Posted 21 сентября 2009,, 20:00

Published 21 сентября 2009,, 20:00

Modified 8 марта, 07:28

Updated 8 марта, 07:28

Дети под бетоном

Дети под бетоном

21 сентября 2009, 20:00
Новоиспеченный Уполномоченный по правам ребенка при президенте России Алексей Головань сообщил, что в стране насчитывается сегодня около 200 тыс. бездомных детей. Это только официально зарегистрированных. Независимые эксперты склонны увеличивать плачевную цифру впятеро. Так или иначе все государственные программы, прин

Если перегнуться через железное ограждение платформы, сразу можно увидеть дырки в ее бетонном основании. Здесь живут дети.

Бредем по грубой щебенке, то и дело спотыкаясь о рельсы и шпалы. Со мной Татьяна Свешникова, «мама» почти всех бездомных подростков, которые живут в окрестностях Курского вокзала, не зря воспетого Венечкой Ерофеевым. Каждая дырка и трещина в этом бетонном сооружении для нее – целая история. Лялина дырка, Андрюхина дырка, Кузина дырка… Я заглядываю внутрь – темнота, грязь, вонь. А для нее это жизнь. Татьяна наклоняется, залезает по пояс в дырку и кричит приветствие.

Наружу вылезает Пашка Синеглазка (так называет его Таня). Он жалуется, что заболел, она обещает ему купить лекарство и что-нибудь поесть. Они идут впереди меня, обмениваясь новостями об общих знакомых. Паша рассказывает, что встретил мальчика, которого обокрали и избили. Паша купил ему билет на автобус до Ульяновска за 500 рублей – не оставаться же ему под платформой. Таня хвалит Пашу – совсем стал взрослый. Паренек подрабатывает игрой на гитаре в переходе. Колоться не колется, но пьет. Мечтает о доме. Не о квартире, а именно доме – пусть полуразрушенном. Доме. Своем.

«Большинство подросших вокзальных ребят скололись или сидят по тюрьмам, некоторые погибли, – рассказывает Таня. – Вот Никитос – хороший такой пацан, милый, щекастенький. Он под платформу пришел в 12 лет, врал всем, что ему 13 – хотел казаться взрослее. У него бабушка была и отец-пьяница. Один раз стало ему совсем невмоготу, попросил меня набрать номер отца, а тот послал сына куда подальше. Потом Никита все-таки домой вернулся, но угодил в плохую компанию, в школу его не взяли. Позвонил мне, сказал, что пропадает. Мы его на зиму пристроили в православный лагерь. А следующую зиму он встретил в тюрьме.

«У Анжелы дома все пьют: мать, бабушка, дядя, – продолжает рассказ «мама» Таня. – Приходили к ней как-то домой – грамоты на стенах висят благодарственные за хорошую учебу. А жить там невозможно – вся квартира завалена бутылками, окурками, бабка агрессивная. Вот она и ушла. Несколько месяцев пожила под платформой, сильно заболела – мы ее никак не могли устроить в больницу, потом ее все же взяли. Но вскоре стали угрожать: либо возвращайся домой, либо отправим в психушку. В итоге она опять к своим «серповским» сбежала.

Вика жила под платформой два года. Напивалась до беспамятства, чтобы не думать о своей жизни. Дышала лаком, кололась. Даже свои под платформой стали ее считать изгоем. А потом появился Сережа – обычный такой пацан, откуда-то приехал за приключениями в Москву и тоже к ним в компанию попал. И я не знаю, как это у них случилось, но это похоже на чудо. Настоящая любовь у них началась. И они так друг за друга стали держаться. Дали друг другу слово не колоться и не пить. Держатся уже год. И Вика стала другой…»

Монолог Татьяны Свешниковой может быть бесконечным – слишком много она повидала и пережила за эти годы. Поговорить с ребенком и убедить самого безнадежного, любовью и лаской заставить психованного наркомана принять еду или одежду – для этого нужно много душевных сил. В этой работе или отдаваться делу до конца, опускаться на дно к детям несколько раз в неделю и проживать это время со всей полнотой их страшной жизни с надеждой что-то поменять, либо скоро можно не выдержать. Не останется сил, веры и смысла что-то делать. Ни у них, ни у тебя.

Ночлег под платформой «Серп и Молот».
Фото: АЛЕКСАНДР ЯКОВ

В 2006 году на одном православном интернет-форуме в разгар крещенских морозов раздался крик о помощи. Помощь этот человек (потом выяснилось, что его зовут Рустам Исламгулов, в крещении Рустик) не просил, он хотел ее сам предложить, причем срочно, на следующее утро, и звал других неравнодушных людей присоединиться к нему. Речь шла о том, чтобы накормить бездомных детей с «Серпа и Молота». Так родилось народное движение «Курский вокзал. Бездомные дети». Из горстки людей, которые после работы проводили поначалу почти каждый день с бездомными, родилось неформальное движение, которое знают сегодня почти все бомжи Москвы.

По строгому расписанию у Курского, Павелецкого и Трех вокзалов шесть раз в неделю приезжают машины, сбиваются в кучку разношерстные, разновозрастные бездомные и тянутся за миской, ложкой и куском хлеба. Зрелище тяжелое, настроение от этого безысходное. Но они есть, и все хотят есть.

В то время когда москвичи только стали подкармливать своих бездомных, они обнаружили место, где постоянно тусуются дети – платформу «Серп и Молот». С тех пор жизнь детей из-под платформы и волонтеров стала единым целым, подчас похожим на комок нервов.

В зиму 2007–2008 годов они, казалось, потеряли надежду. Чиновники и обстоятельства были настроены против них, против желания изжить еще один корень зла – продажу наркотических таблеток и веществ детям. Татьяна Свешникова вместе со своей коллегой воевали с рядом таких аптек. Они становились в очередь, следили за тем, что покупают дети, вели беседы с фармацевтами, ругались с хозяевами. Им угрожали взрослые, боясь, что аптечные реки наркоты вдруг пересохнут. Но женщины продолжали бороться. Слали письма в Генпрокуратуру, привлекали под свои знамена журналистов. Увы, почти все привокзальные аптеки по-другому работать не стали.

После того как аптечная война была, по сути, проиграна, оставалась одна надежда на то, что сами дети – без достаточной силы воли, мозгов и опыта борьбы – вдруг однажды возьмут и бросят вести свою прежнюю жизнь. Что, впрочем, случилось с единицами.

Рустам Исламгулов рассказывает об одном из их начинаний. Вроде бы ничего особенного – играли в футбол.

«Очень скоро мы вспомнили, что не хлебом единым жив даже бомж, – вспоминает Рустам. – И стали как-то налаживать им культурный досуг. Водили показывать подводные лодки в Парке Победы, танки в танковый музей, смотрели вместе кино. И самое главное, конечно же, был футбол! Играли на дворовых площадках пару раз в неделю, по выходным собирались с форумчанами. Дети- наркоманы – они же колются в пах, из-за этого нередко ходить не могут. Вот придут один-два здоровых, а все остальные больны. Что с них взять? Становимся играть вместе, смешанными командами. Самое главное, что у детей возникал интерес войти в игру. Они учились сражаться, выигрывать, не опускать руки. Для колющихся и пьющих детей это прогресс. Сейчас мы почти не играем – 2–3 игры было весной и осенью. Многие подопечные выросли, а новые пока не в поле нашего зрения».

По словам Рустама, истории со счастливым концом вспомнить он может с большим трудом. Два года назад приехали в Москву из Ростовской области Сашка и Валька – 10 и 12 лет. Родители их были на заработках, дома они жили с бабушками. Их сорвали с места старшие друзья, а потом в столице бросили. Дети бродили по городу, но в компании бездомных не лезли – им было страшно. Один из мальчиков даже в больницу попал (после милицейской облавы), а второй его дожидался. «Потом они снова стали вместе бродить – так их и заметили наши подопечные, настоящие беспризорные. Стали выяснять у мальчишек, что да как, а потом привели к нам и сказали: «Отправьте их домой, здесь им не место». Поступили благородно к домашним, не дали им пропасть. Сашка и Валька уехали обратно, чему были очень рады. На рисунках, которые они нарисовали для нашего добровольца Ани Федотовой, Москва мрачная, черная и неприветливая».

На вопрос о планах на будущее Рустаму ответить сложнее всего. «А что тут можно ответить? Чтобы выработать планы, требуются время и деньги. Хорошо бы открыть Центр дневного пребывания для бездомных. Если у него есть желание, идти дальше – создавать настоящий реабилитационный центр, где бы человек полностью возвращался в общество – морально, физически, получал трудовые навыки. А пока мы продолжаем работать на вокзале. Нужно понимать, что мы добровольцы, работаем как бы на стыке бездомных и государства, посредники между чиновниками и людьми. Госучреждение не идет на вокзал и улицу, не работает с детьми под платформой. А мы их из-под нее вытаскиваем. На Западе целая сеть помощи бездомным, и каждая структура занимается своим конкретным делом. Мы тоже хотим быть в России важным звеном в цепи взаимопомощи. Так и живем».

"