Крымничей

Во-вторых, после подъема в гору на остановке «Кутузовский фонтан» наш экскурсовод (да-да, некоторые первые троллейбусы на этом маршруте были с бесплатными гидами!) рассказал историю, поразившую меня на всю жизнь. История была про ранения легендарного Кутузова. Оказалось, что рядом с этой остановкой 23 июля 1774 года 29-летний подполковник Михаил Кутузов с трехтысячным русским войском обратил в бегство 25 тысяч турок. При этом российский военачальник был тяжело ранен: пуля вошла в левый висок и вышла у правого глаза. Гренадеры отнесли командира к ближайшему источнику и промыли рану. На глазах солдат произошло чудо: кровотечение остановилось, и рана затянулась.

Но самое удивительное в этой легенде было то, что через 14 лет при осаде Очакова Михаил Илларионович вновь получил турецкую пулю в левый висок, вышедшую опять же через правый глаз. Крымского источника поблизости уже не было, поэтому заговоренный полководец выжил, но правый глаз стал видеть хуже левого. Многие пассажиры остались на этой остановке до следующего троллейбуса, чтобы без суеты испить водицы из целебного Кутузовского фонтана...

Спустя три десятилетия – уже в январе 1992 года – я приехал в Крым, в город Севастополь, уже не на отдых, а на работу. Как журналист. После развала СССР и учреждения СНГ «верхам» было не до проблем полуострова и Черноморского флота. Чей станет Крым и флот – до этих «мелочей» руки у политиков не доходили. Шутка ли! Дела были более масштабные и крутые – разваливали советскую империю, делили кресла, портфели и «имперское» наследство!

«Ничейность» Крыма и Севастополя просто поражала. Символом заброшенности города русской славы стали для меня руины гигантского монумента «Солдату и Матросу» на мысе Хрустальном. 12 января 1992 года мемориальный комплекс защитникам Севастополя в Великой Отечественной войне, входивший в число самых больших изваяний бывшего СССР, представлял собой гигантскую голову солдата, отдельно лежавшую у ног чудом уцелевшего матроса. С другой стороны постамента были сложены кисти рук солдата и другие фрагменты бойца. Здание недостроенного музея в основании 40-метрового «Солдата и Матроса» продали на аукционе примерно за 50 долларов в том же году, но ветераны-севастопольцы отстояли комплекс, и результаты торгов были аннулированы.

13 января 1992 года я оказался в центре Севастополя на площади Нахимова. Мне показалось, что по всему городу с утра до вечера непрерывно маршировали колонны матросов в черных шинелях, а все местные жители были участниками многочисленных митингов и одиночных пикетов в поддержку Черноморского флота. Период общей политической и экономической неопределенности, последовавший за развалом Союза, чувствовался на каждом углу города. Тем более что Черноморский флот находился в составе уже существовавших Объединенных вооруженных сил Содружества Независимых Государств и был частью ВМФ СНГ.

То, что я видел на улицах Севастополя в те январские дни, вошло в историю как Третья оборона Севастополя – борьба за Черноморский флот и его главную базу.

5 мая 1992 года Верховный Совет Автономной Республики Крым принял «Акт о провозглашении государственной самостоятельности Республики Крым», а на следующий день – Конституцию Республики Крым и ввел должность президента АРК. По воспоминаниям экс-главы Украины Леонида Кравчука, официальный Киев на тот момент реально рассматривал возможность войны с Республикой Крым!

В воздухе запахло боевыми действиями, и 6 мая 1992 года я рванул в Симферополь по заданию «Огонька», где работал фоторепортером. На месте, как и всегда, политические проблемы полуострова выглядели довольно безобидно. Каждый житель Симферополя мог свободно, без риска для жизни, поторчать у Верховного Совета на бесконечных ежедневных митингах. Демонстрантами были обычные люди, труженики местных предприятий, в руках которых самый грозный плакат выглядел как перечеркнутая жирная цифра «1954» – год передачи Крымской области из состава РСФСР в состав УССР.

Воспользовавшись затишьем, я сел в любимый чешский троллейбус и неторопливо двинулся по местам своего счастливого детства – в Ялту – поснимать в неспокойной самостоятельной республике открытие курортного сезона. Купонов-карбованцев, введенных в оборот лишь 10 января 1992 года, у меня не было, но оказалось, что в Крыму они были и не очень востребованы. Только раз в ялтинском государственном продуктовом магазине мне пришлось их раздобыть у входа, чтобы оплатить бутылку сухого вина «Массандра мадера крымская».

Руины и общая запущенность сопровождали меня повсюду. Моя любимая колоннада в Алуште выглядела также довольно жалко, так как третий год была на капитальном ремонте. Золотых букв на фронтоне с обещанием гарантированного отдыха уже не было. А на морском побережье в Ялте всевозможные скульптурные композиции, украшавшие советские пляжи, настолько разрушились, что были опутаны рыбацкими сетями, чтобы их не унесло в море при шторме.

Зато в крымских отелях я впервые (!) обнаружил свободное поселение граждан без всякого предварительного бронирования номеров. Ялтинские гостиницы стали настолько свободными от постояльцев, что начали даже закрываться в конце мая, не дождавшись разгара сезона. Совсем уже богатые «дикари» могли запросто селиться в недоступном прежде отеле «Ялта» со шведским столом.

Почти в каждой ялтинской гостинице я натыкался на загадочные вывески «Службы внимания» и на таблички внутреннего распорядка проживания, обязательного для выполнения. Благодаря рынку в этих все еще советских гостиницах при поселении перестали требовать штамп о регистрации брака! Долгожданная небдительность администраторов отелей превратилась даже в навязчивый вид сервиса. «Живите, как хотите, – сказали мне в «Службе внимания», – только платите!» Именно в Крыму я и понял, что Советский Союз рухнул окончательно.