно говорю: «Так, все понятно. Нет проблем». На следующий день звонят мне бандиты и говорят: «Слушай, Михалыч, у тебя там в компьютере есть компромат на ментов, продай! Любые деньги дадим». Я так все красиво сделал, что по Москве пошли слухи о моей якобы крутой базе данных на сотрудников МВД. Я никого разубеждать не стал. Второй раз тоже хохма была. Встречался я в одном ресторане с Сильвестром и его подельниками. И они мне сказали, что от меня пахнет тюрьмой. Действительно, я с утра до ночи там проводил, костюм и пропитался. Это потом я уже спецодежду завел – пиджачок с зашитыми карманчиками, чтобы записок не подбросили, а тогда ходил в одном и том же. Ну, я в ответ на это взял и пошутил, будто бы Калинин, тогдашний начальник ГУИНа, замминистра МВД, предложил мне этаж в аренду для открытия спецтюрьмы «без запаха». Меня, помню, как Остапа Бендера понесло. Легенду придумывал на ходу. Тюрьма будто бы будет со спецрестораном, с японскими унитазами за 3000 долларов. Ты с него сходишь, а он тебе чуть ли не результаты анализов выдает. Они слушали-слушали, а потом и говорят: «А что, тюрьма – часть нашей профессии. Мы на «меринах» по сто тысяч баксов катаемся, что ж, когда время придет, на параше сидеть будем? Должны и в тюрьме в достойных условиях находиться». Через пару дней мне на мобильный звонок: «Михалыч, мы тут деньги собрали на частную тюрьму, куда везти?» Пришлось признаться, что я пошутил. Они не поверили. Заставили идти к начальнику ГУИНа и брать у него письменное подтверждение, что он ничего такого мне не поручал…

– Насколько я поняла, общаясь целыми днями в «Матросской тишине» с киллером номер один Солоником, вы успели с ним подружиться. Какой он был?

– Безумно любил женщин. Ото всех в Греции скрывался, но проституткам говорил: «Знаешь, с кем ты переспала? Я же Солоник!» Половина Афин знала, кто он такой. Так же и в тюрьме себя вел, хотя с меня взял клятву, что я никому не открою, чей адвокат. Отчаянный был. Его 14 воров в законе к смерти приговорили за убийство своих товарищей, в любой момент могли привести приговор в исполнение, а он улыбался. Вот, думаю, оптимист. Он почти никогда не пил, не курил, не принимал наркотики, занимался специальной гимнастикой. В камере у него всегда был свежий воздух. Обеды ему приносили из ресторана. Сидел он один – начальство тюрьмы боялось мести. Я ему привез телевизор, холодильник, электрический чайник, газеты, журналы. Подкупленный надзиратель проносил ему несколько раз мобильный телефон. А однажды он попросил меня достать для него эротическую книгу. Я купил одну в магазине, сменил на ней обложку и без проблем передал. Но Солоник смог прочитать только три страницы. Потребовал женщину. Пришлось доставать…

– В свое время вы утверждали, будто Солоника технически невозможно убить: он всегда был при оружии и вооруженной охране из проверенных людей. А незадолго до якобы убийства завел себе двойника. Вы даже на опознании в Греции заявили, будто перед вами совершенно другой человек и в смерть Солоника вы не верите. Почему же теперь изменили свои показания?

– Тогда мне запретили признаваться в этом.

– Кто?

– Адвокатская тайна. На его мать тоже, видимо, надавили. На опознании она вела себя очень странно. И сразу же уехала, не проявив интереса к похоронам. В Греции я мертвого Солоника, конечно же, узнал. Теперь уже можно сказать. Он это был.

– Я, конечно, понимаю, что адвокат не имеет права отказать в защите клиенту, если тот обратился к нему за помощью. Но на Солонике столько всего было «навешано»...

– Естественно, я не смог бы полностью оправдать своего подзащитного. Были бесспорные доказательства, улики, свидетели. Но я смог бы снять с него те убийства, которые ему приписывали, а он не совершал. И потом, преступник человек или нет, решает суд. А адвокат, берясь за дело, должен быть беспристрастен, как врач.

– Валерий Михайлович, а чем бандиты с вами расплачивались?

– Деньгами и машинами. В свое время у меня было штук пять иномарок. Один клиент, например, узнал, что я хочу желтую «БМВ», и пригнал мне такую. Я смотрю, а она вся в дырках от пуль. Штук 20 отверстий насчитал, да еще кровь была на сиденье. Я отказался. А остальные машины у меня милиционеры конфисковали – все они находились в розыске, хозяева лежали в земле. После этого я дал себе зарок: брать только деньги.

– Вы были одним из самых высокооплачиваемых адвокатов. Наверное, уже обеспечили себя на всю жизнь?

– Я бы не сказал. Бандиты, конечно, в свое время хорошо платили. Открывали кошелек и говорили: «Бери, сколько хочешь!» Сейчас клиенты в основном бизнесмены. Пытаются не только не заплатить, но и уговаривают прокрутить мои деньги. Вынужден торговаться…