Группа «Альфа» открыла личико

Группа комплектовалась на добровольной основе только из офицеров органов госбезопасности, в звании от старшего лейтенанта до майора, имевших стаж оперативной работы не менее трех лет и годных по состоянию здоровья... к полетам в космос! Эта засекреченная структура, о существовании которой многие годы не догадывались даже сотрудники КГБ, называлась тогда именно группой «А» и никак иначе.

Из-за своего неучастия в московских событиях 1991 года группа «А» стала известна широкой публике и получила название «Альфа», придуманное журналистами по аналогии с американской «Дельтой». С 23 августа 1991 года за группой специального назначения «А» закрепилось и официальное название «Альфа» в указе Михаила Горбачева о передаче ее из 7-го Управления КГБ в Службу безопасности президента.

Обо всем этом мы с Валерием Яковым, конечно, ничего не знали, собираясь «по тревоге» на таинственный репортаж у здания КГБ на Лубянке. Чекистский «рафик» за полчаса домчал нас до аэропорта «Шереметьево», где планировалась фотосъемка. Позже я узнал, что дата первого в истории общения бойцов сверхсекретной группы «А» с прессой была выбрана лично председателем КГБ Владимиром Крючковым. Главный чекист страны по традиции считал, что публикация в журнале «Советский Союз» – это награда, а общение с журналистами – это поощрение военнослужащих антитеррористического подразделения. Тем более, решил Крючков, что фоторепортаж об очередной тренировке группы «А» по освобождению заложников, якобы захваченных в самолете бандитами, должен был быть снят именно 20 декабря – в день основания ВЧК Феликсом Дзержинским. Эта дата негласно отмечалась советскими чекистами как профессиональный праздник до 1995 года, пока Борис Ельцин своим указом не сделал его государственным – Днем работников органов безопасности России. Представитель пресс-службы КГБ пожаловался мне, что только в этот день можно было собрать и уговорить неуловимых бойцов спецгруппы на дополнительную тренировку для прессы, лишив их праздничного отдыха и редкого семейного общения.

Наш автомобиль два раза пересек взлетную полосу аэродрома и остановился в самом дальнем углу «Шереметьева», рядом с самолетом Ил-62М. Из автобуса «пазика», остановившегося одновременно с нами, выходили сразу из двух дверей высокие молодые мужчины с одинаковыми дипломатами-кейсами, похожими на президентский «ядерный чемоданчик». Это, как оказалось, были бойцы знаменитого подразделения «А». Прежде чем поднять объектив, я выслушал короткий инструктаж от командира группы: «Лица не снимать, вопросов не задавать, работать быстро и без всяких дублей!»

Командир был суров и только один раз виновато улыбнулся, когда попросил моего пишущего коллегу Валерия Якова побыть одним из «террористов». Полноценную группу бандитов и стюардесс из работников КГБ чекистской пресс-службе в этот праздничный день собрать не удалось. Валерию вручили пистолет и разрешили выкрикивать любые угрожающие фразы в адрес пассажиров самолета – тоже, между прочим, чекистов.

«Альфовцы», как их потом будут все называть, открыли свои «ядерные чемоданчики», достали из них бронежилеты, рации, оружие и много всяких интересных штучек, которые мне сразу запретили снимать. Каждый принес из автобуса свой личный тяжеленный шлем с толстым пуленепробиваемым стеклом. Через полторы минуты передо мной стоял отряд космонавтов в необычной черной форме.

Время пошло!

Пока я снимал на морозном воздухе скрытное перемещение спецназовцев под брюхом самолета, объектив моего фотоаппарата успел замерзнуть. В теплом авиационном салоне, куда ворвалась группа «А», я ничего не увидел через запотевшие стекла объектива и ничего не понял, так как был мгновенно отброшен и сбит с ног вместе с «террористом», которого я готовился посимпатичнее снимать. Пришлось делать дубль, нарушая приказ командира, растянув мгновенную расправу с бандитом на минуты и отдельные фазы.

Пока отогревался объектив, один «альфовец», наверное, поэт в душе, успел рассказать мне, что пистолет надо держать как птичку в руке – цепко, чтобы не улетела, но не сжимая сильно, чтобы не задушить. Валерий Яков был в другом конце самолета и не слышал эту поэтическую инструкцию. Через пять секунд после начала повторного штурма пистолет Валерия Васильевича отлетел к иллюминатору вместе с кожей указательного пальца, крепко сжимавшего оружие. Кровь журналиста-«террориста» на трапе самолета, по которому его конвоировали бойцы спецподразделения, могла бы украсить мой фоторепортаж, придав ему немного правдивости... Но съемка велась на советскую черно-белую пленку «А-2». Зато болевые ощущения в рабочей руке Валерия не помешали ему на пишущей машинке «настучать» чуть позже одним пальцем суперрепортаж в журнал «Советский Союз» и «Известия»...