Не по ребенку школа

Центр ранней помощи детям «Даунсайд-Ап» выглядит как ухоженный детский сад. Но детей нигде нет. «Это потому что у нас каникулы», – пояснила сотрудница центра Елена Любовина. На первом этаже висит карта России, европейская часть вся утыкана кнопками. «Более двух тысяч семей получают у нас психолого-педагогическую помощь. Иногородним мы даем бесплатные консультации. На детей заводится специальная карта и дается план, как родителям вести себя со своим ребенком. Для тех, кто живет в Москве, мы проводим занятия с понедельника по субботу. Эти занятия выглядят как игра. Но на самом деле дети репетируют школьные ситуации: жесткий график, выполнение заданий, счет, письмо, речь. Мы работаем с детьми от рождения до семи лет и готовим их к детскому саду и школе», – рассказывает г-жа Любовина.

Сотрудники центра объясняют, что не все дети с синдромом Дауна способны обучаться в обычных школах: часто этот синдром сопровождают различные патологии. Но есть и такие дети, глядя на которых не скажешь, что они отстают в развитии. В школе, правда, им все равно необходим тьютор – человек, сопровождающий ребенка во время пребывания в учебном заведении и помогающий выполнять задания на уроках. «Некоторые наши (выпускники. – «НИ») уже поступили в инклюзивные школы. Однако для полноценной интеграции в школе должны быть психолог и дефектолог, да и класс – не больше 25 человек. У нас уже был случай, когда родители нашей выпускницы вернулись из инклюзивной школы со слезами. Там не было ни специалистов, ни условий. В результате девочка, которая была готова к инклюзии, получила тяжелейшую травму», – говорит педагог центра Ирина Памфилова. По ее словам, ребенок с синдромом Дауна может «зацепиться» и благополучно учиться в обычной школе, но для этого нужно «благоприятное стечение обстоятельств».

Синдром родительских амбиций

Пока что детей с синдромом Дауна чаще ведут в коррекционные школы. В кабинет директора коррекционной школы №418 Юрия Евдокимова каждые несколько минут заглядывает мальчик и задает один и тот же вопрос: «Юрий Данилович, а можно уйти?» После очередного «визита» мальчика Юрий Данилович сетует: «Вот как такого в общеобразовательную школу, если его мать отправляла на три месяца в психиатрическую больницу, потому что он был невменяемый? А теперь он пришел к нам и не может с собой справиться».

По поводу инклюзивного образования Юрий Евдокимов категоричен: «Достойной замены системе коррекционных школ на данный момент нет. Средняя общеобразовательная школа комплектуется из детей по главному признаку – по состоянию интеллектуального развития. Если ребенок инвалид по зрению, опорно-двигательному аппарату, но с интеллектом нормы, то было бы замечательно, если бы он учился в общеобразовательной школе. Но при условии, что для него будут созданы все условия: от элементарного подъемника, лифта, туалета до морально-психологического климата. Учитель должен настроить класс так, чтобы на этого ребенка не обращали внимания».

Совместное обучение здоровых детей и детей с синдромом Дауна, по мнению директора, еще менее возможно: «Дети с легкой или средней степенью умственной отсталости никогда не освоят алгебру, физику, иностранные языки. Если школа примет таких детей, то ей придется работать по двум стандартам: ЕГЭ и аттестация детей с умственной отсталостью. Но это опять-таки создание коррекционных классов, от которых отказались почти все московские школы».

Кабинет школьного логопеда Татьяны Смирновой находится в другом конце длинного широкого коридора. Со своим директором логопед согласна: «Если ребенок будет одним из двадцати пяти учеников в классе, с ним на уроке будет сидеть тьютор, а классный руководитель сможет донести до двадцати одного ученика, как надо к нему относиться, то все равно останутся еще три, которые найдут способ его унизить». В это время в кабинет заводят второклассницу Сашу. У девочки синдром Дауна. Она застывает и молча смотрит на людей. Потом Татьяна Смирнова скажет, что Саша не разговаривает вообще.

В одном из классов возятся полтора десятка учеников под присмотром учительницы Татьяна Графской. «Если дети учатся в массовой школе, то это просто родители удовлетворяют свои амбиции. Если родители могут нанять ребенку частного дефектолога, логопеда, тренера по фитнесу, то тогда он может учиться в массовой школе. Но таких родителей единицы. Родители отталкиваются от своих амбиций, а не от особенностей ребенка. Если ребенок родился с умственной отсталостью, то никакие учителя и никакая инклюзия ее не ликвидирует», – утверждает учительница. Коррекционная школа ребенку-инвалиду, по мнению Графской, подходит больше: «У нас каждый учитель – дефектолог, дети прекрасно интегрируются в общество и, получив наш аттестат, продолжают обучение в колледжах».

С учительницей согласна бабушка Феди, пришедшая за внуком. Внук обучался в том самом центре «Даунсайд-Ап», а затем мальчика попытались устроить в обычный детский сад. «У нас была рекомендация «Даунсайд-Ап» и даже договоренность с директором. Видно, директрисе было неудобно «послать» нас сразу и поэтому сначала она отправила нас на комиссию», – рассказывает бабушка. По закону каждый ребенок с умственной отсталостью должен пройти психолого-медико-педагогическую комиссию, которая решит, можно ли ему учиться в обычной школе или ходить в обычный детский сад.

По словам бабушки, Федя ответил на все вопросы, но председатель комиссии сказала, что «на моей памяти нет и не будет, чтобы даунята ходили в детские сады в моем районе». После чего Федя в обычный детский сад все-таки пошел. Но не в Новогиреево, где живет их семья, а в Марьино. «Директор сама пришла в «Даунсайд-Ап» и сказала, что хочет взять таких детей в обычный садик», – рассказывает бабушка. В детском саду мальчику было хорошо, но в обычную школу отправить Федю не решились: «Такие дети очень ранимы, не умеют притворяться, а в школах очень много агрессии. К тому же в классах было слишком много учеников – 30 и больше».

«Ребенок был забитый, затертый»

Школа №1381 «Ковчег» называет себя первой российской школой, в которой начали преподавать инклюзивное образование. Здание из красного кирпича напоминает частный дом. Внутри уютно, как дома. По словам директора Романа Реуэля, дети с физическими и умственными недостатками могут не только учиться в общеобразовательной школе, но и дружить с обычными детьми, ходить вместе в походы, а по окончании школы получить полноценный диплом о среднем образовании.

На первом этаже, устроившись на мягких диванах, сидят мамы и бабушки – ждут, когда их особенные дети закончат учиться и пойдут с ними домой. Одна из женщин, представившаяся Ларисой, рассказывает: «Нам диагноз поставили в четыре года – аутизм. В детском саду нам посоветовали посещать коррекционный класс. Мы посещали, и к семи годам сын уже считал и писал. Но когда мы пошли в школу, 31 августа нас поставили в известность, что не набрали коррекционный класс, и мы пошли в обычный. В начальной школе он учился в классе из 26 человек. Там ребенок был забитый, затертый. А сейчас он говорит, занимается музыкой, играет на двух инструментах».

Бабушка, представившаяся Светланой, пришла за внуком, который учится в седьмом классе. «В четыре года ему поставили диагноз аутизм, потом – шизофрения. Мы учились в другой общеобразовательной школе. Очень трудно было учиться. Дети были жестокие. Оттуда нас отправили в школу восьмого вида (для умственно отсталых детей. – «НИ»). То, что мы попали сюда, – подарок судьбы», – говорит Светлана. Хотя признается, что ее внук учится хоть и в обычной школе, но «по индивидуальной общеобразовательной программе».

В коридоре другой инклюзивной школы №1447 очень шумно. Полчища детей плюхаются на большие черные диваны перед раздевалкой. Среди них заметны те, кто явно имеет синдром Дауна. Однако чувствуют себя эти дети, если смотреть со стороны, вполне комфортно. Специалист по лечебной физкультуре Дмитрий Коршунов говорит, что в школе учатся около тридцати детей с разными отклонениями. Учатся по своему, особому расписанию. С ними занимаются тьюторы из числа родителей и сотрудников школы, а также психологи и логопеды. По словам Коршунова, нагрузку в школе нужно дозировать: «Ребенок с умственной отсталостью может числиться в шестом классе, но, по сути, не участвовать ни в образовательном процессе, ни в инклюзии. Не нужно пытаться уровнять умственного отсталого ребенка с нормой».

В школьном дворе хохочут две девочки. На вопрос, есть ли в их классе ученики «с особенностями», девочки, оказавшиеся шестиклассницами, отвечают: да, учится с ними такой мальчик. Возле девочек собираются их одноклассники. «Я с ним дружу», – вступает в разговор один из мальчиков. И добавляет: «Со мной в школе никто особо не дружил. И с ним тоже. Вот мы и подружились».

ДЕТИ-ИНВАЛИДЫ БОЯТСЯ ПОСТУПАТЬ В ВУЗЫ