Затяжной плен

Урсула родилась в 1931 году в немецком городе Свинемюнде. Родители умерли рано, и детство девочка провела у бабушки на острове Хиддензее, рядом с Польшей. После войны остров попал в зону оккупации советских войск, а потом вошел в состав ГДР. По приказу советского коменданта 14-летняя Урсула работала на разборе городских руин.

Однажды ее арестовал военный патруль, доставил в комендатуру, оттуда в специальный лагерь. По ее словам, там немцев, поляков и литовцев по 5 часов в день учили русскому языку и заставляли чистить помещения, не отпуская домой. Урсула трижды пыталась убежать, но ее всякий раз возвращали. «Меня заставляли отказаться от своего настоящего имени, говорили, что я должна себя называть Мария Мироновна Макарова, часто били, – рассказала «Новым Известиям» Урсула Россмайзель. – Однажды советский офицер меня предупредил: если не соглашусь стать Макаровой, он меня убьет. И тогда я согласилась».

Под этим именем девушку привезли в Гродно. Там почти год продержали в фильтрационном лагере и отправили на работы – в основном это были стройки.

Потом Урсула жила в Риге, Архангельской области, Ленинграде, Караганде и Душанбе.

Советская бюрократическая система издевалась над ней как могла. Урсула считает, что у нее было бы меньше проблем, если бы она приняла советское или российское гражданство. Но на это она не пошла. «Я немка и не могу стать русской, ни за что», – считает Урсула. Но в СССР она вышла замуж, родила детей. Однако из-за отсутствия советского паспорта детей не брали в детский сад, а ей не заводили трудовую книжку.

Только в 1956 году Урсула решилась установить контакты с родственниками в Германии. Едва отправила письмо, как ее вызвали в милицию. Там она призналась, что на самом деле ее фамилия Россмайзель. За допросом подглядывала дочь Светлана. Когда мать стали бить, она закричала. На шум сбежались офицеры из других кабинетов, разобрались и вернули Урсуле настоящее имя.

Когда связь с родственниками установилась, те стали присылать в Душанбе, куда перебралась с детьми Урсула, посылки с детской одеждой. «Органы» посоветовали отказаться от «подачек». Но это было хорошее подспорье семье – часть вещей продавали и на вырученные деньги жили.

В 1970 году она специально поехала в Москву и получила паспорт гражданина ГДР. Казалось, путь на родину открыт. Но в МИД напомнили, что шестеро детей записаны на ее гражданского мужа, поэтому требуется его согласие на вывоз детей за границу. Урсула оказалась перед выбором – одной уехать в Германию или остаться с детьми в Душанбе. Она решила, что нельзя оставлять детей на мужа-алкоголика, и вернулась в Таджикистан.

В 1975 году ее племянница собралась приехать на медицинский форум в Москву. Заранее прислала телеграмму – встретимся в столице. Бдительные связисты принесли телеграмму, когда конгресс закончился и все гости разъехались. Тогда немецкие родственники решили сами приехать к Урсуле в Душанбе. Требовалось подписать приглашение в ОВИРе. Первый раз отказали – мол, у вас подъезд грязный, неудобно перед иностранцами. Всем домом покрасили подъезд, навели порядок во дворе. Тогда сказали, что рядом стоит подсобное хозяйство со свиньями, негоже немцам на них смотреть. В общем, разрешение так и не подписали. С тех пор, когда Урсуле предлагали получить советское гражданство, она отказывалась.

В 1992 году, когда в Таджикистане начались беспорядки, Урсула переехала к детям в Находку. В 1994 году она пришла в ОВИР в очередной раз получить документы на выезд. Там посмотрели на просроченный вид на жительство, выданный в Душанбе, и пригрозили депортацией в Таджикистан.

С 1994 года, когда исполнилось 63 года, Урсула Россмайзель стала получать пенсию. В пенсионной книжке она записана как Мария-Урсула Байкозьян-Россмайзель. Еще одна шутка бюрократов. Когда семья уезжала из Казахстана в Душанбе, вещей было мало, и контейнер взяли на пару с соседями, с семьей Байкозьянов. В таджикском собесе ее записали по квитанции на контейнер. В Приморье исправлять не стали.

Сейчас у нее 6 детей, 20 внуков и 3 правнука. Ее пенсия вместе с компенсацией составляет 1740 рублей. В прошлом году Урсула, узнав, что во Владивостоке обязанности почетного консула Германии исполняет пастор лютеранской церкви Манфред Брокманн, предприняла очередную попытку вернуться на родину. В церкви случайно встретила преподавателя немецкого языка Петера Шварца. Три часа Урсула рассказывала о своей жизни, и потрясенный историей молодой берлинец взялся ей помочь.

«В принципе она всегда была гражданкой Германии и никогда гражданства не теряла. Просто документы устарели. Но чтобы ее приняли на родине, нужно доказать, что она не гражданка России. Здесь ее не признают немкой, и вид на жительство ей не дают, требуют документы из Таджикистана», – пояснил Петер Шварц ситуацию. Он говорит, что таких людей, как Урсула, в России было немало. «Я встречал в Чите немку, которую также насильно вывезли из Германии после войны. Но она приняла гражданство и решила остаться в России. Урсула – другой случай», – говорит Петер.

В Центре по работе с иностранцами Управления паспортно-визовой службы УВД Приморского края не помнят, чтобы Урсула Россмайзель к ним обращалась. «По крайней мере письменных запросов не было. Если Германия оформит ей въездную визу и нам нужно будет только оформить ей документы для пересечения российской границы, то, возможно, мы сможем что-то сделать. Нужно смотреть», – сказала «НИ» начальник отдела Ольга Васильченко. О сроках решения судьбы 74-летней женщины чиновница ничего не сказала – все зависит от того, как быстро Урсула предоставит документы и придет ответ из Таджикистана.

Петер Шварц помог Урсуле обратиться в Федеральное административное ведомство Германии за удостоверением о гражданстве. Немецкие власти обещали быстро рассмотреть его просьбу. Теперь главное – чтобы Урсулу Россмайзель наконец-то выпустили из России. Сейчас у нее на руках недействительный просроченный паспорт гражданки ГДР, выданный в 1970 году на 5 лет, вид на жительство в СССР, недействительный с 1987 года, и пенсионная книжка, выписанная на чужое имя.