Зависть, пьянство, похоть... Дарья Серенко обличила поэтическую богему

Впрочем, судите сами:

«Раньше я очень любила ходить на поэтические мероприятия. От некоторых текстов и их авторов у меня немного дрожали руки. Под конец вечера обычно в голове что-то если не переворачивалась, то происходило уж точно.

Мне было 18. После вечеров все обычно шли пить водку. Это был шанс поговорить неформально, завести новых друзей, выразить солидарность. Иногда младших звали с собой за компанию. И я думала - как это здорово, как это открыто, как горизонтально.

Когда мне исполнилось 19, меня саму стали звать в качестве автора. Мне было очень страшно. Все эти поэты и поэтессы, которых я люблю, могут меня услышать. Когда я выходила читать, я заметила (впервые), что многие меня не слушали. Кто-то смеялся на заднем ряду, кто-то выходил потусить или покурить. Так я утратила значимость момента. И это было правильно. Я стала относиться к чтению текстов как к чему-то неважному, а иногда почти неприличному. Я увидела, что так не только со мной. Когда выходят многие поэты, многие поэты их не слушают. Мое сердце было разбито.

Когда мне было 20, мы также ходили пить водку после мероприятий. Тогда же один из старших поэтов положил мне руку на коленку под столом. Я убрала его руку. Он положил опять. Шепнул на ухо "хочешь, сбежим отсюда?". В его бороде застряла корейская морковка. Мне казалось, что меня сейчас стошнит. Потом я посмотрела через длинный стол. Там целовались поэт и поэтесса. Когда жена поэта возвращалась с перекура, они делали вид, что поцелуя не было и многозначительно со всеми переглядывались.

Когда мне было 21, я думала, что очень важно, чтобы мне дали какую-то премию. Ведь это все неспроста. Лауреаты премий - это жители Олимпа. Премию дают самым талантливым. Если тебе не дали премию, то с тобой что-то не так. Я знала, что и некоторые мои ровесники, с которыми нас уже объединили в поколение, думали так. Перед объявлением шорт-листов мы были похожи на футбольных болельщиков. Премию мне никакую не дали. На одной из вписок один поэт меня изнасиловал.

Когда мне было 22, я резко утратила понимание того, зачем премии вообще дают. На мероприятия я ходила все ещё часто. Мне надо было увидеть всех поэтов. Мне казалось, что от этого что-то зависит, какое-то важное понимание. В разгар вечера мне часто хотелось спать или уже пойти и выпить водки. На одном фестивале один поэт пытался заняться "сексом" со мной против моей воли, а когда я расплакалась, два часа затирал мне про то, какая я зажатая и что у меня проблемы, раз я его не хочу. Примерно в это же время я встречалась с одним поэтом, который был известен тем, что он встречался с двумя девушками одновременно и обманывал обеих. Со мной он поступил точно так же, только хуже.

В 23 я стала злиться. Я узнала про несколько случаев домогательств и изнасилований, мордобоев и гнусностей. А потом оказалось, что я и раньше это знала, но не придавала значения. Стихи слушать после этого было очень проблематично. Мне говорили, что это не профессионально.

В 24 мы с Соней сделали свое небольшое сообщество и не выходим за его пределы. Там только подростки, только уважение, только безопасность. Они сами не хотят ходить на мероприятия, которые мы им анонсируем, потому что тоже многое знают.

В 25 меня зовут прийти на поэтическое мероприятие, а я думаю о том, со сколькими людьми там я бы не хотела пересекаться. Даже в качестве слушателей. Даже если я не пойду пить водку. Я вспоминаю, у скольких моих бывших товарищей и друзей напрочь отключаются принципы, когда они внутри светского круга. Как они классно общаются и фотографируются с людьми, сделавшими ужасные вещи, а люди, которым эти вещи причинили, находятся в изоляции и никуда не ходят. Это называется нейтралитет и разделение личного и профессионального.

Интересно, что будет в 26...»

От редактора:

В принципе, жизнь поэтического цеха в любой стране ничем не отличается (да и не может отличаться) от жизни любого другого сообщества: одинаковые нравы царят повсюду, будь то Госдума, или автобусный парк. В конце концов, для любого художника крайне важно ощущать всю палитру человеческих отношений, - без такого опыта любое творчество было бы неполноценным.

Смущает другое: реакция членов этого цеха на совершенно справедливые замечания одного из них. Дошло до того, что Дарье угрожают в личных сообщениях (об этом она сообщила сегодня ночью). Не всем её коллегам-поэтам понравилась такая откровенность, многие её просто не поняли - зачем де она «полощет на людях грязное бельё». И вот это самое отвратительное из всего спектра реакций.

Чего стоит только один такой комментарий: "Я абсолютно убеждён, что хороший поэт не может быть таким, как Даша Серенко, и писать такие посты, какой написала она. Он может быть кем угодно - только не поэтом..."

Опять же поэтические вечера бывают разными. Далеко не на всех "пьют водку" и совращают юных поэтесс. Уж поверьте...