Posted 19 ноября 2013,, 20:00

Published 19 ноября 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 04:32

Updated 8 марта, 04:32

До последнего правозащитника

19 ноября 2013, 20:00
В понедельник в России начал работу третий состав Общественных наблюдательных комиссий (ОНК) в местах лишения свободы. Московскую ОНК возглавил лидер общественной организации «Офицеры России» Антон Цветков, который сместил с этого поста правозащитника Валерия Борщева. На днях же правозащитная ассоциация «Агора» предста

Как отмечают правозащитники в докладе, опубликованном на сайте «Агоры», с этого года региональные ОНК могут состоять максимум из 40 членов (ранее их могло быть не более 20). При этом максимально укомплектованы оказались только ОНК Москвы и Санкт-Петербурга, а в девяти региональных комиссиях насчитывается от четырех до шести членов. «Увеличение максимального количества членов ОНК делалось исключительно под ОНК столиц России и, безусловно, с целью влияния на них. Например, в третьем составе ОНК Москвы оказались 23 человека, так или иначе близких к Антону Цветкову», – пишут авторы доклада, имея в виду новоиспеченного главу столичной ОНК – бывшего сотрудника ФСБ, а ныне руководителя организации «Офицеры России». Из списка же уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина, в котором значилось больше 20 фамилий, в комиссию прошли лишь 17 членов, включая прежнего главу ОНК Валерия Борщева.

Последние в понедельник выразили протест против формы голосования за кандидатуру главы ОНК – оно, вопреки традиции, было не закрытым, а открытым. Позднее г-н Борщев заявил, что отныне «комиссия работать не сможет, она недееспособна». По сведениям Валерия Борщева, г-н Цветков собирается принять новый регламент работы ОНК, в котором ее членам могут запретить посещать московские СИЗО без согласования с председателем ОНК, что «парализует работу ОНК». Впрочем, пока Цветков заявил, что примет за основу прежний регламент.

Выборы в третий состав ОНК проходили очень непрозрачно, пишут юристы «Агоры» в своем докладе. Так, Совет Общественной палаты отбирал кандидатов «по отфильтрованному некоей рабочей группой по неким никому не известным критериям списку, в который не попала существенная доля опытных и независимых гражданских активистов».

Также аналитики наблюдают тенденцию к «максимальному сужению критериев для тех, кто может выдвигать кандидатов»: по закону «Об общественном контроле» правом выдвижения представителя в ОНК обладают только общественные объединения, которых «меньше половины из числа всех НКО России». Эти объединения должны проработать не менее пяти лет, иметь в уставе формулировку «Защита прав и свобод человека» и быть региональными, межрегиональными или общероссийскими, а вот местными они быть не могут. Эти юридические нюансы, в частности, лишают права членства в ОНК, например, сотрудников фонда «Общественный вердикт», Забайкальского и Казанского правозащитных центров.

Те, кто имеет право попасть в комиссию, рискуют получить отказ по надуманному поводу. Самым распространенным поводом в этом году стало абсурдное требование предоставить в общественную палату копию выписки из ЕГРЮЛ, а не оригинал. «Уникальный случай, когда копия имеет большее значение, чем оригинал. Таким образом, за бортом ОНК оказались десятки человек», – пишут юристы «Агоры».

С теми, кому пройти в ОНК все же удалось, борются не менее разнообразно. Внутренние регламенты региональных НКО часто гораздо жестче, чем требования закона «Об общественном контроле». Так, в Марий Эл, согласно регламенту, председатель ОНК должен был уведомлять ФСИН и МВД о начале проверки их учреждений за несколько дней. «Председатель ОНК подписал соглашение с министром внутренних дел о календарном плане посещений членами ОНК мест принудительного содержания. Этим документом он свел на нет весь общественный контроль», – цитируется в докладе правозащитник Сергей Подузов. Такая же ситуация складывалась и в Забайкалье. «Вопреки закону ужесточался порядок входа в колонии. Нужно уведомлять председателя ОНК, он должен уведомлять начальника отдела. Терялась внезапность проверок», – рассказывает в докладе директор Забайкальского правозащитного центра Виталий Черкасов.

Правозащитники фиксируют и случаи прямых угроз, фальсификации административных дел, вызовов в прокуратуру, обысков. Так, члена татарстанской ОНК Владимира Рубашного сначала пытались осудить за два неповиновения законным требованиям сотрудника уголовно-исполнительной системы и «попытку передачи запрещенных предметов» осужденным, затем оперуполномоченный одной из колоний Казани разгласил сведения о частной жизни г-на Рубашного и пытался распространять о нем ложную информацию. А в августе 2012 года неизвестные разбили машину Рубашного, не похитив никаких ценных вещей из салона.

«Как только институт общественного контроля за местами принудительного содержания в нескольких регионах страны сформировался как эффективный инструмент защиты прав человека, по нему был нанесен сокрушительный удар со стороны силовиков», – заключают авторы доклада. По их словам, в результате подрыва эффективности ОНК «во многих регионах России решения о том, кто будет осуществлять общественный контроль над деятельностью силовиков, принимают сами силовики». Такова, по их словам, ОНК Мордовии, председатель которой Геннадий Морозов «в течение всего 2013 года фактически играл роль пресс-секретаря ГУФСИН РФ по Мордовии, последовательно отстаивая интересы ведомства в конфликте с участницей панк-группы Pussy Riot Надеждой Толоконниковой».

"