Школа неравных возможностей

Формально права граждан с ограниченными возможностями и здоровых россиян, в том числе и на качественное образование, равны. Однако до недавнего времени воспользоваться конституционным правом дети-инвалиды – а их в городе 26,6 тыс. – не могли. Подавляющее большинство московских школ и детсадов отправляли малышей с ограниченными возможностями либо в специализированные образовательные заведения, либо на домашнее обучение. Аргументы были «под копирку»: нет необходимых условий, педагогов, мест – и попробуй проверить, так ли это на самом деле. «Когда рождается особенный ребенок, его мама становится ищейкой, – поделилась с «НИ» Полина Ливенсон, мама шестилетнего Гоши с ДЦП. – Банка данных о том, какие услуги существуют, куда можно обратиться за помощью, нет, многие мамы просто боятся показаться со своими детьми на улице! В программе реабилитации есть пункт об образовательной деятельности, но комиссии выносят вердикт «обучать дома или в спецучреждениях», даже не взглянув на ребенка. Сейчас мы ходим в обычный садик, нас ждут в хорошей школе, но для этого нужно было долбиться головой во все стены».

Ситуация должна радикально измениться уже с начала следующего года, когда Мосгордума примет так называемый закон об инклюзивном образовании в третьем чтении. Нормативный акт не имеет аналогов в России. Кредо документа – «не ребенок должен прогибаться под школу, а школа обязана стать гибкой». Родители смогут сами выбрать место учебы для малыша, разработать индивидуальный план занятий, и при желании посещать уроки вместе с ребенком. Правда, в учреждении таких детей должно быть не больше 10% и не более трех в одном классе, иначе школа начнет считаться коррекционной. Также закон предусматривает возможность обучения на дому – тогда родители получат денежную компенсацию. В любом случае решение, где учиться ребенку, будет принимать мама или папа, а не директор школы – за немотивированный отказ учреждению будет грозить крупный штраф.

Больше всего опасений у инициаторов законопроекта вызывало то, как здоровые школьники воспримут соседство с детьми-инвалидами. В ряде школ в этом году прошли «уроки доброты». Специалисты РООИ «Перспектива» Павел Обиух и Юлия Симонова устроили один из таких уроков в актовом зале ГОУ ЦО № 1429. Ученики 3 «Б» обсудили, почему вместо определений «слепой» и «глухой» стоит использовать «незрячий» и «неслышащий». Школьникам рассказали, что такое пандус и почему он нужен маломобильным гражданам, показали, как выглядит азбука Брайля. Ученики назвали профессии, для которых инвалидность – не помеха. «Спортсмен, переводчик, учитель, дирижер», – наперебой выкрикивали увлекшиеся уроком малыши. «Коляска не мешает мне путешествовать, встречаться с друзьями», – говорит Юлия Симонова. «А я, несмотря на то что потерял зрение, получаю второе высшее образование, работаю, хожу на футбол и дискотеки», – делится со школьниками Павел Обиух.

Но одних только «уроков доброты» недостаточно, отмечают эксперты. «При инклюзивном образовании существуют риски: для детей, родителей, учителей, – пояснила «НИ» директор школы № 518, где уже несколько лет работают экспериментальные инклюзивные классы, Ольга Боруцкая. – Ребенок должен «вестись» с детского сада, нельзя прийти в школу неадаптированным, тогда и малыш не вольется в коллектив, и коллектив не примет его».

Как ни странно, больше всего протестов введение инклюзивного образования вызвало у взрослых. По данным опроса, проведенного летом среди родителей, 80% мам и пап не хотели бы совместного обучения своих детей с ровесниками-инвалидами. 20% затруднились ответить. Сильнее всего возмущаются не родители, а педагоги. «Малыша-колясочника удалось устроить в детский сад только после доверительной беседы с администрацией, – признался на недавнем заседании Мосгордумы директор Института гуманитарных технологий при Московском городском психолого-педагогическом университете (МГППУ) Юрий Баусов. – Не сами малыши были против, а персонал, с ними пришлось беседовать, как с детьми малыми. И это с учетом того, что мальчик умненький и спокойный, у него был бы свой помощник, дополнительных усилий от нянечек и воспитателей не требовалось».

Но даже если поменять сознание общества удастся в короткие сроки, закон все равно нельзя будет реализовать в полной мере. По данным комиссии Мосгордумы по социальной политике и трудовым отношениям, 50% детей-инвалидов учатся в общеобразовательных школах, однако к их нуждам приспособлено не более 20% зданий. Кроме того, школы, решившиеся ввести инклюзивное образование, получают только моральное удовлетворение: такое образовательное учреждение финансируется так же, как и обычное, а учителя в инклюзивных школах не получают никаких надбавок. Понятно, что в такой ситуации очереди на курсы дефектологии из обычных педагогов не выстраиваются.