Posted 19 мая 2004,, 20:00

Published 19 мая 2004,, 20:00

Modified 8 марта, 09:46

Updated 8 марта, 09:46

Срок для офицера ФСБ

Срок для офицера ФСБ

19 мая 2004, 20:00
Вчера Московский окружной военный суд огласил приговор адвокату Михаилу Трепашкину. Он получил 4 года колонии-поселения за разглашение гостайны и незаконное хранение боеприпасов. Трепашкин утверждает, дело против него «заказали», а сам он политический заключенный.

До вчерашнего дня все слушания по делу Трепашкина проходили в закрытом режиме, но судья все-таки разрешил журналистам присутствовать на оглашении приговора. Поэтому зал №3 Московского окружного военного суда был забит до отказа телевизионщиками, газетчиками и радиожурналистами. Операторы и фотографы чуть не подрались за место около клетки, в которой сидел обвиняемый. Судебные работники даже вынесли из зала одну скамейку, чтобы было хоть чуть-чуть просторней.

Ровно в 15.00 конвой ввел Михаила Трепашкина. Весь съежившийся, рассеянный бегающий взгляд, бледное лицо, немного дрожащие руки. Таким он вышел на решающее заседание. Воспользовавшись тем, что судья задерживался, журналисты стали атаковать Трепашкина вопросами, на которые он отвечал явно неохотно. Он успел сказать, что его дело политическое, а обвинение было создано искусственно по чьему-то заказу. «С юридической точки зрения обвинение не выдерживает никакой критики», – заявил он. Трепашкин также сообщил, что не жалеет, что не покинул Россию, хотя у него была такая возможность.

Практически перед самым началом заседания в зал протиснулась жена Трепашкина – Татьяна. Она прошла тихо и незаметно и встала в самом углу так, что ее не мог видеть ни судья, ни муж. Она старалась выглядеть уверенной в себе, но во время чтения приговора силы покинули ее, и она бессильно опустилась на стул.

Затем вошел судья, полковник юстиции Сергей Седов. Он стал зачитывать приговор. Михаил Трепашкин был признан виновным в нарушении статьи 283 УК РФ («разглашение гостайны без признаков госизмены»), нарушении ч. 1 статьи 222 УК РФ («незаконное хранение боеприпасов») и приговорен к четырем годам колонии-поселения. Обвинение также требовало признать Трепашкина виновным в нарушении ч. 3 статьи 285 УК РФ («злоупотребление служебными полномочиями»). Однако суд переквалифицировал действия подсудимого на 1-ю часть этой же статьи и прекратил дело за истечением срока давности. Ранее гособвинитель требовал для Трепашкина пять лет колонии. Однако после вынесения приговора он сказал, что «уважает решение суда, и быстро удалился.

«Это решение суда ставит на место всех сотрудников ФСБ, у которых есть какие-то иллюзии на справедливое расследование. Приговор мягче, чем мы ожидали, хотя должен вам признаться, что мой подзащитный еще два месяца тому назад сообщил, что оперуполномоченный изолятора сказал ему: «Не волнуйся, там уже все решено – тебе четыре года поселения дадут». Сегодня я еще раз убедился, что все заранее было решено, – сказал адвокат Трепашкина Валерий Глушенков. – Хотите верьте, хотите нет».

Защита бывшего сотрудника ФСБ продолжает настаивать на его невиновности. «Будем обжаловать приговор в военной коллегии Верховного суда России, – сказал Глушенков. – Мы довольны тем, что 285-я статья отпала. Ну а остальные статьи – легче».

Главная военная прокуратура возбудила уголовное дело против Михаила Трепашкина в мае 2002 года после проведенного обыска у него дома. Тогда следователи нашли 26 разнокалиберных патронов, в том числе один охотничий. Ему было предъявлено обвинение по статье 222 УК РФ. Кроме боеприпасов, следователи обнаружили следственные материалы КГБ СССР, Министерства безопасности РФ, ФСК и ФСБ как в письменной форме, так и на дискетах и в компьютере. Трепашкин получил их во время работы в органах госбезопасности с 1984 по 1997 год. Экспертиза признала секретными около 30 документов, в частности протоколы следственных действий по делам 1997 года, расследованием которых занимался Трепашкин. После этого ему было предъявлено обвинение по части 3 статьи 285 УК РФ. Тогда с него была взята подписка о невыезде. В октябре 2002-го к делу добавился эпизод о разглашении гостайны. Следствие утверждает, что, не имея на то веских причин, Трепашкин передал полковнику ФСБ Виктору Шебалину, который после увольнения из органов госбезопасности стал сотрудничать с ними внештатно, ряд документов, содержащих гостайну. Однако, по словам адвоката Трепашкина, это была справка, лично подготовленная Трепашкиным на одного из террористов, которая должна была дойти при помощи Шебалина до Управления собственной безопасности ФСБ. Защита и друзья Трепашкина утверждают, что его преследование объясняется исключительно политическими мотивами. Он входил в Общественную комиссию по расследованию взрывов домов в Москве и Волгодонске, активно выступал против действующей власти. Накануне ареста он утверждал, что к этим терактам причастны действующие сотрудники ФСБ.

Впрочем, судебное преследование Трепашкина на этом не заканчивается. 2 июня его ждет еще одно разбирательство. Осенью прошлого города в Подмосковье в салоне его машины милиционеры нашли пистолет, однако сам Трепашкин утверждает, что оружие ему подбросили.

«Этот приговор вполне можно было предугадать, – заявил вчера «НИ» Александр Литвиненко, бывший сотрудник ФСБ, друг Михаила Трепашкина. – Я так и знал, что Михаила Трепашкина отправят в ссылку. А именно это и подразумевает под собой решение суда. Нет сомнений в том, что Трепашкин – политический заключенный. Еще в давние времена политических зеков отправляли в ссылку. Сейчас все возвращается».



ТАТЬЯНА ТРЕПАШКИНА: «Мужу нравится до всего докапываться»

– На какой исход суда вы надеялись? – Я рассчитывала, что хоть условно дадут, но выпустят. Такого решения я, конечно, не ожидала. – В зале суда были друзья Михаила? – Да были, но я их не очень хорошо знаю. Вообще, когда он ушел из ФСБ, знакомых намного меньше стало. – Ему нравилось работать в ФСБ? – Не работал бы, если бы не нравилось. Мне кажется, ему нравится везде до всего докапываться. Любит он во всем разбираться, возиться. – Кем он стал после увольнения из ФСБ? – Адвокатом по гражданским и уголовным делам. Отличным адвокатом. – О чем вы разговаривали с мужем на свиданиях? – И о деле, и о детях, об условиях его содержания. Обо всем, что на свободе делается. – На что он жаловался? – Глаза у него очень устают, потому что он там очень много пишет, усталые красные глаза. А еще он сказал, что на пальце даже мозоль натер ручкой. – А что он пишет? – По своему делу что-то. – А книгу написать не хочет? – Не спрашивала. Раньше у него всегда была такая мысль написать, но когда он осуществит ее, я не знаю.