Posted 19 августа 2003,, 20:00

Published 19 августа 2003,, 20:00

Modified 8 марта, 09:49

Updated 8 марта, 09:49

«Мы не воевали, а мстили»

«Мы не воевали, а мстили»

19 августа 2003, 20:00
Будущая профессиональная армия глазами бывшего контрактника

В конце сентября в Пскове завершится эксперимент по переводу 76-й воздушно-десантной дивизии на контрактную основу. Это будет первым этапом перевода Российской армии на профессиональную основу. О собственном опыте службы в шинели контрактника «Новым Известиям» рассказал Алексей Колесников, аспирант МГУ

«На войну я попал со студенческой скамьи, с истфака МГУ. В январе 95-го увидел по телевизору изувеченные трупы русских солдат на улицах Грозного и радостных моджахедов, пляшущих свой дикий танец войны. Тогда-то и побежал подавать рапорт в Чечню».

Мой собеседник Алексей Колесников взял академотпуск и завербовался в родной 276-й Екатеринбургский мотострелковый полк, в котором служил срочную. Он влился в пеструю толпу парней самых разных национальностей – контрактниками Российской армии вместе с ним стали татары и украинцы, башкиры и грузины. Новые сослуживцы были немало удивлены, когда узнали, что Алексей испанец. Самый натуральный, по паспорту.

«Прилетели мы в Моздок. Мы – это 23 добровольца-контрактника из Екатеринбурга. Я – старший команды, в которой «ребята» по 30 – 40 лет, а самому взрослому вообще 47. Почти все с боевым опытом. Главным образом, конечно, «афганцы». Но были и другие: «абхазцы», «карабахцы», «ошцы». У некоторых это не вторая, а третья, четвертая или даже пятая война. Мне же было всего 23, я молод и беззаботен, и это моя первая война.

Поблизости, на «взлетке» военного аэродрома, столпились лейтенанты-«пиджаки». Так прозвали призванных на два года в армию выпускников гражданских вузов – сказывалась нехватка кадровых офицеров уровня командир взвода–роты. К тому же именно эта категория офицеров составляла подавляющую долю потерь в чеченской войне. А значит, нужны были все новые и новые люди. Пока вновь прибывшие лейтенанты переминались с ноги на ногу, контрактники принялись выгружать из Ан-12 ящики со снарядами. Последним «выгрузили» готового в стельку немолодого капитана-медика. Доктора бережно уложили на штабель со снарядами и оставили отдыхать.

Вскоре подкатил замызганный «уазик», из которого гурьбой высыпали полковники. Объявили, что Чечня – это зона вооруженного конфликта, где могут и убить. Алексей при воспоминании об этом фыркнул: а то мы об этом не знали. Предложили выйти из строя тем, кто не согласен воевать. Никто не шелохнулся. Да и грех нам поворачивать назад, когда в Грозном 18-летние пацаны сражаются. Стыдно как-то стало».

Первым «боевым» заданием команды Алексея стала разгрузка Ми-26 с «грузом-200». «Не знаю, кто придумал красивую сказку о «цинковых гробах», – говорит Алексей. – Убитые были завернуты в шинели, плащ-палатки, одеяла и просто куски брезента. Многие изуродованы, а некоторые как будто уснули. Это были первые увиденные им трупы. Тела выкладывали в кузове «КаМАЗа». Последним из вертолета вылез худющий солдатик в грязной шинели и с рукой на перевязи. Он глядел вокруг безумными глазами и, кажется, не верил своему спасению.

Грозный к нашему приезду был уже взят теми самыми 18-летними оболтусами, которым мы приехали помогать. Поселились в доме, где хозяином был чеченец – Рамзан. Каждый день он привозил солдатам свежие лепешки, молоко, чай, сахар. Было подозрение, что он «стучит» боевикам.

Однажды приехал особист (сотрудник военной контрразведки) из полка и увез Рамзана в фильтрационный пункт. Там его всю ночь били омоновцы, а наутро за ним поехал наш ротный. Забрал, сказал, что это «хороший чечен». Наш доктор его потом лечил…».

Своего ротного Алексей знал еще до войны: выпускник Ташкентского ВОКУ. Ребята его любили и уважали за смелость. Солдаты расшибались в лепешку, выполняя его команды: не страха ради, а исключительно из желания заслужить его одобрение.

Математика войны: в процентном соотношении офицеров погибало больше, чем солдат. На их место назначали контрактников. Вскоре и Алексей стал командиром взвода, с позывным «Испанец».

«Из нашей команды добровольцев в роту попали Юра «Клоп» и Дима «Терминатор». «Клоп» – снайпер, воевал в Афгане и участвовал в ошском конфликте. Позывной он получил за свой рост – чуть выше СВД (снайперская винтовка Драгунова). В июне 95-го он погиб под Шали. Дима «Терминатор» – пулеметчик, в руках которого ПК (пулемет Калашникова) выглядел игрушкой. У него это уже четвертая война. С «Клопом» они были друзья с детства и соседи по подъезду. После гибели Юры он остался мстить».

По словам Алексея, скоро все они превратились в диких, опасных зверей:

«Мы не воевали – мы мстили и пытались выжить, чтобы мстить.

Это чувство мести было доминирующим не только в сознании контрактников. Об этом говорили и солдаты-срочники, и офицеры».

Во время нашей беседы Алексей ни разу не сказал о своей зарплате или о положенных льготах. Наверное, потому, что и сам вопрос, почему пошел воевать, звучал риторически. «Моя страна всегда права, потому что это моя страна», – ответил испанец. После окончания срока контракта Алексей не остался в армии. Получил боевые награды и вернулся домой. Окончил МГУ, а затем получил и второе образование – юридическое. Сейчас он пишет кандидатскую диссертацию.

«Я хотел остаться в армии. Мне даже предлагали лейтенантские погоны. Однако через некоторое время я понял всю бесперспективность армейского бытия и уволился. Но если нужно будет, опять пойду воевать».

"