Директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова

– Галина Юрьевна, как вы оцениваете нынешнее положение российских СМИ?

– Я согласна с тем, что ситуация существенно ухудшилась, причем это связано не столько с прессой, сколько с информационной средой в целом. Здесь и ограничения, связанные с Интернетом. То есть масса факторов, которые ухудшают положение.

– А где журналистам работать сложнее – в центре или в регионах?

– Проводить ватерлинию между региональной и федеральной прессой, наверное, было бы неправильно. Печатное или интернет-издание, вещающая редакция больше зависят не от географического положения, а от того, в какой среде работают, кто является учредителем. Кроме того, о независимости, по-моему, сейчас говорить вообще не приходится. Здесь, скорее, надо отталкиваться от того, в какой степени учредитель зависит от местных властей и какого рода ограничительное законодательство налагается на тот или иной вид СМИ. Сейчас, с одной стороны, интернет-изданиям проще работать, чем печатным, но они являются основным предметом ограничений и интересов со стороны контролирующих органов. Региональные СМИ отличаются, пожалуй, только тем, что в регионах больше печатной прессы районного масштаба. Но они так давно зависимы от государства, что в этой части медиа-пространства мало что меняется. Все наиболее активные битвы происходят на территории крупных независимых печатных изданий или в Интернете.

– Какие механизмы давления на прессу «популярны» у чиновников?

– Думаю, слово «давление» следуют заменить на слово «контроль», поскольку сейчас это более реальный механизм влияния на прессу. В регионах это, безусловно, госконтракты на освещение деятельности государственных муниципальных органов власти. Это, конечно, сильно влияет на контент. Этой формой контроля покрыта практически вся районная пресса, все государственные региональные издания, в том числе сетевые, которые так или иначе зависят от местных властей. К большому сожалению, рынок перенасыщен, количество СМИ явно превышает возможности рекламного рынка, поэтому даже независимые издания, учредителями которых не является государство, все равно пытаются эти государственные контракты получить. И тем самым надевают на себя хомут, соглашаются на определенные самоограничения, касающиеся того, что и про кого писать, и так далее. Это распространенный и, к сожалению, эффективный способ контроля, влияния на контент. Хотя с точки зрения закона все хорошо, сказать о наличии цензуры нельзя. Это абсолютно добровольно возложенное на себя бремя.

Что касается вариантов контроля за интернет-контентом, то здесь используются функции Роскомнадзора, плюс достаточно высокий процент санкций, связанных с экстремизмом. Причем я не могу сказать, что количество публикаций, которые носят явно экстремистский характер, увеличилось. Просто уровень контроля возрос, а применение законодательства, связанного с экстремизмом, во многом произвольное.

– Можно ли говорить, что еще одним рычагом влияния на СМИ является уличение его в сотрудничестве с организациями, признанными «иностранными агентами»? Например, если такие НКО дают деньги оппозиционным изданиям.

– Пока СМИ только должны сообщать о получении такого рода средств в Роскомнадзор. То есть ставить контролирующий орган в известность о том, что появилось финансирование либо иностранное, либо от некоммерческой организации, признанной «иностранным агентом». Однако за таким информированием как следствие идет более тщательный контроль. А дальше можно только фантазировать, до какой степени фантазия наших законодателей пойдет дальше с целью ограничить работу и НКО, признанных «иностранными агентами», и СМИ, которые с ними сотрудничают.

– На ваш взгляд, почему сложилась такая ситуация, что на СМИ оказывают влияние не только представители власти, но и бизнесмены, и религиозные деятели, из-за чего складывается впечатление повсеместного давления?

– Это не всегда является очевидным. Крупный бизнес заинтересован в том, чтобы про него красиво писали. И раньше СМИ были достаточно лакомым куском с точки зрения бизнес-проектов. Мало того, что у тебя собственное крутое СМИ, приносящее доход, так про тебя еще хорошо пишут. Сейчас, вероятно, хорошие доходы приносят разве что развлекательные, глянцевые издания, а вот делать бизнес в медиа-сфере в области общественно-политических изданий, по-моему, становится в последнее время все сложнее, особенно в Интернете. А влиять на СМИ бизнесменам, которые не являются собственниками, довольно сложно, поскольку сами СМИ не готовы «продаваться». Очень многое зависит от того, что это за СМИ, в каком регионе оно выходит, какой тематики придерживается, кто хозяин и учредитель. Но в целом уровень контроля и давления на СМИ растет. Все, кто имеет возможность в этом контроле как-то поучаствовать, с большим удовольствием это делают.

– К чему может привести закручивание гаек в медиа-сфере?

– На мой взгляд, на районную прессу это никак не повлияет. Она и так зависимая, поэтому в любом случае будет подстраиваться под существующие условия. У них и так уровень зависимости максимальный, а независимости – минимальный, поэтому ни о какой свободе печати речи не идет. А в более свободолюбивой части информационной среды закручивание гаек может привести к тому, что уровень свободного творческого духа, который пока есть у журналистов, рано или поздно просто выродится. Уже сейчас пришло новое поколение журналистов, которые не настолько свободны (и для них это норма), потому что они пришли в эту сферу уже на уровне закрученных гаек. Трудно сказать, до какой степени журналисты будут готовы отстаивать свое право на свободную профессию. Кроме того, надо понимать, что, к сожалению, российское медиа-сообщество очень разрозненное. Поэтому тут все будет зависеть от сферы деятельности. Кто-то будет протестовать против закручивания гаек, а кто-то – сидеть тихо и не высовываться. Примерно такую картину мы можем наблюдать уже сейчас.