Posted 20 марта 2016,, 21:00
Published 20 марта 2016,, 21:00
Modified 8 марта, 03:12
Updated 8 марта, 03:12
Подмосковная Пальмира
«Назовите слово на букву М!», – просит учительница. «Мама!», – раздается из класса. Такую сцену легко представить в первом классе любой начальной школы. Но в этой аудитории за партами сидят взрослые мужчины, которые с усердием читают по слогам букварь: «Ма-ма, му-му, мы-мы».
В начале марта в Ногинске открылись курсы русского языка для сирийских беженцев. Сегодня на уроке семь человек, но всего на занятия записались около пятидесяти сирийцев, рассказывает преподаватель русского языка Ирина Гвоздева. «Очень интересно с ними общаться – у них другая культура, другой менталитет. Я им рассказываю о России, а они мне – о своей стране», – объясняет она.
Здесь, близ Ногинска, находятся фабрики, на которых в основном работают приезжие из Сирии. Многие тут же и живут, поэтому добираться до места занятий легко. Уроки и утром, и вечером: каждый из учеников приходит, когда ему удобнее. Некоторые стараются прийти сразу на все занятия – тем более они бесплатные.
Тема нынешнего урока – спряжение глаголов. «Я работаю, ты работаешь, он работает», – выводит на доске беженец из Алеппо, 27-летний Хасан. Он приехал в Россию четыре года назад и лучше всех в классе говорит по-русски. «Мой помощник – переводит товарищам домашнее задание!» – хвалит его Ирина Гвоздева.
В тетрадке у Хасана – аккуратные ряды букв, как в школьных прописях: он тренирует почерк. Молодой человек признается, что из устной речи пока ничего нового на уроках не узнал, но ходит на занятия, потому что больше говорить на русском языке ему негде. Живет он с земляками, работает – с ними же, а в супермаркете молча набирает товары в тележку и протягивает продавцу деньги. До этого Хасан не посещал курсы – он смотрел русские комедии и учил слова. «Я когда приехал, знал только одно слово: «Да». Потом у ребят поспрашивал. Потом – только телевизор», – рассказывает он. Тогда с местными жителями приходилось общаться на английском и французском – эти языки в Сирии учат в школах.
В Россию Хасан приехал после начала гражданской войны в Сирии. В Казани некоторое время жил его отец, а знакомые работали на текстильном заводе в Ногинске. Туда устроили и Хасана. Он работает по профессии, дизайнером: «Мне нитки разные приносят, а я рисую на компьютере».
Двоюродный брат Хасана, 26-летний Мохаммед, трудится на той же фабрике бригадиром. Он приехал из Алеппо два года назад, когда на улицах города уже были танки. А около девяти месяцев назад при бомбежке города едва не погибла его семья: мама, папа и две сестры с детьми. Они несколько часов провели под завалами, но в результате были спасены. «Это был худший день в моей жизни», – признается Мохаммед.
У отца Мохаммеда в Алеппо была своя фабрика. «Мы были чуть-чуть богаты», – рассказывает он. Сейчас – уже нет, потому что фабрику тоже разбомбили. Его семья живет в Латакии, родные не работают, и Мохаммед ежемесячно высылает им значительную часть зарплаты.
Получают сирийцы неплохие для Подмосковья деньги: от 70 тысяч до 80 тысяч рублей. Однако и работать приходится немало. На фабрике две смены – либо с восьми утра до восьми вечера, либо наоборот, а иногда вообще без выходных. «Для вас это ужасно, но мы, арабы, привыкли!» – смеются сирийцы.
Спрашиваю, хватает ли им времени и сил на развлечения. «Хожу в бассейн, в баню, но в основном – стараюсь отоспаться», – признается Мохаммед. На вопрос об алкогольных посиделках с друзьями только смеется: «Я не пью вина, кофе и чая, потому что это вредно, а я хочу быть здоровым и симпатичным». Чтобы потом на него заглядывались девушки, а пуще всего – невеста, которую ему по традиции выберет мама.
Повидав воочию гражданскую войну, Мохаммед хотел бы остаться в России, получить здесь гражданство. Потому и учит язык и уже сейчас знает его намного лучше своих коллег. Его земляк – тоже Мохаммед, лет примерно пятидесяти, может по-русски сказать только одно: «Россия и Сирия – друзья». Он тоже ходит на курсы по русскому языку и старается выучить новые сложные слова.
«Учится мало кто. У меня на работе из коллег двадцать человек вообще ни слова не знают и учить не хотят», – говорит Хасан. Его брат Мохаммед рассказывает, как помогает землякам: «Когда кто-то заболеет, иду с ним к врачу и перевожу».
Жители Ногинска, по словам ребят, довольно дружелюбно относятся к беженцам. Несмотря на это, Хасан, в отличие от брата, рассчитывает вернуться в Сирию. Правда, не так скоро, как на этом настаивает Федеральная миграционная служба. Недавно братьям вручили уведомление (на фото) о том, что их статус беженцев продлевать не будут – «в связи с устранением обстоятельств, послуживших основанием для предоставления временного убежища».
Заместитель председателя комитета помощи беженцам «Гражданское содействие» Елена Буртина указывает, что это стандартная формулировка, которую часто пишут на подобных справках, ничем ее не доказывая. Однако, подчеркивает правозащитница, Европейская конвенция о статусе беженцев запрещает высылать приезжих в ту страну, где им угрожает опасность. А Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев рекомендовало предоставлять убежище всем выходцам из Сирии, поскольку в этой стране идут боевые действия. «Депортация беженцев в Сирию стала бы прямым нарушением международных обязательств РФ», – говорит Елена Буртина.
Хасан и Мохаммед про Европейскую конвенцию не знают – просто хотят жить спокойно, без бомб и танковых ударов. «Мы же ничем не мешаем людям, не создаем неудобств. Может быть, те, которые пьют, мешают, а мы – нет. Мы сами себя обеспечиваем, квартиру снимаем. Пособий не просим, жилья не просим», – рассуждают братья. Уведомления из ФМС они оспаривают в суде.